– Да ну его! – не проявила интереса к полосатому приобретению Катерина. – У тебя правда, что ли, одни шмотки на уме? Шазюбль… Жилетка, только длинная. Такое, понимаешь ли, событие у нас с тобой в жизни намечается… Просто-таки грех не выпить!
– Да? Какое? – заинтересовалась Светка и даже отвлеклась наконец от своего шазюбля. – Какое у нас намечается событие?
– А развод, по-твоему, не событие? – вытаращила глаза Катерина. – Жилетка – событие, а развод – нет?
– Развод – тоже событие, – согласилась Светка и, сообразив наконец, ахнула. – Так вы разводитесь, что ли? С Олегом?!
– А с кем мне еще разводиться? – не поняла Катерина.
– Катька, ты дура! – категорично заявила подруга. – Чем тебе мужик не угодил? Он же тебя любит! И даже не гуляет!
– Ну, я бы не говорила так уверенно, – заметила Катерина. – Просто твой муж, погуляв, возвращается домой ночевать… как правило. А мой две недели дома – месяц в командировке. И надо быть большой дурой, чтобы свято верить, что там в гостинице по вечерам он в одиночестве смотрит телевизор.
– Не пойман – не вор, – вставила Светка, но Катерина только отмахнулась от ее сентенции.
– Опять же: убивается человек на работе, а денег при этом, заметь – не то чтобы очень. Получается, ни денег, ни мужа, ты на свои по магазинам, я на свои вдвоем с Дашкой в отпуск, потому что не хватало еще мужика возить, я не для этого за любую халтуру хватаюсь. А я хочу, чтобы меня возили. Квартиру хочу. Трехкомнатную, и в приличном доме, а не это панельное убожество на краю географии. Мебель новую. Ремонт. Машину нормальную хочу.
– А «девятка» тебе не нормальная? – возмутилась Света. – У меня и такой нет! А ты забыла, как все тут прыгали, когда дом сдали и переехали все из общаг да от родителей?
– Помню. Прыгали, – признала Катерина. – Так ведь и лет сколько прошло? Восемь… или десять? Тоска зеленая в экологически чистом районе.
– Не-ет, я тебе не верю, – помотала головой проницательная Светка. – Ты, конечно, жадина-говядина, но не настолько, чтоб из-за денег разводиться. Тебе просто скучно, да? Вы друг другу надоели. Я читала, что в семье всякие кризисы наступают, только вот забыла, какой через сколько лет.
– Ты больше всякой чепухи читай, – посоветовала Катерина. – Они понапишут. Сама пишу – знаю.
– Не скажи. Там еще советы всякие есть. Слушай, а ты заведи себе любовника. Олег-то у тебя и правда в командировках все время. И тебе хорошо, и разводиться не надо.
– Заведи! – фыркнула Катерина. – Собака, что ли? И гуляй с ним потом. Я так не могу. Это у вас как-то запросто, а мне не подходит. Вот сама и заведи. Кстати сказать, я к тебе с этим и пришла, – вспомнила наконец о цели визита Катерина. – Я с этой недели буду в газете рубрику вести с объявлениями о знакомстве. А ты у нас с сегодняшнего дня, считай, женщина почти свободная. Давай тебе объявление дадим, хочешь?
– Свободная! – хихикнула Светка. – Как же – побегает и вернется через часик. Вот пиво у Фаюстовых кончится – и придет. Такую жену, как я, еще поискать. Слушай, а ты правда, что ли, решила разводиться? И когда?
– Четырнадцатого февраля. В День всех влюбленных. В одиннадцать пятнадцать, – доложила Катерина. – Через пятнадцать минут после вас. Я сегодня Женьку в суде встретила, он выходил из кабинета, а я в очереди сидела. Все-таки какие бывают совпадения, да? Помнишь, мы с тобой в салоне две фаты купили: тебе на свадьбу, а мне просто так? Теперь вот разводимся в один день. Хотя жили, можно сказать, долго и счастливо…
И тут Катерина обратила внимание на то, что Светка смотрит на нее вытаращив глаза.
– Кто… разводится в один день? – пробормотала она и покрутила головой, как будто прогоняя видение.
– Как кто? Мы. И вы тоже. Господи, так ты не знала, что ли? – изумилась Катерина. – Он тебе не сказал?! Ну дает! Даже наша Татьяна знает. А я-то, дура! Я же думала, ты в курсе… Свет, ну ты что? Выпей, а? Или давай я тебе лучше водички налью…
Катерина суетилась вокруг подруги, чувствуя себя последней идиоткой. Она и подумать не могла, что уважаемый Евгений Николаевич, сообщив о предстоящем мероприятии куче посторонних людей, обошел вниманием собственную жену, с которой и собрался разводиться. А она, Катерина, явилась тут шутки шутить. Но Бабин в последнее время таскался по бабам так увлеченно и неприкрыто, что в Светкин демонстративный отъезд с любовником любой поверил бы моментально – око за око. И муж поверил, и Катерина поверила – если рассматривать дуэт в целом, то получается нормальная увертюра к спектаклю под названием «Развод». А выходит, что Светка пошутила. И вообще по непонятным причинам верила в незыблемость данной ячейки общества.
– Светик, так надо ему объяснить, что ты… Что никакого любовника… Ну хочешь, я объясню? – продолжала суетиться Катерина.
– Так вот почему он скандал устроил, – тусклым голосом произнесла Света. – Сказал – ухожу, достала. Я-то думала – из-за шазюбля этого. Успокоится и вернется. Как всегда. А он вон что… Значит, есть куда пойти. А про развод сказать побоялся. Он не любит себе нервы мотать.
– Да кто любит-то, Свет? Никто не любит, и правильно делает. И ты тоже успокойся. Но он же на работу завтра придет. Вот ты ему и объяснишь. Или позвони. Сейчас позвони, а? Ты ведь до завтра с ума сойдешь. – Катерина тараторила и подталкивала Светку хоть к каким-то действиям, лишь бы она не сидела вот так, будто парализованная, и не говорила таким тихим, безжизненным голосом.
Светка нерешительно взяла телефон, посмотрела на него, как будто не понимая, что это за вещь у нее в руке и зачем она ее держит.
– Давай я наберу! – не выдержала Катерина. – Хочешь, я поговорю?
– Да нет, не надо. Я сама. Только ты не уходи, ладно?
Она набрала номер.
– Женя, это я. Я тебе хочу сказать… – Светка надолго замолчала, внимательно вслушиваясь в слова, которые перекатывались в трубке невнятным рокотом. – Но ты выслушай хотя бы… Это же Пашка был, брат двоюродный. Как – не знаешь? Мы еще на соревнования к нему ходили, по бодибилдингу, помнишь?
И опять замолчала, беспомощно глядя на Катерину. Потом нажала «отбой».
– Ну что? Что ты молчишь? – тормошила ее Катерина. – Что он сказал?
– Сказал, чтоб искала дураков в другом месте. Что он сам не раз этот номер проделывал. И что только такая идиотка, как я, могла во все это верить. Сказал, что не вернется. Что квартиру потом разменяем, – добросовестно перечислила Света, как будто не вполне понимая смысл услышанного. – И еще там женщина какая-то смеется…Подруги долго сидели молча. За окном шел снег, крупные косые хлопья летели мимо окна и, попадая в полосу света, будто заглядывали на кухню – любопытствовали. Но там, за окном, ничего не происходило. Светка опять впала в оцепенение, а Катерина боялась пошевелиться, потому что не имела ни малейшего представления о том, что она должна делать и говорить. Сколько они так просидели – Катерина не знала. Но в конце концов пришла Лена и стала засыпать на ходу, и Светке пришлось разбирать ей постель, потому что дочь норовила заснуть прямо в одежде и не почистив зубы. А Катерина, воспользовавшись случаем, улизнула домой.
Дома она обнаружила собственную дочь спящей на неразобранном диване – сил постелить постель у нее тоже не было, так мгновенно и бесповоротно умеют уставать только самые неугомонные дети. Но ее зубная щетка в ванной была мокрой – Катерина проверила. Будить Дашку не стала, накрыла пледом. Села на край дивана, прислушиваясь к ее смешному сопению. На лице у дочери блуждала довольная улыбка – наверное, ей снилось, что она прошла кастинг и примет участие в очередной по счету «Избе», после чего проснется знаменитой. Катерине стало совестно. Когда Дашка была маленькой, она, вот так же ее уложив и подоткнув одеяло, читала ей вслух про Мэри Поппинс или муми-троллей. Она ходила с ней вместе в цирк и в зоопарк, брала ее с собой на работу, таскала по всяким кружкам. По дороге они пели песни, сочиняли стихи или учили английские слова. Или просто болтали о всякой чепухе. Дашка задавала смешные вопросы, а Катерина на них умно и авторитетно отвечала. Потом дочь выросла и стала везде ходить самостоятельно, и даже в школу в центр города с третьего класса ездила сама. Вопросы задавать тоже почти перестала – во всяком случае, те, что касались мироустройства и смысла жизни. Они почти перестали видеться. Катерина ходила на работу к десяти, к планерке, а уроки в школе начинались с полдевятого. Приходила поздно вечером – то презентации, то премьеры, то просто пообщаться в какой-нибудь забегаловке с хорошими людьми. Во время выборов работала в избирательных штабах. Писала тексты для журналов, где хорошо платили. Так крутились все, известно – волка ноги кормят. Вечером едва успевали переброситься парой слов, в основном об учебе. Катерина спрашивала, Дашка отвечала уклончиво – училась она без особого энтузиазма. Потом Катерина высказывала претензии по поводу ее одежды или прически, так и не разогретой тушеной капусты (по правде сказать, она и сама ее ненавидела, а готовила потому, что «полезно») и беспорядка в ее комнате. Вот и все разговоры. Да она с телевизором общается куда более душевно, чем со мной, подумала Катерина, и какие могут быть претензии к ребенку?