– Не помню. Не помню!

– Ну все равно, сейчас от него виски несет за версту. Значит, упал с лестницы. Только обо что ударился головой?

– О край сундука, там внизу. У него кованые углы.

– Рухнул с лестницы и ударился об угол сундука. Пока я говорю, ты собери с пола осколки.

– Куда выбросить?

– Пока в мусорное ведро. И протри пол, вон там, газетой. Он пришел или уже уходил? Уходил. Поговорил с нами, выпили вместе по одной. У нас сложилось впечатление, что он пришел уже навеселе. Так, а зачем же он пришел? Принес роман, чтобы прочли, нет, пришел забрать, ты уже прочел. Уже прочел. Я еще не читал, но ты попросил меня прийти, чтобы обсудить вопрос возможного издания. Предложили… нет, обещали ему, что дадим знать… Неплохо… Вытащи книгу из футляра и положи на подоконник. Теперь открути кран и вымой футляр, так, теперь давай мне. Рукопись он приносил в большом конверте, который успел порваться. Мы разговаривали, стоя на площадке. Норман держал в руке стакан, этим объясняется, почему одежда залита виски. Разговаривая, он увлекся, жестикулировал, сделал шаг назад и оступился. Довольно правдоподобно. А сейчас отнесем его вниз. Придется потрудиться. Ну давай, берись за пиджак.

– У меня… только одна рука… – дрожащим голосом сказал Остин.

– Подтягивай, давай, я помогу. За щиколотку берись, ботинки не снимай.

– Не могу!..

– Делай, что говорю. Тащи.

Нормана сдвинули с места. Протащили по полу до ступенек. Остин с ужасом заметил, что Мэтью держит бесчувственного за руку.

– Мы… сбросим его вниз?..

– Ни в коем случае. Спускаемся. Ты впереди, держи его за ногу. Я буду поддерживать под спину. Со ступеньки на ступеньку, осторожно. Держи получше… Так. Погоди, сейчас подложу ему бумажку под голову. Осторожней, осторожней!..

– Ты считаешь, он еще жив?

– Просто не хочу испачкаться кровью, и чтобы на ступеньках не осталась.

– Из него много крови вытекло?

– Нет. Давай посидим передохнем.

Придерживая тело, они опустились на ступеньку. Голова припала к колену Мэтью. Мэтью обнял Нормана за плечи. С одной ноги свалился ботинок. Остин, надевая, почувствовал, что ступня все еще теплая. Как же так? Сколько нужно времени, чтобы тело остыло?

– Все. Продолжим.

Ягодицы Нормана бумкали со ступеньки на ступеньку. Голова подскакивала.

– Боже, у него голова оторвется, – сказал Остин.

Наконец добрались до низа. Остин отпустил тело.

– Мы передвинули его с того места, где он упал. Возле самого сундука, ты помнишь? На уголке может остаться кровь. Вот так. – Остин боялся смотреть. Тяжело опустился на ступеньку. – Подождем еще несколько минут, и я пойду вызывать «скорую помощь». Тем временем надо еще кое-что сделать. Ты сделаешь. Пойди наверх, возьми метлу и подмети хорошенько, чтобы ни стеклышка не осталось. Собери и выбрось в мусорное ведро, другое место некогда искать. Вымой пол, вытри насухо. Оба стакана разбились?

– Да.

– Значит, найди еще два и налей в них виски…

– Нет ни капли.

– Ну, налей в бутылку воды и…

– Я не могу. Не могу, не могу, я с ума сойду.

– Хорошо. Тогда сиди.

– А вдруг он очнется и скажет, кто его ударил? Он в самом деле мертвый? Боже, что же делать…

– Тише!

Остин по-прежнему сидел на ступеньках. Через отворенную дверь видел комнату Митци, в солнечных лучах плясали пылинки. Мэтью суетился, то спускался, то поднимался, задевая Остина.

– Где хранятся щетки?

– Там…

– Футляр кладу вот сюда.

– Да.

– Где можно сжечь?

– На кухне в колонке.

– Где стаканы?

– Там…

Что-то блеснуло над головой Остина и разбилось об пол.

– Что это?

– Его стакан.

– Зачем разбивать еще один?

– Потому что только один разбился. Из одного два не сложишь.

– Не понимаю, ничего уже не понимаю.

– Не путайся под ногами!

– Ты разбил один из лучших стаканов Митци. – Остин подошел к месту, освещенному солнцем. Споткнулся обо что-то. Это было плечо Нормана.

– Ты не забыл, что случилось? – Голос Мэтью доносился к нему из темноты. – Ты попросил меня прийти, мы обсуждали роман, ничего не решили, пообещали сообщить, стояли на площадке, он оступился…

– Я помню.

– Нам показалось, что он пришел уже слегка подшофе.

– Да.

– Говорить буду я.

– Да…

– Остин!

– Что?..

– Если полиция что-то заподозрит, будет плохо.

– Ты человек известный. Тебе поверят. – Он подошел к буфету, где Митци держала выпивку.

Мэтью уже говорил в трубку:

– Несчастный случай…

Нашлось немного джина. Выпил прямо из бутылки. Сел в каком-то тумане. Никаких волнений, никаких обязательств, о нем позаботятся. Запрокинул голову и тут же заснул.

«Дорогой Оливер!

Не обижайся, но мы подумали и решили, что Кьеркегор не для нас. Этот шикарный автомобиль – для ценителя, а для таких незнаек, как мы, нужно что-то поскромнее. Поездка на Кьеркегоре нам очень понравилась, машина отличная. А поломка сальника у каждой может произойти (не знаю, что такое сальник, но кажется, ты про эту деталь говорил). А с тем полицейским обыкновенная неприятность. Мы до дому добрались успешно, надеюсь, и ты тоже. И речи быть не может, чтобы ты оплачивал нашу обратную поездку. Мы прекрасно провели день, несмотря на мелкие неприятности. Встретимся в четверг на вечеринке у Одморов. Благодарим тебя и желаем всего наилучшего.

Людвиг.

P.S. Я с радостью узнал, что твоя сестра будет второй дружкой на нашей свадьбе».

«Патрик, дружище!

Тебе не кажется, что ты вел себя по-детски? Нет необходимости избегать меня, как прокаженного, только потому, что я не принадлежу к братству. Способ, каким ты меня избегаешь, становится, на мой взгляд, подозрительным. Я полагаю, ты не думаешь, что мои письма к тебе оскорбительны, самодовольны. Я этого не хотел. Мне просто хотелось расставить все точки над i. Признаюсь, что мне недостает наших споров… мы сможем их возобновить.

Ральф».

«Моя дорогая Карен!

Что-то в последнее время тебя не слышно. Я не жалуюсь, просто чего-то не хватает. К тому же мои доверенные лица доносят, что ты собираешься отправиться вместе с Ричардом Парджетером на его яхте. Разумно ли это? Мне кажется, Ричард противопоказан любой женщине. Но я, как ты знаешь, старомоден. Ты была на вечеринке? Я встретил твою мать на Слоан-сквер и обещал ей посетить магазинчик. Не хочешь ли пойти со мной? Я позвоню. Извини своего пусть и неуклюжего, но преданного друга.

Себастьян».

«Дорогой братец!

Я так волновалась, отправляясь в Оксфорд, так что прости молчание. Дом очаровательный, уютный, милый, в нем я почувствовала себя совершенно счастливой. Я считаю, что любовь Людвига исправляет меня нравственно. Возможно ли это? Кстати, об одном ужасном случае, может быть, мама тебе успела сообщить. Отец той девочки, погибшей, упал с лестницы в доме Остина, был пьяный, обсуждали какую-то книгу, которую он написал, с Остином и Мэтью; упал, повредил череп и теперь в коме. Вот такая новость.

Что там у Ральфа? Кстати, ты задал вопрос, не знаю ли я о сердечных увлечениях Ральфа, так вот, мне действительно удалось кое-что узнать. Похоже на то, что Ральф влюблен в Энн Колиндейл, которая влюблена в Ричарда Парджетера, который в данный момент (у него всегда все длится не дольше момента) влюблен в Карен, которая влюблена, хотя и отрицает, в Себастьяна, который влюблен в меня, а я влюблена в Людвига, который тоже влюблен в меня. Таким образом, круг замыкается.

Остальные новости вкратце. Людвиг перебрался в дом, где живет Мэтью, и поэтому я каждый день вижу Мэтью. Спрашивал о тебе. Себастьян сказал, что Ральфу велено явиться к Одморам на вечеринку. Думаю, тебе не удастся туда попасть. Родители здоровы. По-прежнему пытаются уловить эту несчастную Дорину. Еще планируют путешествие на греческие острова с Р. Парджетером. Тебя в комплект не включили, потому что считается, что ты не выносишь Ричарда. Чек прилагаю.