— Надо, ой как надо! — подхватил Миронов. — Сам понимаю. Останься Черняев в Крайске, я бы, возможно, первым возражал против немедленного ареста. Но что делать, если он уезжает, и, судя по сообщению Левкович (вспомните его сборы), не очень-то будет торопиться с возвращением. Да и вернется ли вообще? Сомнительно. Нет, Кирилл Петрович, как хотите, но сам Черняев не оставляет нам выбора: предоставить ему возможность уехать, скрыться мы не вправе…

— И это верно, — согласился Скворецкий. — Брать его необходимо, то-то и оно, хоть и надо бы еще поработать. Ну, да ничего не попишешь, рассуждать больше нечего. Будем брать. Только вот что: здесь, в городе, как мы уже говорили, брать Черняева нельзя. Вы это учли?

Миронов и Луганов кивнули, как по команде.

— Учли, товарищ полковник, — сказал молчавший до этого Луганов. — Разрешите доложить план операции?

— Ну что ж, давайте послушаем.

Обсуждение плана не заняло много времени: начальник управления, уточнив некоторые детали и внеся кое-какие коррективы, одобрил план, намеченный Мироновым и Лугановым.

— Ты вот что, Андрей Иванович, — заметил Скворецкий, когда разговор был окончен и Миронов с Лугановым собрались уходить, — подготовь материалы на Черняева. Поеду в горком, доложу. Надо секретаря горкома поставить в известность, что из себя представляет этот самый инженер-подполковник, и получить санкцию на арест.

— Готово, Кирилл Петрович, — ответил Миронов. — Справка печатается.

— Ну и добро. Как закончат, заноси.

В то время как Миронов и Луганов находились у полковника Скворецкого, события на пустыре возле Федосьевской рощи разворачивались своим чередом. Переулок, пустынный ночью, начал оживать. То там, то здесь хлопали двери, появлялись первые пешеходы. Потом стало и вовсе людно. Однако в сторону пустыря никто не сворачивал, и сотрудники Управления КГБ ничего подозрительного не замечали. Часов около одиннадцати тот из сотрудников, который замаскировался в полуразрушенной сторожке в конце переулка, у входа на пустырь, увидел, как мимо него прошмыгнул мальчонка лет девяти-десяти. Вероятно, он не обратил бы на мальчугана внимания, если бы тот, направляясь к лабазу, не петлял из стороны в сторону, не оглядывался бы то и дело воровато по сторонам.

«Что за чертовщина, — подумал оперативный работник, — чего этот парнишка так странно себя ведет?» Теперь он уже не спускал с него глаз.

Между тем мальчишка, добравшись до лабаза, еще раз осмотрелся вокруг и нырнул за угол, мгновенно пропав из виду. Однако не прошло и минуты, как он вновь появился. На этот раз он стремительно мчался через пустырь напрямик, держа правый кулак прижатым к груди. Почти одновременно на опушке рощи, откуда была видна стена лабаза с водосточной трубой, появился второй оперативный работник, подававший условный знак.

«Ясно, — сообразил оперативный работник, находившийся в сторожке, — значит, вот кто пришел за спичечным коробком, Хитро придумано», Не теряя времени, он вышел из своего укрытия и с независимым видом, чуть вразвалку зашагал по переулку. Как оно и должно было быть, мальчишка рысью промчался мимо него, направляясь к противоположному концу переулка. Оперативный работник ускорил шаг. За спиной у себя он услышал чье-то учащенное дыхание и, на мгновение обернувшись, увидел второго работника, который, перебежав пустырь, шел теперь за ним следом. Мальчишка был в нескольких десятках шагов впереди. Миновав переулок, он выскочил на улицу и повернул направо, сбавив шаг. Невдалеке от угла спокойно прогуливалась молодая, хорошо одетая женщина. Мальчишка направился прямо к ней и передал ей тот предмет, который принес с пустыря. Она быстро опустила его в сумочку, потрепала паренька по щеке, протянула ему что-то (Деньги? Шоколадку?) и быстро зашагала по улице, к центру города.

— Она! Она самая… — прошептал сотрудник, ранее дежуривший у доски объявлений.

— Кто — она? — не понял его товарищ. — Ты о чем?

— Женщина. Которая вчера была у витрины.

— Ясно. Ты давай беги в управление к майору Миронову, а я останусь…

Выслушав оперативного работника, Миронов сразу же принял решение:

— Василий Николаевич, берите машину и быстро в аэропорт. Надо полагать, это и есть Войцеховская, и, конечно же, она не замедлит явиться за саквояжем. Где мы найдем лучшую возможность разузнать, кто она такая, как не там?..

Андрей оказался прав. Едва Луганов и оперативный работник успели приехать в аэропорт, как возле камеры хранения появилась женщина, которая час тому назад была возле переулка, а за день до этого — у витрины объявлений.

Сразу же, как только обладательница квитанции получила саквояж, Луганов в камере хранения выяснил, что фамилия ее Войцеховская, зовут Анна Казимировна. Прямо из аэропорта Луганов направился в городской адресный стол и вскоре получил справку: Войцеховская, Анна Казимировна, украинка, 1926 года рождения, беспартийная, незамужняя, работает преподавателем английского языка в средней школе. В Крайск прибыла из Харькова около двух лет назад.

Теперь Луганову не составило труда раздобыть биографию Войцеховской. Биография была не из заурядных, кое над чем можно было задуматься, но ничего порочащего она не содержала. Не было, судя по всему, у Войцеховской и никаких точек соприкосновения с Черняевым. Впрочем, в этот день ни Миронов, ни Луганов не были расположены ломать голову над ее прошлым, над ее биографией. Им просто было не до того. Оба они были по горло заняты подготовкой предстоящей операции.

Сдав полковнику Скворецкому материалы, изобличающие Черняева в убийстве своей бывшей жены, с которыми начальник управления отправился в горком партии, Миронов стал инструктировать сотрудников, выделенных ему и Луганову в помощь для проведения операции.

Как было известно, Капитон Илларионович в этот день задержался дома дольше обычного, поехал на строительство только в двенадцатом часу. Очевидно, готовясь к отъезду, он закончил основные дела еще вчера и сейчас заехал на строительство ненадолго, оформить командировку и дать последние распоряжения. Пробыв на работе час-полтора, вернулся домой.

Часов около четырех пополудни к подъезду лихо подкатил Кругляков и, оставив машину, поднялся в квартиру Черняева. К этому времени группа оперативных работников, возглавляемая Лугановым, выехала на вокзал. До отхода поезда, с которым должен был уехать Черняев, оставалось менее часа.

Дождавшись, когда Черняев приехал на вокзал и вошел в вагон, оперативные работники поспешили занять свои места: двое расположились в вагонах, соседних с тем, в котором ехал Черняев, а Луганов вошел в тот же вагон, но остался в тамбуре.

Настала очередь и Миронова. Он вышел из управления, сел в ожидавшую его машину и на предельной скорости помчался к той станции, где поезд делал первую после Крайска остановку. Несколько раньше на ту же станцию ушла другая машина, оперативная.

Приехав на станцию минут за десять до прибытия поезда, Андрей вышел на перрон и занял удобную для наблюдения позицию, возле газетного киоска. Он не должен был, согласно плану, непосредственно вмешиваться в ход операции.

Мысленно Миронов вновь перебрал все детали операции, которую предстояло провести: все ли продумано? Предусмотрено? Учтено? Да, пожалуй, все. Даже больше, чем все. Ведь, говоря по совести, задержать Черняева мог и он сам, один, мог Луганов. Но бывают случайности, могут возникнуть непредвиденные осложнения, и тогда одному-двум справиться с задачей будет трудно. А рисковать нельзя… Теперь же предусмотрено все: в поезде трое, а в резерве еще он, Миронов. Нет, все должно пройти гладко, без сучка и задоринки! Да и дело-то не хитрое, не впервой!..

Вдалеке послышался низкий протяжный гудок электровоза. Андрей машинально взглянул на часы: восемнадцать тридцать пять. Пока все вроде бы идет по расписанию, все идет правильно…

Миронов не ошибся. Все действительно шло как по расписанию. Минут за пятнадцать до прибытия поезда на станцию Луганов, находившийся уже в коридоре вагона, в котором ехал Черняев, увидел, как дверь купе открылась и Капитон Илларионович вышел в коридор. Расположившись у окна, он не спеша стал закуривать.