– Корветен-капитэн лег очень поздно и еще спит.

– Однако! – Канарис вновь взглянул на часы. – Скоро одиннадцать. Идите и разбудите его!

– Господин адмирал не должен беспокоиться, – сказал слуга. – Корветен-капитэн Абст сделал все необходимые распоряжения. Как и приказано, люди будут собраны ровно в полдень.

Канарис промолчал. В глубине души он был доволен полученным ответом. У Абста хорошие работники. Там, где люди приучены вести себя с достоинством и не раболепствуют перед начальниками, дело идет гладко.

И он проследовал в ванную. Бритье, затем купание и завтрак – все шло по раз и навсегда заведенному порядку, который Канарис ценил больше всего на свете.

Сытно поев, он отложил салфетку и поднялся из-за стола. У него еще осталось несколько минут на то, чтобы постоять на солнышке, подставив лицо струям ласкового весеннего ветерка.

В двенадцать часов Канарис, сопровождаемый Абстом, входил в помещение, где предстоял смотр пловцов.

Двадцать девять молодых мужчин, одетых в толстые серые свитеры и такие же брюки, застыли в строю, вытянувшемся из конца в конец зала. Это были здоровые, крепкие люди – видимо, спортсмены.

Адмирал двинулся вдоль шеренги, внимательно разглядывая пловцов.

– А, старый знакомый! – воскликнул он, дойдя до Густава Глюка, и дружески ткнул кулаком в его широкую грудь.

Можно было ожидать, что Глюка обрадует или, напротив, смутит грубоватая фамильярность начальника. Но в глазах пловца промелькнул испуг.

Впрочем, Канарис не заметил этого.

– Кто вы? – спросил он, останавливаясь перед коренастым человеком с короткой шеей и округлыми плечами.

– Боцманмаат[24] Эрих Поппер, – поспешил доложить Абст, ни на шаг не отстававший от шефа.

– Где проходили службу?

За пловца опять попытался ответить Абст, но Канарис жестом остановил его.

– Говорите, боцманмаат! – потребовал он. – Меня интересует, где вам привили любовь к морю.

– Сперва в ваффен СС[25], затем на торпедных катерах, – последовал ответ. – Я старшина-моторист.

– Ого! – Канарис значительно покачал головой. – Такой послужной список украсит любого немца. А спорт? Вы занимались спортом? Каким именно?

– Да, я спортсмен. Имею призы и дипломы.

Удовлетворенно кивнув, адмирал Канарис двинулся дальше. Вот он остановился возле левофлангового.

– Ну, а вы? – спросил он, разглядывая круглое розовое лицо пловца, его белые волосы и большие оттопыренные уши. – Ваше имя, в каком вы чине?

– Обер-боцман Фриц Фалькенберг! – отчеканил пловец.

– Служили на кораблях? Впрочем, я в этом не сомневаюсь: у вас истинно морская выправка.

– Имперский подводный флот.

– Должность?

– Рулевой-горизонтальщик.

– Кроме того, обер-боцман Фалькенберг – известный спортсмен, – сказал Абст. – Два года подряд он был призером чемпионата страны по плаванию.

Канарис отступил на шаг, с уважением оглядел пловца.

– Подумать только, адмирал Редер уступил мне такое сокровище! – воскликнул он.

– Этого добился корветен-капитэн Абст, – сказал Фалькенберг, улыбнувшись. – Это он перехитрил моих командиров. И еще у нас говорят…

– Продолжайте, – потребовал Канарис, – продолжайте, обер-боцман, выкладывайте все до конца!

– И еще у нас говорят так: корветен-капитэн Абст прошел школу адмирала Канариса.

Все пловцы рассмеялись. Канарис тоже.

– Где же вы проходили первоначальную подготовку? – задал он новый вопрос.

– «Сила через радость»[26]. Гамбургский филиал. Я провел там более трех лет.

– Великолепно! – воскликнул Канарис. – Я вижу, корветен-капитэн Абст собрал здесь цветник. Клянусь богом, с такими парнями можно брать штурмом резиденцию самого сатаны!

Он смолк, собираясь с мыслями. И вдруг спросил:

– А кто здесь Шустер?

– Я обермаат Йозеф Шустер! – раздалось с противоположного конца строя.

Канарис обернулся на голос:

– Вон вы где!.. Ну-ка, выйдите вперед, чтобы я мог взглянуть на человека, который так ловко провел меня. Выходите, пусть все посмотрят на вас!

Из строя шагнул здоровенный пловец с вытянутым лицом и чуть кривыми ногами. Его тяжелые руки были так длинны, что, казалось, достают до колен. Пловец сутулился, смотрел исподлобья.

– Ну и ну! – воскликнул Канарис. – Меня трудно удивить, но вы, Шустер, добились этого. А на вид кажетесь таким простодушным. – Он обратился к Абсту: – Этакий безобидный увалень, не так ли?

Шустер стоял и растерянно глядел на начальника.

– Выкладывайте же, как вы все сделали! – потребовал Канарис. – Говорите громче, чтобы я не пропустил ни слова!

– Право, не знаю, что вас интересует… – нерешительно пробормотал Шустер. – Боюсь, что вы ошиблись и принимаете меня за другого.

Канарис упер руки в бока.

– Я ценю скромность, но это уж слишком! Можно подумать, что это не вы в компании с Глюком утащили руль моего катера!

Шустер раскрыл рот. Он был испуган.

Наступила тишина. И в ней прозвучал резкий голос Абста:

– Шустер, отвечайте!

– Но я не знаю, о чем идет речь, – пробормотал пловец.

– Как это не знаете? – Канарис подошел к нему вплотную. – Что вы делали на озере минувшей ночью?

– Я не был на озере!

– Где же вы находились?

– Спал. Спал, как и все остальные. Спал всю ночь напролет в кубрике, от отбоя и до подъема!

Последнюю фразу Шустер выкрикнул дрожащим от волнения голосом. Он стоял, тяжело дыша, покусывая нижнюю губу. Канарис медленно повернулся к Абсту. Тот не сводил глаз с Шустера. Можно было подумать, что этого пловца он видит впервые.

– Обермаат Йозеф Шустер прошлой ночью работал под водой вместе с штабс-боцманом Глюком, – сказал Абст. – Он выполнял задание, действуя против катера.

– Нет, – возразил Шустер, решительно тряхнув головой, – нет, я был в постели! Клянусь, я спал и ни в чем не повинен!

– Глюк! – повысил голос Абст.

Вызванный шагнул из строя.

– Говорите!

– Обермаат Йозеф Шустер работал вместе со мной, – твердо сказал Глюк. – Нас было трое на озере: Шустер, Руприх и я. Мы атаковали катер, в котором находился господин адмирал.

Румяные щеки Канариса потемнели. Он достал платок, вытер им лицо, сунул платок в карман и вновь оглядел строй. Он видел: пловцы озадачены, кое у кого в глазах мелькают веселые искорки.

– Руприх! – резко выкрикнул он.

Третий пловец вышел из строя.

– Я матрос Конрад Pyпpиx!

Канарис посмотрел на него. Руприх был озадачен, растерян не меньше, чем Шустер.

– Так, так! – гневно проговорил Канарис. – Вы, я вижу, тоже сейчас заявите, что провели ночь в объятиях Морфея и ничего не знаете?

Руприх растерянно молчал.

– Отвечайте начальнику! – потребовал Абст.

– Это правда, я спал, господин корветен-капитэн, – сказал пловец. – Мы втроем живем в одном кубрике – обермаат Шустер, штабс-боцман Глюк и я. – Теперь Руприх глядел на Канариса и адресовался к нему: – Мы давно дружим. Наши койки рядом. В столовой едим за одним столом… Отбой был, как обычно, в двадцать два часа. Мы легли вместе, я это хорошо помню. Мы уже были в койках, когда в кубрик зашел корветен-капитэн – он часто наведывается к пловцам… Вот и все. Я спал как убитый. Утром, когда проснулся, на койках находились все трое.

– И штабс-боцман Глюк?

– Я первый открыл глаза, а он еще спал. Храпел так, что дребезжали стекла иллюминаторов. Все это правда, могу поклясться!

– Понятно! – прорычал Канарис, вновь доставая платок и вытирая пот, который теперь уже струился у него по щекам. – Мне все понятно. Как говорится, яснее ясного. Разумеется, я убежден, что ваши слова – чистейшая правда. Ночью, пока все вы мирно храпели в койках, некое привидение проделало дыры в днище моего катера и вдобавок утащило перо руля. А потом оно вымахнуло из-под воды на борт моторки, вцепилось мне в грудь, занесло над головой нож!.. Глупцы, вы действовали великолепно! Я очень доволен. Более того, горжусь такими парнями. И все, что мне нужно, это поблагодарить вас за службу… Глюк, подтвердите то, что я сейчас сообщил!