И заболеваний стало гораздо меньше. Мало того, они хорошо излечивались. Такое быстрое выздоровление шаманы стали приписывать заслугам богов. И, мало помалу, обычное чиканье ножом превратилось в торжественный ритуал.

Моисей придумал замечательную теорию, согласно которой, обрезание — это заключение священного завета между Богом и избранным Им народом. После пустячной операции ребёнок поступал под личную охрану Господа, и с этой минуты здоровье, удача и богатство были ему обеспечены.

Египтяне тоже обрезали мальчиков, но по своим, языческим ритуалам. Можно смело предположить, что и обрезание у евреев проходило по тем же правилам, поскольку за многие годы пребывания в Египте они достаточно сильно ассимилировались. И в пустыне совершали обрезание по тем же поганским правилам. Поэтому на воинах, по словам Иисуса, лежало «посрамление египетское». И это посрамление следовало непременно устранить перед решающими сражениями. Иначе Господь Саваоф мог обидеться и отвернуться.

Так как же проводилось «второе обрезание»? Ведь крайняя плоть не восстанавливается. Чикали под корень? Нет! Никто бы на это не пошёл! Ведь впереди израильтян ждали тысячи неприятельских девственниц, которым уж было невтерпёж. «Второе обрезание», скорее всего, проводилось чисто символически, но с соблюдением правил, разработанных тем же Моисеем. То есть, по еврейским законам. Одним из обязательных атрибутов такого обряда был каменный нож. Возможно, египтяне проводили эту операцию золотым ножом, что сильно девальвировало обрезанные члены в глазах Господа Бога.

После успешного снятия посрамления народ отпраздновал пасху. Вот только где они взяли сотни пасхальных барашков и тысячи пресных хлебов? Бог в этот день перестал посылать им манну, но в Библии не сказано, что прислал взамен иную провизию. И не сказано, что стадо шло в составе армии. Не сказано, что в обозе были походные печи для выпечки хлеба. Впрочем, в Библии часто упускаются подобные «мелочи», как не заслуживающие особого внимания.

Войско подошло к высоким стенам Иерихона. Вместо того, чтобы взять его приступом, оно, по велению Господа, шесть дней обходило вокруг города в полном молчании, чтобы иерихонцы не слышали ни единого голоса. Впрочем, как бы они могли услышать, если впереди войска торжественно выступали семь священников, изо всех сил трубящих в «семь юбилейных труб». (Нав. 6. 7).

На седьмой день эта похоронная процессия, следующая за ковчегом, на котором восседал вечно живой Господь, обошла город семь раз. В течение светового дня. Отсюда можно сделать вывод, что Иерихон не был так уж велик. Не имел он и мощных защитных сооружений. Глиняная городская стена рассыпалась в прах, как только все сорок тысяч воинов одновременно воскликнули «Ура!!!».

Наученный горьким опытом, когда «воины грабили каждый для себя», Иисус объявил город заклятым. Это значило, что вся захваченная добыча предназначалась Господу: «всё серебро, и золото, и сосуды медные и железные да будут святынею Господу и войдут в сокровищницу Господню» (Нав. 6— 11) Хотя и ежу (ежу — атеисту!) понятно, что Богу, в результате, не перепало золота и на зуб. Всё осело в «святая святых», то есть, в казне Иисуса.

Всех жителей Иерихона и скот истребили мечом, без различия пола, возраста, вероисповедания и степени целомудренности. Хорошо, согласен. Мужчин истребили, чтобы в дальнейшем не беспокоили. Женщин истребили, чтобы не соблазняли. Всё это было разумно, по логике истребительной войны. Но скотину жалко. Неужели существовало опасение, что и скот будет соблазнять народ? Животных вполне могли на время сохранить. Ведь их можно было истреблять постепенно, по мере освобождения жертвенников.

Оставили в живых только блудницу и предательницу Раав. Она имела великие заслуги перед израильтянами, поскольку ранее спасла двух юношей — соглядатаев, которых иерихонцы едва не прихватили в её постели.

Один из воинов, по имени Ахан, взял заклятое, то есть, утаил от Бога часть захваченной им добычи. За это Господь решил наказать всю армию. Он всегда придерживался принципа коллективной вины.

Поэтому Бог евреев временно перешёл на сторону противника. Когда три тысячи израильтян хотели взять штурмом городок Гай, жители его вышли и убили около тридцати человек. Такие незначительные потери привели к тому, что «сердце народа растаяло и стало, как вода». (Нав. 7. 5)

Когда сердце народа опять замёрзло, Иисус стал выяснять, в чём причины гайского разгрома. И Господь указал перстом на Ахана.

«Иисус и все Израильтяне с ним взяли Ахана, сына Зарина, и серебро, и одежду, и слиток золота, и сыновей его, и дочерей его, и волов его, и ослов его, и овец его и шатёр его, и всё, что у него было. И сказал Иисус: за то, что ты навёл на нас беду, Господь наводит на тебя беду в день сей. И побили его все израильтяне камнями, и сожгли их огнём, и наметали на них камни». (Нав. 7. 24— 25).

И сыновей его, и дочерей его… Ай — яй — яй! Но ведь папа Моисей узаконил: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов. Каждый должен быть наказываем за своё преступление». (Втор. 24. 16).

Вот так и получается в Библии, причём, неоднократно: законы законами, а дети детьми. Детей надо наказывать. Чтобы слушались. И самое действенное из всех наказаний — смерть. От такой взбучки они будут тише воды, ниже травы. Причём, значительно ниже.

После успешного решения аханской проблемы Господь снова подружился с израильтянами. И укрепил сердце народа. Иисус решил повторить атаку на город Гай. В этот раз он послал не три, а тридцать тысяч воинов. Он справедливо полагал, что если гаитяне и в этот раз убьют из них три десятка, то никто в такой массе народа этого не заметит.

Иисус был опытным военачальником. И поэтому не пошёл безоглядно на лобовой штурм бастионов. Но посадил все тридцать тысяч воинов в засаду с северной стороны города, а потом ещё пять тысяч — с южной стороны. И, представьте себе, гаитяне проморгали такие крупно засадные маневры. Потому что это был город глухо — слепых.

С оставшимися пятью тысячами Иисус напал на Гай. И тут же, развернув воинов на сто восемьдесят градусов, стал бежать от Гая.

«В Гае и Вефиле не осталось ни одного человека, который не погнался бы за Израилем. И город свой они оставили отворённым, преследуя Израиля». (Нав. 8. 17).

Как поётся в одной народной песенке: «Отворяйте ворота, приезжают господа!» Израильтяне сразу же оказались господами положения. Они вышли из засады, и затоптали жителей Гая ногами. Потому что в такой огромной куче народа не могли, как следует, размахнуться мечами.

«Падших в тот день мужчин и жён, всех жителей Гая, было двенадцать тысяч». (Нав. 8. 25)

Это были все взрослые жители Гая. Можно прикинуть, какое войско мог выставить такой город. От силы — три тысячи человек.

Старейшины близлежащего города Гаваона, услышав о великих победах Израильтян, сильно испугались, и решили пойти на хитрость.

Они оделись в лохмотья, посыпали голову пеплом, и в таком виде явились к Иисусу. И рассказали ему сказку о том, что пришли из далёких краёв, из некоторого царства — государства, чтобы заключить мир на вечные времена с таким могучим, всемирно известным вождём.

Иисусу польстило их предложение, и он тут же подписал пакт о мире и дружбе между народами. И скрепил его клятвой пред лицом Господа. Через три дня израильтяне подошли к стенам Гаваона. Старейшины встречали их хлебом — солью. Иисус был неприятно поражён, увидев знакомые лица. Добыча ускользнула из рук. Святая клятва не позволяла пустить кровь гаваонитянам и их девственницам. Иисус от досады матюкался и метал громы и молнии, не хуже Господа. Но ничего нельзя было поделать. Еврейский вождь, в отличие от Иеговы, старался быть верным данному слову. Но за то, что жители Гаваона так подло обманули его, он тут же обратил их всех в вечное рабство.

«За это прокляты вы! Без конца будете вы рабами, будете рубить дрова и черпать воду для дома Бога моего» (Нав. 9. 23)