Султан Мурад правил после Баязида, своего отца, заключив союз с деспотом Стефаном. Потом деспот завоевывал Белград, и после этого долго жил деспот — этот как бы удельный правитель или князь[173]. С императором Сигизмундом[174] он жил в мире, приезжая к нему в Будзин[175] куда его ежегодно приглашал император, и он дал ему дом в Будзине — тот дом, в котором при короле Матиасе[176] жил архиепископ Острогомский[177]; потом деспот Стефан, находясь на смертном одре, свою землю отдал племяннику по сестре Георгию, а Белград отдал императору Сигизмунду[178]; и умер он на поле, которое называется Головы[179], и оттуда был перенесен в монастырь под названием Ресава[180] и там погребен.

После его смерти Георгий Вукович, племянник его, стал деспотом, а Белград передал императору. И таким образом Белград добровольно перешел Венгерской короне. Потом турецкий султан Мурад взял в жены дочь деспота по имени Мара и потребовал от деспота, чтобы с ней отправил своего сына Григория; и он отправил своего сына к Мураду, и, пользуясь при этом дружелюбием, деспот просил у султана, чтобы он разрешил беспрепятственно строить монастырь, и это разрешил султан и поклялся ему не препятствовать и позволил, чтобы он строил надежный город, клянясь ему свое слово держать надежно и честно. Деспот, полагаясь на обещания султана, строил Смедерево[181], когда же Мурад услышал, что деспот строит крепость, то он прежде, чем тот успел ее достроить и покрыть медью, тотчас же повелел сына деспота— Григория, своего шурина, бросить в тюрьму и велел отвести его в замок Димотик, а сам пошел с войском, чтобы осадить Смедерево[182]. Деспот, услышав, что султан идет походом, оставил своего второго сына в Смедереве[183], а сам поехал в Венгрию к королю Владиславу[184], брату Казимира, короля польского[185]. Султан, подойдя к замку Смедерево, обошел и осадил и захватил его по причине голода в нем и, захватив сына деспота, отослал к его брату в тюрьму. И таким путем он захватил всю Рацкую землю со всеми замками, а Смедерево ему добровольно досталось, и город предпочел (лучше) сдаться туркам, чем венграм, как об этом будет сказано ниже[186].

Султан Мурад, приехав в Адрианополь, велел обоих сыновей деспота послать в заключение в замок на море, который называется Токат, и жена Мурада не могла ничем им помочь; on секретно отправил посла, так чтобы жена об этом не знала, и повелел, чтобы обоим братьям были выколоты глаза; а когда она об этом узнала, она упала ему в ноги, прося его о прощении и чтобы он так быстро не спешил, и сказала ему: «Ведь они являются твоими пленниками и невольниками, и ты с ними сможешь сделать все, что захочешь». Султан тут же послал сказать, чтобы этого не делали, но его гонец не мог так быстро прибыть, и им были выколоты глаза. Султан, узнав, что тот, кому было поручено это делать, так поспешил, велел ему самому выколоть глаза.

Венгерский король Владислав в тысяча четыреста сорок первом году от Рождества Бога, собрав войско, отважно напал на турецкого султана Мурада, а с ним был и деспот Георгий Вукович; они друг другу поклялись, что не разъедутся без боя[187]. Тогда они двинулись вместе через всю землю Рацкую и Болгарскую; около города Пловдива их настиг турецкий султан Мурад и задержал их в горах, не давая им подъехать к Пловдиву. Эти горы называются Золотыми воротами, хотя некоторые их называют Железными воротами[188]. А когда они проникли через горы с одну долину, то там их встретили султанские янычары, не давая им проехать к Пловдиву, так как там находится чистая равнина. Король Владислав, видя, что он ее не может переехать, приказал тут же вкапывать повозки, чтобы они не могли повернуть назад. Без ущерба вернувшись, король Владислав двинулся назад к городу София, а уже стояла осень и, не имея возможности остаться п этой земле на зиму, он, предав огню город, двинулся в Рацкую землю.

А когда он достиг города Пирота[189], к нему пришли вести, что турецкий султан подошел к Софии, которую он сжег. Тогда он приказал деспоту, чтобы он шел сзади и понемногу двигался за ним со своим войском. И он шел, ожидая битвы, а когда они подошли к горе, называемой Рымовичи[190] и король Владислав уже был там, к деспоту пришли вести о том, что турки идут за ними с большими силами. Тогда он (деспот), повернувшись против турок и ожидая их, сообщил королю, что эти турки с большой силой двигаются за ним, и просил, чтобы он всех пеших оставил при повозках, а сам со всем войском поспешил к нему. Однако прежде чем король прибыл, уже началась битва с турками, которая была такой жестокой, что все турки были поражены наголову, а высокие их сановники одни перебиты, а другие взяты в плен. И один друг султана, который был с ними, заменяя султана, был там убит, и до сих пор стоит знак на его могиле в местечке Тайяницы[191]. И оттуда король Владислав, победив поганых, беспрепятственно с радостью двинулся в Рацкую землю и разместился на поле Добрыгич[192], намереваясь остаться там в Рацкой земле на зиму, а летом с божией помощью напасть на турок.

И туда пришло посольство от турецкого султана, прося, чтобы пленных сановников, которые были пойманы, он отпустил. Но он (Владислав) желал вернуть деспоту Смедерево со всеми замками и всей Рацкой землей, а также двух его сыновей, Георгия и Стефана. [Там был захвачен один турецкий гетман по имени Карамбег, и за него султан дал тысячу пятьсот золотых][193]. Король Владислав, посоветовавшись с деспотом и другими сановниками, удовлетворил его просьбу, и султан послал одного сановника — Балтаоглы, называемого Секирчин сын, и тот по приказу султана отдал Смедерево деспоту со всеми замками[194]; были привезены и оба слепых сына. И тогда были выпушены из тюрьмы все, которых просил султан. Деспот Георгий, взяв все свои земли, стоял там с королем и со всем войском четыре недели, все имея в изобилии; потом король с радостью поехал в Венгрию, одержав победу над погаными; он заключил с ними перемирие на семь лет. И так закончилась эта счастливая битва.

Турецкий султан стыдился того, что его не было в том вышеописанном бою, и от сильной печали он оставил империю и все свое государство передал сыну своему Мехмеду[195], а сам вступил в орден, который называют дервишским. Дервиши подобны нашим монахам[196], их храмы называются медресе, вроде наших монастырей; они имеют такой устав: ходят нагие и босые и ничего не имеют на себе, кроме шкуры оленя или какого-нибудь иного животного. А некоторые носят одежду из войлока по своему обычаю. Железными цепями они опоясываются крест-накрест и ходят с голой головой; детородные члены они оковывают железом, жгут огнем руки и режутся бритвами; в чем ходят, в том и спят, не пьют ни вина, ни какого кваса; никогда ничего не едят на обед, но всегда нищенствуют, а что после обеда останется — отдают нищим; так же поступают они и с ужином. И никогда они не имеют ничего своего, только ходят по разным городам, как блаженные, и каждый день во время вечерни танцуют, сходясь в круг, один другому положив руку на плечо, кивая головами, подскакивая на ногах и громко восклицая «Лаилаха илла-ллах», что означает: «Нет бога, кроме Аллаха»; и они очень быстро поворачиваются и так сильно кричат, что их далеко слышно, как будто бы лают псы, один грубо, другой тонко, и этот их танец называется сама; они смотрят на него, как на проявление великой святости и благочестия; и когда они так трудятся в этом танце, с них течет пот, а изо рта идет пена, как у бешеных пеон; и от сильного изматывания они падают один за другим; и так, натрудившись, каждый идет в свою берлогу[197].