– Почему?

– Никчемная личность. Да и зачем ему ее убивать?.. Может, Антонину приняли за кого-то другого?

– За кого?

– Ну, кто-то же жил до меня в этом доме.

– Кто?

– Его зовут Борис, фамилия Разгонов, он живет в Москве. Жену его и детей не видел. И о его проблемах ничего не знаю…

– А у него проблемы?

– Возможно. Не просто же так он продал дом. Он сказал, что другой дом собирается строить, поближе к Москве, деньги на это нужны. Однако мне показалось, он что-то недоговаривает… Может, действительно какие-то проблемы, я не знаю.

– Думаете, ниточка тянется к старым хозяевам?

– Ниточка тянется ко мне, – мрачно усмехнулся Горелов. – Антонина погибла во дворе моего дома, орудие убийства нашли там же, выходит, что убийца – я…

– Ну, если вы сами так считаете.

– Я так не считаю. Но кому интересно мое мнение?

– Мне интересно.

Инна не кривила душой. Слишком это просто – обвинить в убийстве Горелова, поскольку другие версии казались маловероятными. Она хотела настоящего дела – хитрого, запутанного… К тому же этот мужчина нравился ей и она хотела помочь ему. И как следователь хотела помочь, и даже как женщина…

И все-таки обмануть себя она не позволит. Если все-таки Горелов убил свою сожительницу, она выведет его на чистую воду. Если, конечно, это дело не заберет у нее прокуратура, что вполне возможно.

– Возможно, ведь вы еще молоды, может быть, вам интересно докопаться до истины, – всматриваясь в женщину, сказал Горелов.

Взгляд у него не тяжелый, не жесткий, но сила в нем чувствуется. Вроде бы теплый взгляд, но тогда почему мурашки по коже?..

– А вам это интересно?

– Безусловно.

– Тогда скажите мне, что делала Антонина во дворе вашего дома в районе пяти утра?

– Я бы и сам хотел знать ответ на этот вопрос.

– И все-таки?

– Это я виноват. Надо было дом на сигнализацию поставить, систему видеонаблюдения установить. И усилитель сотового сигнала бы не помешал. Не поставил я усилитель, а сотовый сигнал только во дворе ловится, у самых ворот. Во двор нужно выходить, чтобы позвонить…

– Но при потерпевшей не было телефона.

– Тогда не знаю… Может, убийца забрал мобильник? – раздумывая, спросил Никита.

– Зачем?

– Ну, я не думаю, что Антонину убили из-за телефона. Хотя, возможно, нас собирались ограбить. Возможно, грабители уже собирались взломать дверь, когда она появилась…

– Вы сами в это верите? – не без насмешки спросила Инна.

– Если честно, то нет. Но мне же нужно знать, кто убил Антонину. Кто убил, зачем?.. Если я, то почему ничего не помню?

– А вы могли ее убить?

– Я раздвоением личности не страдаю, – с горькой иронией сказал Горелов.

– А вдруг?

– Исключено. Но если вы собираетесь отработать эту версию, возражать не буду.

– Вы семьдесят второго года рождения, вам тридцать восемь лет. Откуда вы родом?

– Из Новосибирска я. Родителей не знаю, воспитывался в детском доме. Профтехучилище, армия, лихие девяностые…

– Чем вы занимались в эти лихие девяностые?

– Бизнесом. Оптово-розничной торговлей. Дела шли неплохо, сколотил капитал, но возникли проблемы с братвой, пришлось уехать в Новую Зеландию. Знаете, почему эта страна Зеландией называется? – усмехнулся Горелов. – Потому что тоска там зеленая. Хорошо там, но скучно. В общем, вернулся я. Деньги у меня хорошо вложены, доход имею, так что на этот домик хватило…

– Значит, родных у вас здесь нет. И в России вы давно не были.

– Не был. Ни родных у меня здесь нет, ни близких. И связей здесь тоже нет. Старые знакомства я не поднимал, так что никто из моих давних приятелей не знает, что я здесь.

– И бандиты не знают?

– Бандиты? С которыми у меня проблемы были? Так их самих нет. Может, слышали, Паша Рвач такой был, он когда-то на юго-западе Москвы зверствовал. Его в две тысячи первом году застрелили. В сауне. С ним еще трех авторитетов убили…

– Нет, не слышала.

– И хорошо, что не слышали. Это не человек был, а зверь… Ну да ладно, дело прошлое.

– Но ведь прошлое может отозваться в настоящем.

– Ну, Паша меня бы подставлять не стал. Он бы меня просто застрелил, если бы нашел. Но его нет, только кости остались. Если его в крематории не сожгли.

– А вы думаете, вас могли подставить?

– Могли. Только кому это нужно?

– Кому?

– Вещи собрать можно?

– Вещи?

– Ну, вы же не оставите меня здесь? – спросил он без всякой надежды на помилование.

– Не оставлю.

Горелов убил Сухонину или нет, но Инна обязана была задержать его, доставить в отдел и поместить в изолятор временного содержания… Что ж, он прав, ему действительно нужно собрать вещи.

Не думал Никита, что его новая жизнь в России начнется с тюремного заключения. Но так уж вышло. Какая-то мразь убила Антонину…

А может, он сам это сделал?.. Может, не прошло для него даром то, что с девяносто шестого года в нем уживались две личности. Но ведь маньяком он не был. Убийцей – да, но не маньяком…

Так хорошо у него все начало складываться после армии – приехал в Москву, занялся бизнесом, деньги появились, но еще раньше в его жизнь вошла Ася. Красавицей она не была, но это не помешало ему влюбиться в девушку до безумия. Она вышла за него замуж, у Никиты появилась семья. Они уже собирались покупать свою собственную квартиру, когда дорогу им перешли ублюдки, которые пафосно величали себя братвой. Асю сначала изнасиловали, а потом убили. Она тогда была на четвертом месяце беременности… Эти подонки убили его жену и ребенка…

Никита выслеживал и вылавливал их по одному. Он не торопился, и ему понадобился целый год, чтобы свести с ними счеты. В среднем по два месяца на каждую сволочь. И только когда он отомстил, на его руках защелкнулись наручники. Оказывается, за ним следили. Фээсбэшники давно искали способ избавиться от этой банды, следили за ней, а тут вдруг появился неуловимый мститель, который сделал за них всю работу. Только тогда он и стал уловимым.

Из «Матросской Тишины» его перевели в «Лефортово», там он и получил предложение, от которого не смог отказаться…

Никита лежал на шконке, вспоминая прошлое. Темнеет уже за окном, одиннадцатый час вечера. Казалось бы, никто не должен был его беспокоить, но дверь вдруг открылась, и в камеру вошел оперативник Ракитин:

– Руки!

Никита протянул руки, и на них тут же защелкнулись стальные браслеты. Не к таким украшениям он стремился, возвращаясь на родину. Он думал, что его поведут на допрос. И хотя в столь позднее время допрашивать задержанных нельзя, возмущаться Никита не собирался.

Но Ракитин, как оказалось, и не собирался его никуда конвоировать. Он грузно опустился на шконку напротив. Ноги широко расставлены, руки на коленях, локти разведены. И на Никиту он смотрел испепеляющим взглядом. Крутого он из себя изображал, да только не очень это у него получалось. Вроде и характер у мужика серьезный, и физически он сильный, но есть в нем какая-то слабина. Не каждый сможет ее заметить, но у Никиты глаз наметанный. Может, потому и принял Ракитин для храбрости, потому что на трезвую голову могло не хватить. Одно дело – задержанного в кабинете допрашивать и совсем другое – в камере на него наезжать.

– Что-то не так, начальник? – невесело улыбнулся Никита.

– Сухонину зачем убил? – рыкнул Ракитин.

– Не убивал я.

– Ее у тебя во дворе нашли.

– Я знаю.

– И нож ты выбросил.

– Не выбрасывал я нож.

– Сам упал?

– Не знаю, не ронял.

– Борзый, да?

– Нет. Просто чужую вину на себя брать не хочу.

– Какая чужая вина? – скривился Ракитин. – Ты Сухонину убил. Больше некому. Нажрался и убил.

– А у меня алкоголь в крови нашли?

– Ну, значит, обдолбался.

– Так и содержание наркотиков в крови не обнаружили.

– Ну, насчет наркоты заключения нет…

– И не будет.

– Может, ты псих?