Лишь после этого Сюзина заметила внезапную тишину, которая опустилась на лагерь. Сражение шло уже в другом месте. Кит-Канан остался один.

Она видела, что Гиарна наступает, оттеснив Кита к стене несколькими мощными выпадами, и поняла, что должна что-то сделать! Кит прыгнул вперед, и в каждом его движении сквозило отчаяние. Гиарне удалось уклониться от его меча, и он отступил, ожидая удобного случая для фатального удара.

Вот оно! Эльф наклонился вперед слишком далеко, пытаясь ранить своего неуловимого противника.

Меч Гиарны, влажный от крови Кита, поднялся, ожидая, когда эльф завершит свой безрассудный бросок.

Кит попытался уклониться, поднял левую руку, чтобы удар пришелся в плечо, но Гиарна просто поднял свое смертоносное острие и направил его в горло врагу.

Следующим, что услышала Сюзина, был звон бьющегося стекла. Она не помнила, как схватила зеркало, не видела осколков, усеявших ковер. На плечах Гиарны тоже сверкали осколки. Кровь хлестала из длинных порезов у него на голове.

Главнокомандующий Эргота пошатнулся, голова у него закружилась от удара, и Кит-Канан отскочил прочь. Он взглянул на женщину с благодарностью – а может быть, это было нечто большее, более глубокое, прочное, то, что она желала увидеть.

Меч эльфа взметнулся, готовый к удару, а Гиарна, покачивая головой и бранясь, вытирал кровь, заливавшую ему глаза. Он стоял спиной к двери, пристально глядя на эльфа и женщину, и лицо его исказилось от чудовищной ненависти.

Кит-Канан подошел к Сюзине, почувствовав ярость человека и защищая женщину от внезапного нападения.

Но нападения не последовало. Пошатываясь, истекая кровью, окруженный врагами, Гиарна принял более практичное решение. Окинув пару последним горящим взглядом, он повернулся и бросился прочь из палатки.

Кит-Канан кинулся было за ним, но остановился, почувствовав прикосновение Сюзины.

– Подожди, – мягко произнесла она, дотронувшись до окровавленной туники на его боку, в том месте, где Гиарна ранил его. – Ты ранен. Пойдем, я перевяжу тебя.

Кит-Канан лег на кровать, и усталость после великой битвы внезапно навалилась на него. Впервые за много месяцев – он не помнил, за сколько именно – в душе его воцарился покой.

Война почти перестала существовать для Кит-Канана. Она стала далекой и нереальной. Рана его оказалась несерьезной, а женщина, ухаживавшая за ним, была не просто красавицей – именно она много недель являлась ему во сне.

Армия Эргота была рассеяна, и Парнигар возглавил преследование, умело организовав Гончих для атаки больших отрядов врага. Кит-Канан остался в лагере выздоравливать и обращал мало внимания на сообщения об успехах своего сержанта.

Все понимали, что люди разбиты. Пройдет еще несколько недель, возможно месяцев, и они будут отброшены за границы своей империи. Крылатые Всадники парили над равнинами, эльфы и гномы маршировали вперед, и эльфийская кавалерия могла теперь свободно передвигаться по равнинам.

А позади них, в опустевшей крепости, главнокомандующий этой великой армии предавался любви.

Холодные ветры, предвещавшие наступление осени, уже задули с юга, с океана Коррейн, срывая листья с деревьев на огромных лесных пространствах, готовившихся к долгой зимней спячке. Ветер проносился и над Сильванести, над его городами и поместьями и даже над великой столицей Сильваностом.

В городе оживленно праздновали великую победу. С фронта пришли известия о поражении армии Эргота и наступлении эльфов. Отряды Гончих стремительно продвигались вперед по равнинам, уничтожая очаги сопротивления людей.

Союзники-гномы также принимали участие в разгроме людей, а Крылатые Всадники обрушивались с небес, уничтожая когда-то гордые полки Эргота, убивая и захватывая в плен сотни врагов и разгоняя остальных на все четыре стороны. Основная часть выживших людей стремилась лишь добраться до границ своей империи.

Огромные лагеря, населенные десятками тысяч военнопленных, усеивали равнины. Многие по приказу Ситаса были отправлены на восток – их приговорили к пожизненным работам на рудниках клана Дубовых Листьев. Других заставили восстанавливать и укреплять крепость Ситэлбек и отстраивать поселки и деревни, опустошенные за два года войны.

«Эти дни должны стать величайшими в моей жизни!»

Ситас размышлял над сообщениями, сидя на огромном изумрудном троне. Ему не хотелось покидать Приемный Зал и идти в сад или в город, несмотря на то, что стоял прекрасный безоблачный день.

Час назад он приказал придворным и аристократам оставить его в одиночестве. Он не мог найти себе утешения, несмотря на последнее письмо от Кит-Канана, принесенное курьером Крылатых Всадников, – в письме, которому было не больше недели, сообщалось о благоприятном ходе сражений.

Возможно, разговор с лордом Квимантом принес бы ему облегчение – никто другой, казалось, не понимал, как тяжело его бремя, – но аристократ покинул город неделю назад, чтобы распорядиться новыми рабами, поступившими на рудник. Он не мог точно сказать, когда вернется.

Мысли Ситаса обратились к новостям, полученным от брата. Кит сообщал, что центральная часть армии Эргота, пытавшаяся попасть на родину наиболее прямым и коротким путем, перестала существовать. Она была полностью разгромлена объединенными силами Гончих и понесла значительные потери.

Южное крыло также было уничтожено. Его войска приняли на себя основной удар первой контратаки эльфов. А немногочисленное северное крыло коварного генерала Гиарны, состоявшее из нескольких тысяч всадников легкой кавалерии и легковооруженной пехоты, было раздроблено на отдельные группы, которые в отчаянии пытались найти убежище в лесных зарослях и холмах на границах прерий.

Отчего же Ситас не мог разделить ликование граждан Сильваноста?

Возможно, причиной тому были известия о соединении гномов Тейвар с отступавшими остатками армии Гиарны, в то время как их родичи, Хилар, сражались на стороне эльфов. Ситас не сомневался, что отрядами Тейвар руководил предатель Тан-Кар, бывший посол. Эти междоусобицы в стане гномов способствовали тому, что война все больше теряла смысл.

Теперь окончательно подтвердились слухи о том, что на стороне Эргота сражается множество эльфов-отступников. Эльфы, гномы и люди воюют против войск эльфов и гномов! Квимант продолжал уговаривать Ситаса обратиться к людям-наемникам, чтобы усилить армии Кит-Канана. К этому шагу Ситас был еще не готов. И все же…

Скорая победа вряд ли положит конец разногласиям среди эльфов. Станет ли нация Сильванести снова чистой? А может быть, война сломает преграду, отделявшую эльфийский народ от остального Кринна?

И само название этой войны, имя, которое он слышал на улицах города, даже из уст членов высшего общества, усиливало его душевные муки. Возникшее вслед за летними сражениями и приходившими списками убитых, оно стало теперь общепринятым, и изменить этого не могли даже декреты Звездного Пророка.

Эльфийская война.

Имя жгло губы – для Ситаса в нем заключалось все самое отвратительное, что было в его противниках. Слепые, введенные в заблуждение создания, связавшие свои судьбы с вражеской армией, они потеряли всякое право называться эльфами!

Для самого Ситаса еще более серьезными представлялись мерзкие слухи, нелепые измышления, распространившиеся в городе. Оскорбительная молва утверждала; что сам Кит-Канан взял в жены женщину из Эргота! Разумеется, никто не осмеливался прямо сообщить об этом Ситасу, но он знал, что остальные верят в это и передают друг другу смехотворную ложь.

Он приказал нескольким гвардейцам из Защитников Государства переодеться рабочими и ремесленниками и пойти в таверны и постоялые дворы, часто посещаемые горожанами. Они должны были внимательно слушать разговоры и, услышав, что кто-то говорит о Кит-Канане, немедленно схватить виновного и доставить его во дворец для допроса.

– Па-па?

При звуке этого голоса на душе у него прояснилось – ничто другое не могло отвлечь его. Ситас обернулся и увидел, что к нему ковыляет Занести, как всегда, со своим деревянным мечом, который выстругал для него Кит-Канан перед отъездом в Ситэлбек.