В отличие от большинства своих соотечественников этот человек умывался шумно, плескаясь и ворча, словно бизон. Внезапно он поднял голову. С мокрых волос вода ручейками стекала по загорелым плечам. Одним быстрым движением он вскочил на ноги, глядя вперед, и обнажил меч.

По песку к нему приближался человек примерно одного с ним роста с обнаженной саблей в руке. По выражению лица было нетрудно угадать его намерения.

Узнав его, пират побледнел.

– Дьявол! – изумленно воскликнул он. – Это ты!

С проклятиями на устах он поднял меч над головой. С деревьев вспорхнули птицы, испуганные звоном стали. Лезвия скрестились, посыпались искры, взметнулся песок под тяжелыми башмаками. Но вот лязг металла оборвался, послышался скрежет – один из клинков оказался перерублен, и один из соперников, глотая воздух, упал на колени и повалился на песок, выронив оружие. Последним усилием он достал что–то из своего пояса и попытался поднести руку к губам, но она уже не послушалась и бессильно упала вдоль тела.

Победивший наклонился над телом врага и, разжав костенеющие пальцы, взял то, что они пытались удержать.

Вильер и д'Частильон стояли на берегу, глядя на перекладины рангоутов, обломки мачт и других деревянных частей корабля, которые людям удалось собрать. Шторм жестоко разбил о низкие скалы корабль Вильера: то, что удалось выловить, годилось разве что на спички. Неподалеку от них стояла Франсуаза, обнимая Тину за плечи одной рукой. Девушка была бледна и казалась безразличной ко всем неожиданностям, которые еще уготованы ей неумолимой Судьбой. Без всякого интереса слушала она разговор графа и Вильера. Ей было все равно, ее подавляло сознание того, что она оказалась простой пешкой в игре и от нее решительно ничего не зависело.

Вильер злобно ругался, а Генри выглядел ошеломленным.

– В это время года не бывает штормов, – бормотал он. – Это не случайно. Этот шторм пришел из непостижимой бездны, чтобы разбить корабль, на котором я собирался спастись. Спастись? Нет, теперь мы все как крысы в ловушке.

– Не возьму в толк, о чем вы говорите, – проворчал Вильер. – От вас не добиться ничего с того момента, как эта растрепанная девчонка вывела вас из себя своим дурацким рассказом о черном человеке, который появился из моря. Но что касается меня, то я вовсе не намерен провести всю жизнь на этом проклятом берегу. Десять моих людей погибли вместе с кораблем, но со мной еще сотня. У вас почти столько же. В вашем форте найдутся инструменты, а в лесу полно деревьев. Уж что–нибудь вроде судна мы построим, а потом отобьем какой–нибудь испанский корабль.

– Это займет не один месяц, – нерешительно ответил Генри.

– А вы можете предложить другой выход? Мы с вами здесь, и кроме нас самих, не от кого ждать спасения. Я очень надеюсь, что этот шторм разбил вдребезги и судно Гарстона! А пока мы строим корабль, мы будем искать сокровища да Верразано.

– Нам едва ли удастся построить корабль, – с сомнением отозвался Генри.

– Вы боитесь индейцев? У нас достаточно людей, чтобы драться с ними.

– Нет, я говорю не о краснокожих. Я говорю о черном человеке.

Вильер сердито взглянул на него.

– Вы перестанете говорить загадками? Кто такой этот ваш трижды проклятый черный человек?

– И в самом деле трижды проклятый, – задумчиво ответил Генри, глядя вдаль. – Я боялся его и потому бежал из Франции, надеясь, что мои следы потеряются в западном океане. Но он и здесь нашел меня, несмотря ни на что.

– Ну что ж, если он действительно здесь, он наверняка прячется в лесу, – уверенно сказал Вильер. – Мы прочешем лес и найдем его.

Генри горько рассмеялся.

– С таким же успехом можно голыми руками в сплошной темноте задушить кобру.

Вильер недоверчиво взглянул на него, явно сомневаясь в нормальности графа.

– Кто он? Объясните же наконец!

– Сам дьявол, рожденный на дьявольском берегу, на Берегу Рабов…

– Вижу парус! – раздался крик с северного мыса.

Вильер повернулся туда и в свою очередь прокричал:

– Ты знаешь, чей это парус?

– Да! – раздалось в ответ. – Это «Боевой Ястреб»!

– Гарстон! – прорычал Вильер. – Его, должно быть, сам черт охраняет! Как ему только удалось уцелеть в этом шторме? – Его голос загремел над берегом. – Немедленно в форт, собаки!

Прежде чем изрядно покореженный «Боевой Ястреб» обогнул мыс, берег опустел. Из–за крепостной стены торчали головы в шлемах и другие, повязанные цветными шарфами. Когда к берегу подошла лодка и Гарстон в одиночку направился к форту, Вильер оскалил зубы в довольной ухмылке.

– Эй, в форте! – В утренней тишине голос англичанина был слышен очень отчетливо. – Я прошу о переговорах! Когда я в последний раз поднял флаг перемирия, меня обстреляли! Я хотел бы, чтобы вы мне пообещали, что этого больше не произойдет!

– Ладно, я обещаю тебе это! – с сардонической усмешкой отозвался Вильер.

– Плевал я на твои обещания, французская собака! Мне нужно слово д'Частильона.

К графу, казалось, вернулось достоинство. С некоторой важностью в голосе он ответил:

– Добро пожаловать, но своих людей держите подальше. Мы не будем стрелять.

– Этого мне довольно. – отозвался Гарстон. – В чем бы другом ни был грешен д'Частильон, его слову можно доверять.

Он подошел к самым воротам и остановился, засмеявшись над выражением лица Вильера. Тот бросил на англичанина полный ненависти взгляд.

– Ну что, Гийом, – насмешливо сказал Гарстон, – у тебя стало кораблем меньше, с тех пор как я видел тебя в последний раз! Впрочем, вы, французы, никогда не были моряками.

– Как тебе удалось спасти корабль, бристольский подонок? – прорычал буканьер.

– В нескольких миля к северу отсюда есть бухточка, защищенная от штормов высокими горами, – ответил Гарстон. – В ней–то мы и отсиделись, правда, якоря протащили нас немного, но все же удержали.

Вильер хмуро взглянул на графа Генри, тот промолчал. Он ничего не знал об этой бухте. Он предпочитал не исследовать окрестности форта из–за страха перед индейцами.

– Я хотел бы поторговаться с вами, – просто сказал Гарстон.

– Мы с тобой уже достаточно торговались, побереги лучше свои мечи, – проворчал Вильер.

– Я так не думаю, – тонко улыбнулся Гарстон. – Ты приложил руку к убийству моего первого помощника Ричардсона и ограбил его. Вплоть до сегодняшнего утра я был уверен, что д'Частильон завладел сокровищами да Верразано. Но сейчас я понимаю, что если бы они были у кого–то из вас, тебе не понадобилось бы преследовать меня и убивать моего помощника, чтобы добыть карту.

– Карту! – воскликнул Вильер, вытягиваясь в струнку.

– Не притворяйся! – Гарстон засмеялся, но в его глазах полыхнула ярость. – Я знаю, что она у тебя. Индейцы не носят башмаков.

– Но… – нерешительно начал Генри и осекся под взглядом Вильера.

– Что ты хочешь предложить? – спросил Вильер.

– Позвольте мне войти в форт, – отозвался пират. – Мы можем поговорить там.

– Но твои люди останутся на своих местах, – предупредил его Вильер.

– Да, разумеется. Однако не думай, что вы возьмете меня в плен, – мрачно улыбнулся Гарстон. – Пусть д'Частильон даст слово, что я выйду из форта живым и невредимым ровно через час, независимо от того, договоримся мы или нет.

– Я обещаю это, – ответил граф.

– Вот и отлично. Откройте ворота.

Ворота открылись и закрылись за Гарстоном, и все трое вошли в поместье. С той и с другой стороны крепостной стены люди настороженно смотрели друг на друга. Франсуаза и Тина стояли на лестничной площадке, однако их никто не заметил. Граф Генри, Гайо, Вильер и Гарстон расселись вокруг широкого стола. Кроме них, в зале никого не было.

Гарстон осушил кубок и поставил его на стол. Доверительное выражение его лица не вязалось с колючим взглядом больших глаз. Он заговорил сразу о деле.

– Мы все хотим заполучить сокровища да Верразано, спрятанные где–то поблизости, – сказал он. – И у каждого из нас есть что–то, в чем нуждаются остальные. У д'Частильона есть люди, есть припасы и крепость, в которой мы можем укрываться от дикарей. У тебя, Вильер, моя карта. У меня корабль.