Потому в 4 года меня и отдали заниматься балетом. Отец был не против того, что я буду воспитываться в строгости, а глядя на свою изящную супругу, доверял ей в вопросах воспитания женственности в своей дочери. Мама утверждала, что балет закрепит во мне твердость характера, решительность и я всегда буду прекрасно выглядеть.

Как я могла знать, что она хочет избавиться от меня? Ведь со временем она стала действительно любить меня, как свою родную и желанную дочь. Но в ту ночь, когда случайно разбилась статуэтка, моя детская интуиция расставила все по своим местам. Я не отходила от отца ни на шаг, всегда желала быть рядом с ним и хотела все делать вместе. Когда приходила мама, я просто замолкала и говорила отцу, чтобы он поцеловал ее так же нежно, как и меня, потому что она красивая. Он улыбался и целовал ее. Но все равно возвращался ко мне.

О балетной школе все забыли. А я стала во всем подражать матери. Она надевала длинное платье, я тоже просила нарядить меня так же. Мне хотелось во всем соответствовать ей. Я видела, что отец любит ее, и решила быть похожей на нее во всем. Мы вместе играли, веселились, радовались.

Однажды мы возвращались с дня рождения папиного друга, и в машине маме стало плохо. «О, ты наверно выпила лишний бокал вина, не расстраивайся, к утру все пройдет», – подбадривал ее отец. Но в ее глазах я увидела страх. Она схватила меня на руки и долго гладила по рукам. «Ты должна быть всегда красивой и желанной. Запомни это навсегда. Запомни и то, что лучше твоего отца нет никого во всем мире. Слушайся его, люби его так, как я люблю его…»

Через пару месяцев она ушла от нас навсегда. Ее похоронили за домом. Как она и просила за пару дней до смерти, никаких священников и отпеваний не делали.

С тех пор мы остались с отцом вдвоем. Каждый день он разговаривал с мамой на ее могиле, спрашивая о том, какое бы платье она выбрала для меня, если нам надо отправиться в картинную галерею, в гости, просто на прогулку.

Он так был обеспокоен тем, что во мне надо воспитывать порядочную прекрасную девушку, что нанял несколько женщин, которые заботились обо мне. Одна давала мне уроки живописи, другая шила для меня одежду, с третьей мы просто беседовали. Отец погрустнел и стал винить себя в смерти мамы. Он аргументировал это тем, что не уследил за ее здоровьем, уделял мало внимания, что ее раньше следовало показать врачу. Его больше не интересовала фраза «Так желает Господь». Он с горечью однажды посмотрел на меня и сказал «Бог дал, Бог взял». И не стоит надеяться на большее.

Мария еще не закончила свои откровения, но ее прервали гости. Кто-то стал кричать, что не стоило бы так откровенно показывать жалость к себе.

– Разве ты не видишь, какой жалкой себя представляешь совершенно незнакомым людям? Это просто неуважительно ко мне! В таком доме мог запросто жить кто угодно, но это несправедливо, что он достался именно тебе! По какому праву твои приемные родители нашли именно тебя? Такую невежду и шлюху?!

– Да, ты же развратница! Про тебя даже родители говорят своим детям, что таких женщин надо избегать в обществе. Что ты нам тут жалуешься на свою жизнь?!

– Да-да, и никто никогда в глаза тебе этого не скажет, потому что ты вечно прячешься, строишь из себя королеву, к которой приходят ее многочисленные любовники. Ты была хоть на одном празднике в городе? Ни разу тебя не видел.

– Да бывает она, просто свое истинное лицо она скрывает под величием разных вуалей, шляп и париков.

По ту сторону дома ветер разъяренно кидался в окно с такой силой, что, казалось, стекла вот-вот вылетят.

Гости выговаривались и дальше, и им никто больше не запрещал говорить. Мария думала, что нет больше в жизни греха, чем жалость к себе. А этих людей, ненавидящих ее, она просто слушала и демонстративно с ними соглашалась. Она не понимала, что они были правы. Тем более они пришли повеселиться, они мечтали хотя бы однажды оказаться желанными гостями в этом доме, но не знали: как именно это сделать.

– Скажите, друзья, а почему вы не пришли ко мне сами? Чего вы ждали все время? Когда можно будет надеть маски и ночью пробраться сквозь кусты, пока никто не видит? Зачем вы вообще пришли?

Все молчали. Никто не мог признаться в том, что им было просто интересно то, как живет эта женщина. Каждый видел в ней запретный плод. И те, кто приходил к ней, всегда врали своим друзьям, знакомым, родственникам о том, куда именно направляются, надевая свежую рубашку, предназначенную для парадных выходов.

Было слышно, как несколько собак разом завыли, и все погрузились в молчание.

– Хорошо, если вы не хотите слушать, я не буду продолжать, мне уже стало легче, ведь историю своей жизни я никому не рассказывала раньше, так что вы добились того, чего так хотели. Вы узнали обо мне почти все.

Гости продолжали молчать, и только Анита решила прервать молчание своим диким заявлением:

– У тебя, знаешь ли, Мария, сегодня чудесное платье! Да, у тебя всегда чудесные наряды, прекрасный дом, я тебя действительно полюбила, как родную сестру, но знаешь что?! Я тебе завидую, я открыто заявляю, что завидую тебе с того самого дня, как впервые пришла в твой дом.

– И правда, ты уже три года приходишь ко мне каждые выходные и я, дорогая, привыкла к тебе, как к родному человеку. Ты словно добрая фея, которая помогает мне просто жить. Но и подумать не могла, что ты умеешь завидовать.

– Это мучает меня больше всего на свете! Я живу со своим мужем уже пятнадцать лет, из них пять лет ты с ним спишь по понедельникам и иногда по вторникам! Ты думаешь, я ничего не знаю? Четыре года назад ты устраивала что-то вроде вечеринки. Здесь, в этом зале собрались десять мужчин и пять женщин, среди которых ты тоже была. Но ты в тот вечер находилась в стороне от всей компании, так как решила играть роль прислуги. Ты разливала им вино, подносила фрукты на подносе и говорила, что всех любишь. Я помню все!

– Но откуда тебе это известно? Я и не подозревала о том, что тебе что-то известно о моей жизни. Как я была наивна, я так тебе доверяла!

– Доверяла? Ты мне доверяла? Да как ты смеешь позволять себе такое? Это я стала преданной тебе жертвой. В ту ночь я незаметно пробралась в дом и спряталась за шторой. Все были так увлечены сначала выпивкой, потом игрой, которую ты устроила… А когда началась оргия, я не выдержала и тихо ушла.

– Но почему ты, Анита, не вышла к нам и не заявила о себе?

– Ох, ты не знаешь, как ревнив мой муж! Если бы он увидел меня в тот момент, он бы убил сначала меня, а потом тебя. Как думаешь, что бы ты ему сказала, если бы я вышла к вам?

– Не знаю, я бы хотела с тобой познакомиться. И меня бы совсем не смутило то, что ты его супруга. Раз уж ты говоришь, что тебе все известно, то ты должна знать, что ко мне приходят и семейные пары.

– Да! Но я не знала, как себя вести. В ту ночь я шла по следам мужа, даже не скрывая того, что я – это я. Я все время надеялась, что он решит оглянуться, что почувствует, что кто-то за ним идет, но он только ускорял шаг. Возможно, он знал, что я иду по следам, но не хотел опаздывать на встречу, поэтому не стал на меня отвлекаться. Злость разъедала меня, мне хотелось накинуться на него и колотить по его неуемной голове, пока он не сознается, куда идет и почему решил делать вид, что меня не замечает. Но я сдерживала злость внутри. Позже я стала замечать, что в том же направлении, обгоняя меня и мужа, идут другие люди. Кто они? Что там происходит? Может быть, это его напарники? Может быть, его собираются уволить и там, куда он направляется, просто будет собрание, важная встреча, где мне не место? Я остановилась и решила отдышаться. Но сумерки помогали моему мужу скрываться из видимости еще быстрей. Наблюдая за его отдаляющимся силуэтом, я и не заметила, как ко мне подошла какая-то женщина.