— Андрей Иванович, дорогой! — радостно воскликнула она, едва Миронов уселся на свое место. — Вы избавились от него, от этого ужасного типа? Как я боялась за вас, как волновалась! Но он сюда больше не вернется?
— Думаю, не вернется, — пожал плечами Миронов. — Его забрал милиционер. Там, в вестибюле. Кто он такой, кстати, откуда взялся?
— Ах, не спрашивайте, Андрей Иванович. Это ужасный человек! Я же говорила вам, говорила, что незачем идти в ресторан. Видите, что получилось.
— Ну, допустим, ничего особо страшного не произошло, могло быть хуже. Представьте себе, поднял бы он скандал, затеял драку — что с пьяного возьмешь? А там шум, огласка… Однако что же это все-таки за ужасный человек, откуда вас знает?
— Знает меня? Нисколько. И я его не знаю… Вернее, почти не знаю. Но почему вы спрашиваете? Воображаю, что он там наговорил вам спьяну! — Войцеховская бросила на Андрея испытующий взгляд.
— Наговорить-то он ничего не наговорил. Не успел. Но вы же сами сказали, что это «ужасный человек», поэтому я и решил, что он вам известен. Да и он, судя по всему, вас знает. Иначе зачем ему было затевать этот скандал? Впрочем, если я ошибся, прошу извинить, — сухо сказал Миронов.
— Андрей Иванович, ну зачем же так? — жалобно сказала Войцеховская. — Ведь все проще простого. Этот человек — Савин его фамилия, он летчик — преследует меня уже целый год, если не больше. Но я-то при чем? Чем я виновата? Прошлой осенью он привязался ко мне на улице, когда я возвращалась домой из школы. Был он тогда трезв и вел себя вполне прилично. Он сказал, что уже месяц, как ходит за мной по пятам, но все не решается подойти, заговорить. А вот теперь решился. Заявил, что я — его судьба, что без меня он не может жить, одним словом, наговорил целый короб глупостей. Я не стала его слушать и потребовала, чтобы он оставил меня в покое. Он ушел, но через день-два все повторилось. С тех пор он беспрестанно преследует меня, хотя я не давала ему к этому никакого повода. Повторяю, в чем же моя вина? Судите меня, если находите нужным, но будьте же хоть чуточку справедливы…
Глаза Войцеховской налились слезами. В этот момент она была до того хороша, выражение ее лица было столь искренним, что Андрей невольно подумал: «А может, это все и правда? Из-за такой женщины потерять голову нетрудно».
— Милый, хороший, — внезапно понизила голос до шепота Анна Казимировна, завладевая рукой Андрея, — спасите меня. Помогите. Помогите отсюда уехать… Вы можете…
— Как — уехать? — растерялся Миронов. — Куда? Что-то я не возьму в толк…
— Господи, неужели так трудно понять? Я не могу здесь больше оставаться. Савин не даст мне житья. Вы же видите, до чего он дошел? Из Крайска мне надо уехать, иначе я погибла. Да и вообще, что я здесь вижу хорошего, кому нужна? — В ее голосе прорвалось сдержанное рыдание.
— Куда же, куда вы хотите уезжать? Чем я могу помочь? — с недоумением спросил Миронов.
— Ну, это же совсем просто, — улыбнулась сквозь слезы Войцеховская. — Устройте мне перевод в центр. Что вам стоит? Хотите… хотите я… я поеду с вами… совсем…
«Да, — подумал про себя Андрей, — это ход!»
— Как же так, сразу… — всем своим видом изображая полную растерянность, начал Миронов. — Перевод? Как его организовать? Со мной могут и не посчитаться, не такая уж я персона. Да и как вы устроитесь?.. Нет, нет, это совсем не просто. Тут все надо обдумать, взвесить…
— Ах, какая ерунда! — воскликнула Войцеховская. — Что тут взвешивать! Мне надо уехать, вот и все. А жить?.. Жить я могла бы… у вас. Вы же говорили, что живете один?..
Андрей был снова поставлен в тупик. Он, конечно, мог ответить решительным отказом, но не вызовет ли это подозрений? Ведь хотя и робко, но он так настойчиво ухаживал все это время за Войцеховской… А быть может, все это тонко рассчитанный шаг, ловушка, цель которой — проверить, кто он, Миронов, такой на самом деле? Правдив ли в своем к ней отношении? Могло быть и так.
— Анна Казимировна, дорогая, — глухо проговорил он, — это… Это так неожиданно. Я сделаю все, как вы хотите. Но только дайте срок. Так сразу нельзя. Я съезжу к себе, все организую, устрою и тогда вернусь, приеду за вами. Но уговор: никому ни слова… Иначе все провалится.
— Хорошо, — сникла Войцеховская. — Я… я подожду. Вам виднее… А теперь, — она вымученно улыбнулась, — теперь проводите меня домой. Я так устала…
Всю дорогу они шли почти молча, разве изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Когда подошли к ее дому, Войцеховская внезапно сказала:
— Андрей Иванович, вы не обидитесь, если я нарушу свое слово, не приглашу вас сегодня к себе? Мне лучше побыть одной. А условимся мы обо всем завтра…
— Да, конечно, — поспешно согласился Миронов.
Анна Казимировна быстро пожала руку Андрея и скрылась в подъезде. Миронов осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, двинулся к центру города. Час был уже поздний, но он решил зайти в управление. Чем черт не шутит! Вдруг полковник Скворецкий задержался на работе?
Возле самого управления из темноты внезапно вынырнул Луганов.
— Василий Николаевич, — изумился Андрей, — ты откуда? Неужели так-таки и топал за мной? Я же во все глаза глядел и, грешным делом, никого не заметил. Думал, ты прямо из ресторана отправился восвояси.
— Зря думал, — невозмутимо ответил Луганов. — А распоряжение полковника? Мне же было приказано обеспечить твои тылы… Вот и обеспечивал как мог.
Подшучивая друг над другом, они вошли в управление и поднялись в приемную Скворецкого. Полковника, однако, в управлении не оказалось, он давно уехал домой. Зато на следующий день Миронов и Луганов поспешили к нему с утра, пораньше.
Выслушав Андрея, Кирилл Петрович задумался.
— Да, — сказал он наконец, — история… А не кажется ли тебе, что всю эту сцену с летчиком она специально подстроила и учинила тебе нечто вроде экзамена. Хочется думать, что ты его выдержал.
— Насчет экзамена я согласен, — сказал Миронов. — А вот что касается летчика, тут, думаю, вы ошибаетесь. Не похоже, чтобы он участвовал в этой игре. Его появление не входило в планы Войцеховской, такое у меня сложилось впечатление. Больше того, полагаю, что именно из-за летчика и отказывалась она идти в ресторан. Кто его знает, каковы ее отношения с этим Савиным? Что это вообще за фрукт? Но надо отдать должное Анне Казимировне: всю эту историю она быстро повернула в нужную ей сторону и устроила мне экзамен по всем статьям.
Молчавший до этого Луганов подал голос:
— Разрешите, товарищ полковник? А что, если все это не игра, никакой не экзамен? Я за Войцеховской наблюдал во все глаза. Вела она себя очень естественно, переживала, видимо, здорово. Может, ей действительно стало здесь невмоготу, и она готова на все, лишь бы вырваться из Крайска. Вы это исключаете?
— Да, — согласился Андрей, — вела она себя блестяще. Если это и игра, то самого высокого класса. И все же я склонен думать, что она меня проверяла. Впрочем, я согласен с Василием Николаевичем, что отъезд из Крайска действительно может входить в ее планы. Одно другому не мешает.
— Исключать, конечно, ничего нельзя, — заметил полковник. — Пищи для размышления мы получили предостаточно. Но и новые ходы появились — Савин. А это уже хорошо. Где он, кстати? Удалось насчет него что-нибудь выяснить?
— Сейчас он в отделении, — ответил Луганов, — его можно засадить суток на пятнадцать за мелкое хулиганство. Заслужил. Тем временем соберем необходимые данные. Пока известно одно: сам он военный летчик. Бывший. Около месяца назад уволен вчистую, демобилизован. Причины пока не выяснены. Сейчас без определенных занятий. Холост. Вот пока и все.
— Не густо, — покачал головой Скворецкий. — Вот что, Василий Николаевич, на пятнадцать суток ты не рассчитывай. И думать брось. Сутки — вот тебе окончательный срок. Чтобы завтра о Савине было все, что только можно узнать. Все, и даже больше. Понял?
— Куда как понятно, товарищ полковник, — вздохнул Луганов. — Постараемся…