Однако с опровержением в палате общин выступила премьер-министр Великобритании госпожа Тэтчер. «Лорд Тренд, – сказала она, – – с которым я имела возможность обсудить этот вопрос, согласен с теми, кто пришел к выводу (хотя это и невозможно доказать), что сэр Роджер Холлис не являлся агентом русских разведывательных служб». Тем не менее премьер-министр обещала провести расследование того, как обеспечивается безопасность, и выявить источник, на основе которого была написана книга Пинчера. Этим источником, по-видимому, была леди Фалькендер, повторявшая все, что ей довелось услышать из уст самого Вильсона. Тот в свою очередь почерпнул эти сведения из дела, созданного «младотурками». На прямо поставленные вопросы Пинчер заявил, что источниками для книги явились коллеги Холлиса из МИ-5 и СИС.
«Младотурки» (правда, к этому времени многие из них были уже немолоды, а некоторые успели уволиться из спецслужб или выйти в отставку) открыли для себя мощь произнесенного публично слова. До этого они пытались использовать привычные для них каналы, но ничего не достигли.
Возросшие в обстановке секретности, наученные с подозрением относиться ко всем средствам массовой информации – конечно, когда они сами не манипулировали ими, – «младотурки» с отвращением выносили свои проблемы на публику. Но теперь ситуация изменилась. Питер Райт, более всех остальных одержимый демоном поисков враждебных заговоров, вышел в отставку и поселился в Австралии. Он оказался вне юрисдикции английских судов, и ему не грозило наказание за нарушение закона об официальных тайнах.
Не утративший связей со своими бывшими коллегами, Райт начал давать информацию о расследовании дел Холлиса, о внедрении советских агентов в МИ-5, об использовании Советами своих агентов влияния, против которых не было возбуждено уголовных дел только потому, что прокуратура решила не делать этого. В начале 80-х годов последовал поток публичных разоблачений и признаний: некий чиновник, оказывается, передавал информацию Берджессу, бывший посол Великобритании в Москве спал с русской горничной, которая оказалась (большой сюрприз!) сотрудницей КГБ, а офицер военной разведки шпионил в послевоенной Германии в пользу России. Одним словом, начал публиковаться бесконечный список лиц – зачастую весьма незначительных, – которые оказывали помощь Советскому Союзу очень давно, зачастую много десятилетий тому назад[60]. Английская пресса весьма охотно приняла участие в этой кампании. Редакторы правильно рассудили, что британцы проявят повышенный интерес к теме шпионажа и предательства. (Анализу причин этого можно посвятить отдельную книгу. Если говорить коротко, то этот нездоровый интерес вызван постоянным упадком страны и тем блефом, при помощи которого Британия пыталась поддержать свое величие. Как сказал Мередит: «Мы преданы тем злом, которое носим сами в себе».) «Младотурки» ликовали все сильнее, по мере того как росло число признаний, опубликованных в прессе. Каждый раз, когда называлось новое имя, и особенно тогда, когда подозреваемый признавался, «младотуркам» казалось, что они ещё на шаг приблизились к торжеству своего дела.
Особенно приятной для них оказалась публикация истории Бланта. «Младотурки» были возмущены тем обстоятельством, что ему, по-видимому, удалось избежать наказания за шпионаж после сделанного им в 1964 году признания. О том, что Блант работал на русских перед войной, во время войны и частично после нее, стало известно в результате заявления, сделанного его американским другом Майклом Стрейтом. Блант согласился на сделку с английскими властями. Было достигнуто соглашение о том, что он не будет подвергнут наказанию, а факт его предательства сохранится в тайне. Со своей стороны Блант обещал сделать все возможное, чтобы помочь властям и ответить на все вопросы честно и откровенно.
«Младотурки» считали эту сделку позорной капитуляцией перед положением Бланта в обществе и тем постом, который он занимал. Однако у правительства были существенные причины пойти на сделку подобного рода. Морис Крамп, работник прокуратуры, осуществивший эту сделку, говорил, что, даже принимая во внимание показания Стрейта, привлечь Бланта к суду не представлялось возможным, так как против него не было никаких улик. С другой стороны, он был способен поделиться весьма ценной информацией. И он был готов пойти на это в обмен на ничего не стоящий отказ от «попытки предпринять невозможное» – доказать его вину в суде.
Больше того, утверждал Крамп, информация, которую представил Блант, вовсе не является доказательством его вины, так как по английским законам показания такого рода не могут быть использованы против обвиняемого. «Вполне понятно, что Блант согласился на предложенную сделку только потому, что не знал об отсутствии против него улик, – говорил Крамп. – И если бы я лишил мою страну ценной информации из опасения быть обвиненным в невыполнении своих обязанностей, то мое поведение заслуживало бы всяческого осуждения»(22).
Власти сделали все для того, чтобы сдержать данное Бланту слово, и если бы он сам держал язык за зубами, то вышел бы сухим из воды. «Младотурки» не желали, чтобы Блант наслаждался плодами своей карьеры, пользовался положенными ему привилегиями и уважением в обществе. (Блант был смотрителем Королевской картинной галереи.) Они стремились вывести его на чистую воду. Работа велась как внутри, так и вне спецслужб. На Флит-стрит давно циркулировали слухи о том, что Блант был четвертым членом (помимо Филби, Берджесса и Маклина) так называемой «группы пяти». Мои соавторы и я слышали об этом в 1968 году, когда работали над книгой «Заговор Филби». Мы сделали попытку взять по этому вопросу у Бланта интервью, но он благоразумно отказался встретиться с нами. Мы особенно и не настаивали, так как нас интересовал более крупный агент КГБ – Ким Филби.
В 1977 году газета «Таймс» заявила, что «четвертым» вполне мог быть Дональд Бивз, состоятельный и весьма уважаемый член Совета колледжей в Кембридже, умерший в 1961 году. После громкого протеста со стороны коллег Бивза и его бывших студентов, а также потока возмущенных писем редактору сэру Уильяму Риз-Могту газета принесла извинения и заявила, что её подозрения в отношении Бивза оказались ложными и она глубоко сожалеет о злосчастной публикации. (Лично же Риз-Могг остался убежден в том, что Бивз играл какую-то роль в делах секретных служб – возможно, он был в свое время завербован СИС – и что русские, заполучив Филби, Берджесса и Маклина, подталкивали их по направлению к профессору, чтобы тот в свою очередь завербовал бы их для работы в разведке.)(23)
Однако публикация материала о Бивзе возродила интерес к идентификации четвертого члена группы. Два автора независимо друг от друга приступили к работе над книгами, в которых четвертым прямо назывался Блант. Первый писатель – ветеран шпионского жанра в литературе и разведчик времен второй мировой войны Дональд Маккормик – отказался от публикации, опасаясь обвинения в диффамации (отнюдь не в связи с упоминанием имени Бланта). Второй – Эндрю Бойль – выпустил книгу в 1979 году под названием «Климат предательства». Бойль нашел весьма хитроумный способ избежать прямых обвинений в адрес Бланта, но в то же время предельно ясно дал понять, кто, по его мнению, являлся четвертым. Автор дал четвертому члену группы вымышленное имя «Морис» – так звали гомосексуалиста, героя одного из последних романов Е. М. Форстера. Бойль как можно чаще, а порой навязчиво употреблял имя Бланта в тексте как можно ближе к упоминанию о «Морисе». Одновременно в журнал «Частный сыщик» неизвестно от кого просочилась информация о том, что Блант намеревается вчинить Бойлю иск, как только книга будет опубликована. Когда книга вышла в свет, а Блант не обратился в суд, Бойль заявил, что, в том случае, если возникнет необходимость, он готов назвать подлинное имя четвертого. Десятью днями позже, 15 мая, в письменном ответе на запрос депутата парламента Теда Литбиттера премьер-министр сообщила о сделке с Блантом, заключенной в 1964 году. Это сообщение произвело настоящий фурор. Блант был лишен рыцарского звания, и ему пришлось оставить большую часть занимаемых им постов. Он умер в 1983 году в возрасте 75 лет.
