– Слушаю, вас, – услышал он на той стороне провода хриплый мужской голос охранника.

– Я художник, – ответил молодой человек. – Зовут меня Лука. Вы должны быть в курсе.

В ответ громко щелкнула пружина дверного замка, и калитка отворилась.

Что касается Сергея Арнольдовича, то он в очередной раз завершил реконструкцию загородного дома, и говорил себе: «Все. Это больше не повторится». Новая планировка дома привела к тому, что площадь увеличилась в три раза против первоначальной постройки, а на первом этаже образовался огромный каминный зал.

Сергей Арнольдович денно и нощно думал, что же такое нарисовать, чтобы скрасить объем каким-то художественным произведением, вернее, его копией. Между тем площадь освоить на стене предстояло не маленькую. Вместе с Анной, которая принимала самое непосредственное участие в переустройстве дома, они перелопатили альбомы картинных галерей Эрмитажа, Ватикана, Лувра, Третьяковской галереи, но не было ничего, чтобы им понравилось. Глаз ни на что не упал.

В конце концов, Ванина вроде бы осенило. Он решил заполнить пустоту картиной Шишкина «Утро в лесу». Потом представил этот интерьер с горящими в камине дровами и передумал.

Ну вот. Дня три назад ночью ему приснился сон, в котором он совершенно явственно увидел на каминной стене во всю ее ширину чудесное изображение картины Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Только с той небольшой разницей, что фигуры на ней не были нарисованы, а были живыми людьми, которые спорили и ругались между собой. И под всем этим гвалтом людских страстей спокойно горел огонь в камине, а он, Ванин, сидел в кресле и любовался на происходящее на стене. Однако проснувшись утром, в суматохе дел и бесконечных телефонных звонков Сергей Арнольдович забыл про свой сон. За завтраком до отъезда на работу он пытался вспомнить, что же важное он видел во сне, но не смог. Анна его успокоила: «Не напрягайся. Пройдет два-три дня и вспомнишь. У меня такое тоже бывает».

И вдруг этот неожиданный приезд художника.

– Странно, – рассуждал Ванин. – Я действительно постоянно думаю, что сделать с этой злосчастной стеной? Чем ее украсить? Но я ни с кем, кроме Анны, об этом не говорил, и не делился. Ерунда какая-то.

Лука поздоровался крепким пожатием уверенного в себе человека.

– Кто прислал? – как бы между прочим, полушутя, спросил Сергей Арнольдович в надежде услышать знакомую фамилию или имя. «Может Костя решил сделать сюрприз?» – мелькнула неожиданная мысль.

Но Лука с таким удивлением посмотрел на Ванина, что у того от стыда покрылись малиновой краской и лицо, и нос, и уши.

– Ясно. Запамятовал. Как же я такое мог забыть? – пробормотал он. Ему было стыдно перед этим молодым человеком выказывать свои первые признаки склероза, о которых никогда до сегодняшнего дня не было и речи. Он вновь вопросительно посмотрел на Луку снизу вверх, как бы спрашивая: «А ты, парень, часом не того?»

– Не того, милейший Сергей Арнольдович. Совсем не того, – ответил ему художник, словно услышал вопрос хозяина дома.

Ванин вздрогнул от изумления, а Лука продолжал:

– Меня прислали сделать Вам подарок, и я исполню его в наилучшем виде. Вам понравится.

После этого он быстро подошел к стене и ловко начал передвигаться по ней рукой, большим и указательным пальцами делая периодически отметки угольком и ставя какие-то знаки.

– Что это такое вы делаете? – поинтересовался Сергей Арнольдович.

– Вымеряю золотое сечение, – ответил Лука.

Ванин сделал вид, что он все понял, но на самом деле он не то что ничего не понял из всего происходящего, ему казалось, что это происходит не с ним. Это не его манера говорить. Он так не задает вопросы. И в то же время это он.

Лука попросил принести ему стремянку. Когда же садовник ее доставил, художник сказал буквально следующее:

– Я буду работать до завтрашнего утра. Пожалуйста, дайте мне кувшин воды и любого хлеба. Немного. Чтобы моя работа получилась как задумано, будьте добры, оставьте меня одного до утра. И покажите, где у вас тут туалет.

– А что утром? – поинтересовался Ванин.

– Утром все будет, в аккурат, готово, как заказывали.

Голос Луки был настолько уверен и убедителен, что Сергей Арнольдович, переглянувшись с Анной, согласился. Пока домработница готовила воду и нарезала хлеб Анна отвела растерянного Ванина в сторону.

– Сережа, – сказала она ему. – Художник приехал к нам работать. Сам говорит, что его прислали. Завтра, когда работа будет сделана, все встанет на свои места. Не накручивай себя раньше времени.

Целый день Ванин не находил себе места. Он перезвонил всем знакомым, пытаясь хоть каким-то образом выудить какую-либо информацию о заказе художника. Но не было даже намека.

Наступил вечер. Всю ночь он проворочался в постели, то и дело подходя к окну, через которое на земле было видно отражение Луки, работающего у каминной стены. В конце концов, Анна вынуждена была дать ему снотворное.

– Спи, давай, успокойся. Утро вечера мудренее.

Проснулся он от того, что кто-то сильно тормошил его за плечо. Открыв глаза, он увидел радостное лицо жены.

– Он закончил, вставай. Вставай, Сережа. Пойдем, посмотришь, какое чудо сотворил этот художник Лука.

Ванин как угорелый вскочил с кровати, и как был в пижаме сбежал вниз по лестнице в каминный зал. Там уже стояла домработница Зинаида Григорьевна, ошалело пялясь на изображение на стене, и не менее обалдевший садовник Федор. Увидев картину, Ванин замер от удивления. Это была та самая картина Леонардо Да Винчи «Тайная вечеря», которую накануне он видел во сне, но не смог вспомнить. У Анны на глазах были слезы.

– Это она, – сказал Ванин не своим голосом.

– Кто она? – переспросила Анна.

Анна его не слышала.

– Ты посмотри, красота какая! Разве можно себе представить, что такое чудо может быть в твоем доме? Спасибо, тебе, – она поцеловала его в щеку.

– А где Лука? – очнувшись от завораживающего воздействия полотна великого мастера, спросил Сергей Арнольдович.

Федор пожал плечами, а Зинаида Григорьевна заявила, что когда она вошла, художника уже не было. Ванин позвонил охраннику.

– Где художник? – спросил он строго.

Видимо, спросонья, охранник ответил вопросом на вопрос:

– Разве он не в доме?

– Не в доме, – передразнил его Ванин. – А машина его стоит? – снова спросил он.

– Нет никакой машины, Сергей Арнольдович – испуганно пробормотал тот.

– Молодец, – ответил ему Ванин с издевкой. – Хорошо службу несешь. Ничего не знаешь, ничего не видишь. Видимо, ничего и не слышишь. Песня, а не служба.

День выдался удивительно яркий, солнечный. Дождавшись, когда проснется Юлечка и малышня, они отправились гулять в лес.

На Юлю картина не произвела такого впечатления как на родителей. У себя в комнате прилепила огромный плакат Мадонны, музыку которой Ванин никогда не воспринимал. А вот для юной почитательницы Мадонна была божеством.

– Ничего, – успокаивала Ванина Анна, – ты, кажется, от Битлз в свое время тащился, я – от Джексона, а они, вот видишь, от Мадонны.

Ванин согласился. Все время пока они гуляли, Анна никак не могла разговорить Сергея Арнольдовича.

– Что ты все время молчишь или думаешь? Не хочешь мне сказать?

– Нет, – остановил ее Ванин. – Я боюсь, ты мне не поверишь.

– О чем ты? – испуганно спросила Анна.

– Дело в том, – начал он, – что я эту картину несколько дней назад видел во сне.

И он рассказал ей свой сон.

– Удивительно, конечно, – согласилась она с мужем. – Удивительно и странно.

Когда они вернулись домой, то после чая развели в камине огонь и принялись тщательно рассматривать полотно.

– Ты знаешь, – начала свой разговор Анна, видя, как муж не на шутку встревожен. – Я среди всех, кто изображен на картине, знаю только Иисуса и Иуду.

– Я тоже, – ответил Сергей Арнольдович. – Точно могут назвать всех только специалисты.

– Точно может знать только автор, – заключила Анна и продолжала, – Я вот все думаю про твой сон и, кажется, нашла разгадку. Это называется «сон в руку». И бывает это довольно часто у людей, которые постоянно о чем-то думают. Вот так, как ты, например, думал, чтобы нарисовать на этой стене. И идея пришла к тебе во сне. Только ты потом ее забыл.