Среди мужчин сегодня еще существуют экземпляры, которые уверены, что о зачатии будущая мать знает в тот же день. Или допускают такую мысль.

Леонид Саввич относился именно к этим мужчинам. Кидая ему в лицо обвинение, Антонина ничем не рисковала.

– Я не понял, – сказал библиограф. – Разве так бывает?

– С тобой, суслик, чего только не бывает. Я с утра была у гинеколога, и он сообщил, что я изнасилована особо яростным самцом и теперь рожу богатыря – как две капли воды ты, мой зайчик.

– Ну ладно, ладно, – примирительно сказал Леонид Саввич. – Так не бывает.

– Это у твоей Сонечки не бывает… впрочем, не исключено, что я соглашусь на аборт. Скинемся по тысяче баксов?

Тут Леонид Саввич расплылся в улыбке. Как-то Сонечка делала аборт, раз в жизни. Он обошелся в десять раз дешевле.

– Улыбаешься? – грозно спросила Антонина и тут же сменила тон. Обвела взглядом длинные полки с папками и спросила: – Тут все записано?

– Да, все записано… – Леонид Саввич не успел переключиться, он все еще думал о цене аборта.

– И рост, и вес, и фотографии персонажей?

– Все, все! – И куда она клонит? Леонид Саввич уже начал понимать, что страстная любовница таит в себе серьезную угрозу его существованию.

– Ну, покажи, – сказала Антонина.

– Что покажи?

– Личное дело Владимира Ильича Ленина покажи.

– Невозможно, – сказал библиограф.

– Это почему так?

– Нет такого дела – тут целый кабинет, сотни дел! Это же вся жизнь нашего государства!

– Вот именно, – согласилась Антонина. – И что ты решил с марками?

– Я хотел бы их взять, но, конечно, не за ту сумму, которую ты назвала.

– А какую сумму я назвала?

– Две тысячи долларов, – прошептал Леонид Саввич. Их могли подслушать.

– Три тысячи, – ответила Антонина.

– Разве? – Он в самом деле забыл, ему казалось, что была названа меньшая сумма. Впрочем, это не играло роли.

– Ну, берешь? – спросила Антонина.

– Лапочка, – голос Леонида Саввича стал высоким, детским и беспомощным, словно он жаловался на пчелу, которая его укусила, – лапочка, у меня нет такой суммы.

– Сумму я ссужу, – сказала Антонина. – Когда будешь платить за аборт.

– Нет, я не могу себе этого позволить.

Тонкий нос библиографа покраснел, глаза стали щелочками – он чувствовал, что пропал. Все было ненастоящим. И марки, и любовь, и Алик за дверью номера…

– И что же, там есть его волосы, ногти, отпечатки пальцев? – спросила Антонина.

– Ты о Ленине?

– Разумеется. О нем, мой барбосик.

– Наверное, есть. Я же не изучаю его ногти.

– А есть, которые изучают?

– Антонина, не делай вид, что не понимаешь! – вдруг рассердился Леонид Саввич. – Совершенно очевидно, что за эти годы несколько докторских, не говоря о кандидатских, защитили о ногтях Ильича.

– Первый ноготь левой ноги, большой ноготь правой ноги…

– А вот смех твой опять же неуместен. Каждая молекула тела нашего вождя представляет неоцененный интерес для науки. Ты это понимаешь, но шутишь.

– Ну и покажи мне диссертацию.

– Какую?

– Допустим, по отпечаткам пальцев Ильича.

– Я не знаю, где лежат данные.

– Отыщи. Вон у тебя компьютер стоит.

– В него еще далеко не все занесено.

– А ты ищи, ищи. Хочешь коллекцию марок получить?

– Хочу.

– Хочешь снова надо мной надругаться?

– Зачем ты так… у меня к тебе зарождается чувство.

– Хочешь еще три тысячи баксов?

– Ну зачем тебе это?

– Я любопытная. Я прямо выкипаю от любопытства.

– Может, хочешь послушать записи голоса Ильича? Они у меня в открытом хранении.

– Отпечатки пальцев. И быстро.

– Антонина, я же сказал, что это невозможно.

Раздался тонкий требовательный сигнал.

Антонина вытащила из сумки мобиль.

– Да, – сказала она. – Это я, кто еще! Тебе что, пароль сказать? Ну то-то. Что? Работаю. Именно сейчас работаю. Патронов не жалею. Хорошо, отзвоню.

Она спрятала аппарат и, глядя громадными серыми полушариями на Леонида Саввича, сказала:

– Ты видишь, я не одна. Есть очень влиятельные люди, которые интересуются.

Именно в этот момент Леонид Саввич понял, что имеет дело с инопланетянами, с пришелицей. В любой момент она, как это обычно бывает в американских фильмах, сорвет с себя пластиковую маску, и взору Леонида Саввича предстанет страшная рожа космической завоевательницы, в которой от прежней красоты останутся лишь громадные серые выпуклые глаза.

Но показать свой страх, саморазоблачиться – нет, ни в коем случае.

Он имеет шансы выжить, только если они сами его не заподозрят!

И он еще имел с ней секс, как говорят американцы! Секс с инопланетянкой. А что, если теперь у Сонечки родится галактический вампир? «Нет, остановись, Леня, не суетись, возьми себя в руки. Можно ведь закричать, прибегут товарищи по работе…» А если их тоже расстреляют?

– Ты что? – спросила Антонина, нехорошо улыбаясь. – Забыл, где лежат отпечатки нашего вождя?

– Я не знаю…

– Думай, Леня, думай. Нашего решения ждут в высоких сферах.

Антонина ткнула пальцем в небо, и Леонид Саввич еще больше сжался – она и не считала нужным скрывать свое происхождение.

– Но отпечатки пальцев! – воскликнул он. – Почему отпечатки?

– Это наши проблемы, – ответила инопланетянка Антонина. – А ты наш добровольный помощник.

– Но я… это опасно.

– Для тебя уже ничего не опасно, зайчик. Для тебя только я опасна. И, может быть, Сонечка.

– При чем тут Сонечка?

– При том, что ей совсем не следует знать, чем ты занимаешься с залетной бабой в рабочее время.

– Но ты не посмеешь!

– Три тысячи за аборт – и молчу.

Она нагло расхохоталась, хотя глаза остались холодными.

И тогда Леонид Саввич дрогнул. Он посмотрел на компьютер. Конечно, можно попытаться, ничего не найти…

– Только не манкировать! – приказала Антонина. – А то я и еще чего могу вспомнить.

Леонид Саввич игнорировал ее слова. Он обернулся к компьютеру и приступил к поиску. Пальцы слушались плохо.

Прошло минут пять.

Антонина закурила, хотя курить в архиве было строжайше запрещено. На дым сунулся шеф по режиму, Антонина отмахнулась от него. Он ушел. «Видно, немало получил», – успел подумать Леонид Саввич.

– Ну!

– Боюсь, с него не снимали отпечатков пальцев, – сказал Леонид Саввич. – Ни в алфавитном указателе, ни в тематическом такой информации нет.

– Отойди, – сказала женщина.

Леонид Саввич поднялся.

Антонина села к компьютеру.

– Показывай, что у вас тут к чему.

Оказалось, что она в ладах с компьютером. Что было странно, если она заведует пушной фермой под Пермью, и совсем неудивительно, если она пришелец с дальней звезды…

«И неизвестного пола! А вдруг я согрешил? Вдруг я ударился в гомосексуализм? Но как спросишь? Лучше мучиться, чем спросить».

– Черт побери, – сказала Антонина наконец. – Твоя правда. Как же можно столько лет работать и не снять отпечатков пальцев! Может, враги утащили?

– Нет, – твердо сказал Леонид Саввич. – Я уверен.

Антонина снова вытащила мобиль.

– Оскар, ты? – спросила она. – В институте нет его пальчиков. Что будем делать?…

С той стороны говорили долго. Антонина кивала, стряхивая пепел на пол. Леонид Саввич пытался увидеть в ней инопланетянку, но не был ни в чем уверен.

Наконец Антонина попрощалась с Оскаром, обернулась к Леониду и сказала:

– Придется снимать с мумии.

– Как так? – Леонид Саввич ничего не понял.

– А так – пойдем в Мавзолей и снимем.

– Ты с ума сошла!

– Нет. Ты пойдешь с нами и все для нас сделаешь.

– Ни в коем случае! Я на это не пойду!

– А как марку с маленькой буквой «ф» из чужой коллекции вынимать, это ты можешь?

– Какую марку?

– Леваневского.

Чтобы поднять уровень духа у Леонида Саввича, Антонина перед ночной операцией позвала его в номер, но пить не давала, а была деловита, шустро разделась, раскидав изящные вещи по узорчатому паласу, и торопила любовника. Леонид Саввич запутался в брюках, рассердился и вообще хотел одеться и уйти.