И никла большая звезда на западном

небе в ночи,

Я плакал и всегда буду плакать -

всякий раз, как вернется

весна.

Каждой новой весной эти трое будут

снова со мной!

Сирень в цвету, и звезда, что на

западе никнет,

И мысль о нем, о любимом.

<>

2

<>

О, могучая упала звезда!

О, тени ночные! О, слезная, горькая

ночь!

О, сгинула большая звезда! О,

закрыл ее черный туман!

О, жестокие руки, что, бессильного,

держат меня! -

О, немощное сердце мое!

О, шершавая туча, что обволокла

мое сердце и не хочет

отпустить его на волю.

<>

3

<>

На ферме, во дворе, пред старым

домом, у забора, беленного

известью,

Выросла высокая сирень с

сердцевидными ярко-зелеными

листьями,

С мириадами нежных цветков, с

сильным запахом, который

мне люб,

И каждый листок есть чудо; и от

этого куста во дворе,

С цветками такой нежной окраски, с

сердцевидными

ярко-зелеными листьями,

Я ветку, всю в цвету, отломил.

<>

4

<>

Вдали, на пустынном болоте,

Притаилась пугливая птица и поет-

распевает песню.

Дрозд одинокий,

Отшельник, в стороне от людских

поселений.

Поет песню, один-одинешенек, -

Песню кровоточащего горла,

Песню жизни, куда изливается

смерть. (Ибо хорошо, милый

брат, я знаю,

Что, если бы тебе не дано было

петь, ты, наверное, умер бы.)

<>

5

<>

По широкой груди весны, над

страною, среди городов,

Между изгородей, сквозь вековые

чащи, где недавно из-под земли

пробивались фиалки - крапинки

на серой

прошлогодней листве,

Проходя по тропинкам, где справа и

слева полевая трава,

проходя бесконечной травой,

Мимо желтых стеблей пшеницы,

воскресшей из-под савана

в темно-бурых полях,

Мимо садов, мимо яблонь, что в

розовом и в белом цвету,

Неся мертвое тело туда, где оно

ляжет в могилу,

День и ночь путешествует гроб.

<>

6

<>

Гроб проходит по тропинкам и

улицам,

Через день, через ночь в большой

туче, от которой чернеет

земля,

В великолепии полуразвернутых

флагов, среди укутанных

в черный креп городов,

Среди штатов, что стоят, словно

женщины, облаченные

в траур;

И длинные процессии вьются за

ним, и горят светильники

ночи,

Несчетные факелы среди

молчаливого моря лиц и обнаженных

голов,

И ждет его каждый поселок, и гроб

прибывает туда, и всюду

угрюмые лица,

И панихиды всю ночь напролет, и

несется тысячеголосое могучее

пение,

И плачущие голоса панихид льются

дождем вокруг гроба,

И тускло освещенные церкви, и

содрогающиеся от горя

органы, - так совершаешь ты путь

С неумолчным перезвоном

колоколов погребальных,

И здесь, где ты так неспешно

проходишь, о гроб,

Я даю тебе ветку сирени.

<>

7

<>

(Не только тебе, не тебе одному, -

Цветы и зеленые ветки я всем

приношу гробам,

Ибо свежую, как утро, хотел бы

пропеть я песню тебе, о светлая

и священная смерть!

Всю тебя букетами роз,

О смерть, всю тебя покрываю я

розами и ранними лилиями,

Но больше всего сиренью, которая

цветет раньше всех,

Я полной охапкой несу их тебе,

чтобы высыпать их на тебя, -

На тебя и на все твои гробы, о

смерть.}

<>

8

<>

О плывущая в западном небе звезда,

Теперь я знаю, что таилось в тебе,

когда месяц назад

Я шел сквозь молчаливую

прозрачную ночь,

Когда я видел, что ты хочешь мне

что-то сказать, ночь

за ночью склоняясь ко мне,

Все ниже поникая с небес, как бы

спускаясь ко мне (а все

прочие звезды глядели на нас),

Когда торжественной ночью мы

блуждали с тобою (ибо что-то

не давало мне спать),

Когда ночь приближалась к

рассвету и я глядел на край неба,

на запад, и увидел, что вся ты в

истоме тоски,

Когда прохладною прозрачною

ночью я стоял на взгорье,

обвеваемый бризом,

И смотрел, где прошла ты и куда ты

ушла в ночной черноте,

Когда моя душа, вся в тревоге, в

обиде, покатилась вслед за

тобою, за печальной звездой,

Что канула в ночь и пропала.

<>

9

<>

Пой же, пой на болоте,

О певец, застенчивый и нежный, я

слышу твою песню, твой

призыв,

Я слышу, я скоро приду, я понимаю

тебя,

Но я должен помедлить минуту,

ибо лучистая звезда задержала

меня,

Звезда, мой уходящий товарищ,

держит и не пускает меня.

<>

10

<>

О, как я спою песню для мертвого,

кого я любил?

И как я спою мою песню для

милой широкой души, что ушла?

И какие благовония принесу на

могилу любимого?

Морские ветры с Востока и Запада,

Дующие с Восточного моря и с

Западного, покуда не встретятся

в прериях, -

Эти ветры - дыхание песни моей,

Их благовоние я принесу на могилу

любимого.

<>

11

<>

О, что я повешу на стенах его

храмины?

Чем украшу я мавзолей, где

погребен мой любимый?

Картинами ранней весны, и домов, и

ферм,

Закатным вечером Четвертого

месяца, серым дымом,

светозарным и ярким,

Потоками желтого золота

великолепного, лениво заходящего

солнца,

Свежей сладкой травой под

ногами, бледно-зелеными листьями

щедрых дерев,

Текучей глазурью реки - ее грудью,

кое-где исцарапанной

набегающим ветром,

Грядою холмов на речных берегах

с пятнами теней и с большим

изобилием линий на фоне небес,

И чтобы тут же, поблизости, - город

с грудой домов,

со множеством труб дымовых,

И чтобы бурлила в нем жизнь, и

были бы мастерские, и рабочие

шли бы с работы домой.

<>

12

<>

Вот тело и душа - моя страна,

Мой Манхаттен, шпили домов,

искристые и торопливые воды,

корабли,

Разнообразная широкая земля, Юг и

Север в сиянии,

берега Огайо, и сверкающая, как

пламя, Миссури,

И бесконечные вечные прерии,

покрытые травой и маисом.

Вот самое отличное солнце, такое

спокойное, гордое,

Вот лилово-красное утро с еле

ощутимыми бризами,

Безграничное сияние, мягкое,

постепенно растущее,

Чудо, разлитое повсюду,

омывающее всех, завершительный

полдень,

Сладостный близкий вечер,

желанная ночь и звезды,

Что сияют над моими городами,

обнимая человека и землю.

<>

13

<>

Пой же, пой, серо-бурая птица,

Пой из пустынных болот, лей

песню с укромных кустов,

Бесконечную песню из сумерек

лей, оттуда, где ельник и кедр.

Пой, мой любимейший брат,

щебечи свою свирельную песню,

Человеческую громкую песню,

звучащую безмерной тоской.

О звенящий, и свободный, и

нежный!

О дикий, освобождающий душу

мою, о чудотворный певец,

Я слушаю тебя одного, но звезда