Назад вернулся лишь один, и только для того, чтобы сообщить, что людские караулы оказались слишком бдительны даже для искусных эльфов, и те не смогли миновать посты незамеченными.

Тем не менее, эльфийские войска воспользовались однодневной передышкой. Эльфы соорудили траншеи, выходящие далеко за линию фронта, а в других местах установили в земле длинные, острые колья, образовавшие нечто вроде ощетинившейся стены. Эти колья должны были защитить большую часть фронта от вражеской кавалерии – Кит знал, что она насчитывает тысячи.

Парнигар следил за сооружением окопов, разъезжая взад-вперед, крича и бранясь. Он критиковал то глубину, то ширину траншей и ругал эльфов, выполнявших работу. Гончие работали старательно, не за страх, а за совесть. Они соорудили окопы вдоль всей линии фронта, доказав, что умеют обращаться с киркой и лопатой не хуже, чем с мечом и копьем.

День медленно сменялся сумерками. Кит беспокойно ездил туда-сюда вдоль линии фронта. В конце концов, он пробрался к резервным частям из Сильваноста, отдыхавшим от долгого пути под неусыпным наблюдением Кенкатедруса. Генерал спрыгнул со спины Киджо, и капитан шагнул к нему.

– Странно, что они работают под его командой, – заметил старый эльф, указывая на Парнигара. – Мои эльфы и не взглянули бы на офицера, который так разговаривает со своими подчиненными!

Кит-Канан удивленно посмотрел на него и понял, что он говорит искренне.

– Гончие здесь, на равнинах, отличаются от военных у тебя в городе, – объяснил он.

Он окинул взглядом резервные войска – пять тысяч эльфов, пришедших с Кенкатедрусом. Даже будучи на отдыхе, они лежали на залитых солнцем зеленеющих лугах ровными рядами. Формирования Гончих, подумал Кит, собрались бы в тени.

Учитель кивнул с прежним скептицизмом и взглянул за линию фронта, в сторону деревьев, скрывающих неприятельскую армию.

– Тебе известно, как они развертываются? – спросил Кенкатедрус.

– Нет, – признался Кит. – Мы целый день в изоляции. Я бы отступил, если бы мог. Они потратили слишком много времени на подготовку к атаке, и я бы охотно сделал так, чтобы оно было потрачено впустую. Приходит в голову твой старый урок: «Не позволяй врагу наслаждаться такой роскошью, как реализация его планов!»

Кенкатедрус кивнул, а Кит, чуть не взвыв от раздражения, продолжал:

– Но я не могу отступить. Эти деревья – последнее препятствие на пути к Ситэлбеку. Если я оставлю свои позиции, то там не найдется и канавы, чтобы укрыться!

Все, что он мог сделать, – это расположить на своих флангах отряды застрельщиков и надеяться, что они предупредят его о внезапном нападении врагов.

Ночь в лагере прошла беспокойно, несмотря на то, что солдаты смертельно устали. Немногие из них спали больше нескольких часов, и лагерные костры горели далеко за полночь – эльфы собирались у огня поговорить о минувших веках, о своих семьях – о чем угодно, только не об ужасной судьбе, которая, скорее всего, ожидала их наутро.

Наступил самый темный ночной час, на землю выпала роса и превратилась в густой туман, плотным покровом опустившийся на луга и извивавшийся вокруг древесных стволов. За ним пришел пронизывающий холод, разбудивший всех эльфов, и они, бодрствуя, дожидались утра.

В предрассветный час они услышали барабанный бой – отдаленный рокот, который с устрашающей четкостью раздался одновременно из тысяч мест. Пряди тумана после сырой ночи плыли, словно призраки, среди измученных эльфов, еще больше затрудняя видимость.

Постепенно туман из серого стал бледно-голубым. И когда небо над головой просветлело, земля вокруг эльфов задрожала от мерного шага приближающейся гигантской армии. Гончие схватились за копья, принялись успокаивать брыкающихся лошадей, проверять тетивы, колчаны и застежки своих доспехов. Постепенно голубая мгла сменилась неверным рассветом, вокруг стали видны смутные, неясные тени, по-прежнему скрытые за пеленой тумана.

Грохот барабанов усилился. Облака тумана плыли над полями, и даже ближайшие рощи казались лишь серыми тенями. Мерный стук становился все громче, но приближающихся войск по-прежнему не было видно.

– Вон они – среди сосен!

– Я их вижу – там, на дороге!

– Они идут – из оврага!

Эльфы кричали, указывая во все стороны за линию фронта, – там туманные призраки начинали обретать форму. Теперь они могли различить огромные, колеблющиеся, движущиеся линии, словно по земле катились волны. Видны были высокие фигуры всадников – несколько колонн кавалерии скакали среди рядов пехоты.

Барабанный бой стих так же внезапно, как и начался. Отряды эрготианской армии выделялись темными пятнами на фоне зеленой травы и серого небосвода. На мгновение время над полем боя, над всеми равнинами во всем Ансалоне остановилось. Воины обеих армий взирали друг на друга через разделявшее их пространство в четверть мили. Даже ветер стих, и туман опустился на землю.

Затем кто-то из людей издал крик, подхваченный пятьюдесятью тысячами глоток. Мечи зазвенели о щиты, запели рога, лошади заржали от возбуждения и страха.

В следующее мгновение людская волна хлынула вперед, перед ней несся ужасающий рев идущей в атаку армии.

Теперь и эльфийские трубы издали металлические ноты. Застучали копья – это солдаты удобнее хватались за свое оружие. Пятьсот лошадей кавалерии Гончих нервно заржали и забили копытами.

Кит-Канан придержал Киджо. С его позиции в центре линии фронта была хорошо видна армия людей, приближавшаяся, словно волна прилива. Его телохранители – сегодня их было двенадцать – полукругом располагались позади него. Он настоял на том, чтобы они не загораживали ему вид поля боя.

На какой-то миг перед ним предстало жуткое видение – крах эльфийской обороны, орда людей, наводняющая леса и поля, подобно рою насекомых. Сердце его сжалось от страха, он задрожал, но затем водоворот событий захватил его и приковал внимание.

Первую ударную волну атаки составляли две тысячи воинов, вооруженных мечами, с безумным воем размахивающих щитами. Одетые в толстые кожаные куртки, они неслись впереди своих закованных в железо собратьев по направлению к группе эльфийских копейщиков, твердо стоявших в центре линии Кита.

Столкновение воинов Эргота с эльфийскими копьями представляло собой кошмарное зрелище. Стальные острия с легкостью пронзали кожаную одежду, и люди дюжинами накалывались на них – с такой силой они бросались в атаку. В рядах Гончих раздались торжествующие крики: люди развернулись и обратились в бегство, оставив около четверти своих товарищей корчиться и стонать на земле, у самых ног их врагов-эльфов.

Теперь центр боевых действий сместился влево – эрготианские лучники наступали на незащищенную часть фронта Гончих. Воины Кита отстреливались, осыпая теснивших их людей смертоносным дождем. Но стрелы врагов тоже скосили многих эльфов в плотно сомкнутых рядах, и вскоре потоки эльфийской крови окрасили растоптанную траву.

Кит повернул Киджо в сторону лучников, наблюдая, как тучи стрел взмывают в воздух и устремляются к цели. Люди наступали, но эльфы не трогались с места. Эльфийский командующий подгонял коня, предчувствуя неминуемый разгром.

И тут людской натиск ослаб. Кит заметил рядом с лучниками Парнигара.

– Огонь! – крикнул старший сержант, обращаясь к взводу эльфов, стоявшему рядом. Эти несколько дюжин солдат носили на поясе мечи, но сейчас в руках у них не было оружия. Они подняли вверх ладони, вытянув пальцы в сторону беснующихся людей.

Вспышка яркого света заставила Кита заморгать. Магические снаряды, возникшие по велению волшебников, с треском взвились над взводом Парнигара. Целый строй людей упал на землю – они погибли так внезапно, что следующие за ними тоже попадали на землю, спотыкаясь о тела. Опять сверкнул свет, и новый залп магического огня накрыл солдат Эргота.

Некоторые из раненых громко кричали, взывая к своим богам или к матерям. Другие отступили в страхе перед волшебным оружием. Весь батальон, двигавшийся за уничтоженным отрядом, остановился и обратился в бегство. И тут же группа людей-лучников устремилась прочь, преследуемая дождем острых эльфийских стрел.