Таким образом, немецкая разведка мало что сумела разузнать в Великобритании за время войны. Оценка одного бывшего офицера МИ-5 была следующей: «Ни один из немецких шпионов в Великобритании не получил сведений больше, чем мог почерпнуть из наших газет, значительная часть которых шла в Голландию, а оттуда уже в Германию»(19). Впрочем, немцы могли утешать себя тем, что британские шпионы в Германии действовали не намного лучше. Действительно, большинство шпионов (235 человек), пойманных в Германии, были немцами, затем идут французы – 46 человек, а англичане занимают в этом списке одну из последних строчек – три человека, чуть больше, чем перуанцы – один человек. Немцы признавали, что пойманные агенты – это лишь часть тех шпионов, которые работали на территории Германии, но трудно поверить, будто СИС под руководством Камминга вообще сподобилась получить какую-либо мало-мальски стоящую информацию от своих агентов в Германии.
Бригадный генерал В. X. X. Уотерс, британский военный атташе с большим опытом работы, писал после войны: «Моей точкой зрения всегда было – и опыт лишь подтверждает это, – что результаты деятельности секретных служб, как правило, весьма незначительны»(20).
Значит ли это, что за всю историю первой мировой войны разведывательные службы не добились никакого успеха? НД кое-что получила от своих «внимательных путешественников» в самом начале войны, в частности из докладов одного американца, Уилберта Е. Страттона, работавшего в Лондоне в компании «Пирене». Страттон предложил свои услуги НД после поездок в Россию, а поскольку он оказался в Германии в июле 1914 года, НД направила его в Петроград для выяснения обстановки. Страттон послал несколько шифрованных телеграмм с железнодорожных станций по пути в Петроград, докладывая о том, что он считал признаками начавшейся мобилизации. Несмотря на то что некоторые телеграммы пришли в Берлин недостаточно быстро, чтобы иметь какую-либо ценность, остальные дошли в срок и способствовали выяснению на ранней стадии русских военных приготовлений. НД, весьма довольная деятельностью Страттона, отправила его с заданием в Стокгольм, затем снова в Россию. Когда он был отозван обратно в Лондон в начале 1915 года, НД, естественно, попыталась уговорить его работать и там, но Страттон решительно отказался[3].(21).
Французская разведка заполучила детально разработанный план Шлиффена – германскую схему ведения военных действии против Франции, основанную на прорыве через Бельгию, – от офицера немецкого Генерального штаба, отправившего письмо из Льежа с подписью «Мститель» и предложившего «документы огромной важности». Немец с головой, забинтованной так, как будто он только что перенес хирургическую операцию, встретился с французским агентом капитаном Лемблингом трижды – в Париже, Брюсселе и Ницце. Он сказал Лемблингу: «Я полностью отдаю себе отчет в своем поступке, но они поступили со мной ещё более бесчестно, и я мщу за себя». После чего передал весь план Шлиффена, включая подробную карту-схему зон концентрации войск.
Французская спецслужба получила ещё ряд сведений, подтверждающих точность полученной от «Мстителя» информации, включая подробности активного ремонта железнодорожных путей в землях Западного Рейна и документы Верховного командования о принципах, которыми должна руководствоваться немецкая армия, если начнется война с Францией. Но в любом случае план Шлиффена стал практически открытым после публикации в 1909 году в «Дойчер ревю» анонимной статьи, явно написанной самим Шлиффеном, где опротестовывались изменения, внесенные Верховным командованием в его план. Чтобы подчеркнуть весомость своих аргументов, автор вынужден был дать сведения и о самом плане[4].
Однако французский Генеральный штаб до последнего момента отказывался верить в подлинность плана Шлиффена, предпочитая думать, будто «Мститель» был «подсадной уткой», призванной отвлечь внимание от подлинного места нападения. Непростительная ошибка: маршрут, по которому двигались немцы в 1914 году, явился в точности тем, который был указан «Мстителем». Когда после войны маршал Петен попытался провести расследование, то обнаружил, что все документы, переданные «Мстителем», были сожжены в августе 1914 года(23).
Немецкая НД получила план атаки союзников в битве на реке Сомме от француза-военнопленного, а сведения об одном из первых танков – от пленного англичанина. Француз сообщил так много подробностей и говорил с такой убежденностью, что в НД решили, будто офицер столь невысокого ранга не может иметь доступа к такого рода информации, и отнеслись к нему, как к шарлатану. Англичанин сумел выскочить в целости и сохранности из взорвавшегося танка и, находясь в шоковом состоянии, рассказал в подробностях офицеру НД о своей работе на танковом заводе, описал дизайн и сборку танков, а также объем выпуска этих новых военных машин. Полученные от него сведения были настолько полными, что любой инженер, основываясь на них, смог бы собрать модель танка, однако в НД сомневались в их достоверности до тех пор, пока они не подтвердились, однако было уже поздно(24).
Русские получили подробные сведения о немецких военных крепостях, а также карты со всеми дорогами и железнодорожными путями в Восточной Германии, но пользы из этого извлекли мало. После войны Николаи заявил, что для хорошей разведки ничего не стоит обнаружить дислокацию войск противника, их состав, маршрут и способы передвижения. Гораздо труднее выяснить намерения врага, и вот в этой-то области ни одна из спецслужб не добилась успеха.
Если кто и достоин похвалы за свою деятельность в этот период, так это чиновники разведки связи – подразделения секретной службы, весьма недооцененного перед войной, частично потому, что английская и американская этика не допускала мысли, будто джентльмен может вскрывать чужие письма или перехватывать и расшифровывать чужие телеграммы. Две из воюющих держав – Франция и Австро-Венгрия – создали перед войной дешифровальные службы, а остальные не сочли нужным иметь такие подразделения, некоторые даже не потрудились зашифровать свою военную информацию. Последствия такой наивности наглядно проявились в битве под Танненбергом в последнюю неделю августа 1914 года, когда немцы перехватили радиопередачу русских, переданную открытым текстом, и использовали полученные сведения, чтобы нанести сокрушительное поражение царской армии. Это одно из величайших достижений разведки связи в истории.
Англичане, которые начали перлюстрировать почту почти сразу же после начала войны[5], быстро перешли к радиоперехвату и дешифровке. Когда Королевский флот проявил интерес к этой работе, «Моргун» Холл сообразил, что коммуникационная разведка является неисследованной зоной. Он быстро набрал людей, главным образом любителей: преподавателей колледжей, священников, учителей, публицистов, отсутствие флотского опыта у которых сильно способствовало уменьшению их значимости в глазах их более консервативных коллег. (Желающие могут присоединиться к точке зрения традиционалистов: Дилли, Нокс, преподаватель классических языков, занимался шифровальными работами, лежа в ванне, историк Фрэнк Берч изображал из себя актера и позже регулярно появлялся в пантомимах на лондонских подмостках.)
Не прошло и двух месяцев с начала войны, как дешифровальщики, работавшие в здании Адмиралтейства, добились первых результатов, получив от русских ключ к германскому морскому коду.
Это была знаменитая магдебургская шифровальная книга, которую русские обнаружили на трупе флотского унтер-офицера, убитого, когда два русских крейсера подожгли немецкий легкий крейсер «Магдебург» 26 августа 1914 года.
Имея магдебургскую книгу и ещё две шифровальные книги (одна из которых была захвачена в начале войны на немецком торговом судне в Австралии, а вторая найдена среди брошенных вещей немецкого дипломата Вильгельма Васмусса, удравшего от англичан в Персии в 1915 году), британские дешифровальщики вскоре смогли читать практически все послания, передаваемые германскими властями своему военному и торговому флотам, консульствам, посольствам, подводным лодкам и «цеппелинам»[6]. За войну англичане расшифровали более 20 тыс. немецких передач, причем некоторые из них были очень важными.
