– Ну… – сказала Сара.

– Ну… – кивнул я в знак согласия.

– Вот мой дом, – она махнула рукой в направлении дома.

Я высунулся в окно и увидел его в мрачном полусвете натриевых ламп.

– Выглядит все так же.

– Да. Но ты бы видел, что внутри! Я даже не пылесосила квартиру с тех пор, как ты был тут последний раз, – она рассмеялась. – Представляешь?

– А можно мне посмотреть, что внутри?

Смех Сары мягко оборвался, и она уставилась на меня в оба глаза. Не в том смысле, что она могла уставиться на меня как-то иначе, просто я хочу сказать, что ее взгляд был пронизывающим. Она ничего не сказала, и я тоже. Слышен был только рокот мотора, да тихое скрипение сидения и наше дыхание, но накал происходящего был запредельным и просто невыносимым. Воздух казался совершенно неподвижным, но у меня возникло ощущение, словно мне в лицо дует ветерок.

– Допустим, я скажу, что ты можешь зайти на чашку кофе… – произнесла Сара ровно. Еще мгновение на заднем сиденье такси, я бы и так нарушил тишину, напустив лужу, из-за невыносимо взвинченной атмосферы, – …будешь ли ты достаточно разумен, чтобы понять, что ничего, кроме кофе, не будет и ничего, кроме этого, я не хочу?

– Господи, конечно!

– Хорошо… Ты хочешь зайти на чашку кофе?

– Почему бы и нет.

Сара направилась к дому, пока я расплачивался с таксистом. Я не ожидал, что столкнусь с таким тревожащим сочетанием знакомого и незнакомого. В доме чем-то пахло. Но запах был не резким. Я понял: это пахло «нашим домом». Других слов не подобрать. Потому что невозможно чувствовать запах собственного дома, любое жилище пахнет так или иначе, но в своем невозможно различить запах, ваш нос просто не реагирует на него. А я чувствовал запах, запах нашего дома, который на самом деле почувствовать невозможно… вот такие пироги.

Сара приготовила кофе, и мы сели в гостиной. Я на диван, Сара – отдельно на стул.

Я оглядел комнату, которая выглядела точно так же, как и раньше. Я не мог не отметить, что на полу был все тот же ковер.

– Мне нравится твоя перестановка, – сказал я.

– Я пыталась создать некую ретро-атмосферу.

Я подул на кофе.

– Я действительно был так плох в постели? – спросил я.

– Ха! Единственное, что застряло в твоем мозгу, да?

– Нет-нет… просто…

– Ты был ничего.

– Ничего?

Сара сидела и улыбалась.

Я кивнул.

– Понимаю, – сказал я, – так ты собираешься так меня и оставить с этим «ничего», да?

Она сидела и улыбалась.

Я опустил глаза и посмотрел в чашку.

– Ты когда-нибудь жалеешь о случившемся?

– Жалею? В смысле, поэтому я пошла и потрахалась с кем-то еще, это ты имеешь ввиду? Да, я… или подожди секундочку…

– Ясно, я получил по заслугам, знаю. Я просто хочу спросить… Ты никогда не думала о том, что все могло быть иначе?

– Не случись этой жуткой измены?

– Ты когда-нибудь думала об этом?

– Если бы ты не перечеркнул все ради мимолетного перепиха с актриской?

– Ты когда-нибудь думала об этом?

– …Иногда. Конечно, я думаю об этом… иногда.

Я поставил чашку кофе на стол и потянулся к ней.

Сара тревожно вскрикнула:

– На подставку!

– Ох… прости, – я переставил чашку и придвинулся к Саре. – Сара, нам было так хорошо вместе. И я все время думаю о тебе…

– Когда мастурбируешь?

– Нет.

Она подула на кофе и уставилась на меня.

– Серьезно, – сказал я, – я думаю о тебе каждый раз, когда я прохожу мимо отдела замороженных продуктов в супермаркете, например. И я вряд ли мастурбирую там.

– Это ты сейчас так говоришь.

– Я бы хотел попробовать еще раз.

– Разве ты не помнишь, что я сказала в такси? Я не готова к чему-то большему, чем кофе, Том.

– Я изменился, Сара. Правда, изменился.

– Том… и я тоже. Причем очень сильно.

– Я вижу… Но я все равно люблю тебя. Все очень просто. Отбрось суету, посмотри сквозь декорации, и ты увидишь, что все очень просто: когда я смотрю на тебя, то знаю, что все еще люблю тебя.

– Не все так просто… Хорошо, я признаю, что иногда скучаю и даже до сих пор неравнодушна к тебе, но я больше не в состоянии тебе доверять. А без доверия отношения невозможны.

– Но ты можешь мне доверять! Возможно, я единственный мужчина, которому ты можешь доверять в полной мере.

Сара сделала большой глоток кофе и медленно кивнула:

– Хитер… очень хитер. Я попалась, думаешь так? Потому что ты знаешь, что я не попрошу тебя уйти, пока не услышу, как ты докажешь такое заковыристое утверждение… Хитер.

Я переместился ближе, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

– Вот что я тебе скажу об измене, Сара… это просто фантастика.

– Мне кажется, ты уже теряешь зрителя, Том.

– Нет, послушай меня. Количество людей, которые изменяют, огромно, около шестидесяти процентов, я где-то читал. Измена – не отклонение от нормы, а норма. Тут нет ничего удивительного, потому что это просто фантастика, как я уже говорил. Ты испытываешь возбуждение, свежесть и новизну, как на первом этапе романа, плюс еще дополнительный слой будоражащей секретности и интриги. И много секса. Кто может устоять? Почти никто. У тех людей, которые не изменяют, просто не было такой возможности. И я вовсе не одобряю измену…

– Да неужели?

– Правда. Я сообщаю тебе факты. Так как же оставаться верным, когда измена так привлекательна, и волнительна, и сексуальна? Когда она делает тебя желанным, ценимым и семнадцатилетним?

– Нечего быть циничной сукой.

– Хорошо. Я признаю, что был настоящей сукой. Но продолжим разговор об измене. Чтобы устоять, нужно хотеть сохранить то, что имеешь, по-настоящему хотеть, даже если тебя прельщает нечто настолько лестное, возбуждающее и просто фантастическое, как роман на стороне. Далее. Это следует из вышесказанного и является самым главным. Ты должен быть совершенно, абсолютно уверен, что это не сойдет тебе с рук. Что твой партнер, сколько бы ты ни лгал, ни умолял, ни обхаживал его, никогда не простит тебя. Тебя выставят за дверь. Все кончится. Причем совершенно точно.

Сара сделала еще один большой глоток кофе и продолжала смотреть на меня, ничего не отвечая.

– Разве ты не видишь? – сказал я. – Я знаю, что измена никогда не сойдет мне с рук. Я единственный человек на свете, который точно знает, что если он изменит тебе, то ему придется несладко.

Она осушила чашку и поставила ее.

– Хорошо, – сказала Сара. – Но есть логические ошибки. Во-первых, если бы согласилась начать все заново, то это бы доказывало, что тебе все сошло с рук. – Она встала и пошла по направлению к прихожей. Я Вскочил и двинулся за ней. – Твоя теория действительна, только если я никогда не прошу тебя. Как только я прощу тебя, все рассуждения обрушатся на глазах.

– Готов признать, что на эту тему можно поспорить. Но я должен отметить, что за то время, что ты не давала мне ни единого шанса, я стал человеком, который достоин твоего прощения. Одно исключает другое… мне кажется.

Сара дошла до входной двери и остановилась.

– Во-вторых, есть я, – сказала она. – Если измена так изумительна, как ты мне только что расписал, я просто жажду попробовать сама, и мне придется разбить тебе сердце, верно? Мне просто ничего не остается, как изменить тебе.

– И я готов пройти через это.

– Почему?

– Потому что я идиот.

– Это точно.

– Я все еще люблю тебя.

Сара опустила глаза и глубоко и медленно вздохнула.

Я положил руку ей на плечо. От одного прикосновения к ее коже волосы у меня на шее стало покалывать.

– Я не знаю, что ты чувствуешь, Сара, – сказал я, – но если я не сделаю все, что в моих силах, в этот последний раз и не попробую убедить тебя дать мне еще один шанс, я никогда не прощу себя. Я буду еще большим трусом, чем когда-либо, и я буду страдать всю мою оставшуюся жизнь. Давай попробуем еще раз?… Ответь мне.

Сара подняла взгляд, словно изучая мое лицо в подробностях, а потом посмотрела мне прямо в глаза. Она сделала шаг вперед и поцеловала меня. Ее губы были теплыми и мягкими, их прикосновение принесло освобождение и экстаз. Мы обняли друг друга крепче, наш поцелуй стал глубже и крепче. Возникало такое ощущение, словно всплываешь после того, как находился под водой так долго, что легкие чуть ли не разорвал ись. Радость, освобождение, эйфория. Я полностью погрузился в свою радость. Сара отвела свои губы от моих, еще раз коснулась моего рта своим и отступила на шаг назад.