Взял мои руки в свои большие, мягкие и горячие ладони и сказал, заглядывая мне в глаза:

– Ну, Сашка, ну, негодяй, и что они только в тебе находят? Кто вы, прелестное дитя?

Голос у него был бархатный, выражение лица самое благодушное, но внимательный острый взгляд диссонансом. Его колено уперлось в мое, и я отодвинулась.

– Прелестное дитя – владелица «Королевской охоты», – буркнул Ситников.

– Что такое «Королевская охота»? Кафе? Элитный клуб?

– Неужто не знаешь? Ты же у нас завсегда в курсе! Это детективное бюро.

– Ты нанял детектива? – В голосе Добродеева проскользнули недоверчивые нотки.

– А то! – хмыкнул Ситников.

– Но ведь… ведется следствие, при чем тут частная контора? Или ты хочешь сам…

– О чем ты? Какое следствие?

– Ну, как о чем… – Добродеев слегка смутился. – В связи с… – он замялся, – с Еленой.

– При чем здесь Елена?

Добродеев, похоже, растерялся. Побагровев, он переводил недоуменный взгляд с Ситникова на меня.

– Я не детектив, – вмешалась я. – «Королевская охота» – это охранное агентство, и я здесь потому, что…

Закончить я не успела, так как Ситников, потянувшись за салфеткой, опрокинул мой бокал. Я ахнула. Добродеев проворно отодвинулся.

– Черт! – буркнул Ситников, промокая салфеткой разлитое вино.

Некоторое время мы сидели молча, наблюдая, как мягкая ткань неторопливо впитывает красную жидкость.

– Охрана? – опомнился Добродеев. – Зачем тебе охрана? Ты думаешь, что тебе что-то угрожает?

– Всем нам что-то угрожает, – ответил философски Ситников. – Я слышал, Рубова ограбили и чуть не убили в собственном подъезде.

– Рубова? – оживился гость. – Не слышал! Когда? И много взяли? Ужас какой! Из дома выйти нельзя! А вы меня, ребята, не дурачите? Прекрасная дама – начальник охраны! Или начальница? Как вы сказали? «Королевская охота»? Что-то знакомое, вроде роман такой был, вспомнил – «Королевская рать». Такая красавица! – затараторил Добродеев – похоже, пришел в себя. – И я узнаю об этом последним? Я должен написать о вас! Непременно! Екатерина-амазонка!

– Господин Добродеев – журналист, пописывает в различные печатные органы, от красных до коричневых, включая зеленые и синие…

– Синие?

– Ну да, дамские журналы.

– Почему – «синие»? – спросила я.

– Издевается, «синие чулки» имеет в виду, – фыркнул Добродеев. – Ну и что? Истинный писатель вне политики! – Он уселся поудобнее, и было видно, что уйдет он не скоро. – Хорошо сидим. А по маленькой? За прекрасных дам!

– Есть водка, – сказал Ситников. – И все.

– А нам ничего больше и не надо! – обрадовался Добродеев. – Омни-а а ме-а-а мекум порто-о-о![3] – пропел он низким, не без приятности батюшкиным басом. Он легко вскочил с дивана и побежал в прихожую. Вернулся через минуту с необъятным кожаным портфелем, откуда тут же принялся вытаскивать и метать на стол свертки и сверточки. По комнате поплыл запах копченого мяса. – Саша, давай тарелки!

Ситников распахнул дверцы серванта…

– Классный закусон! – приговаривал Добродеев, разворачивая еду. – А мы вот попросим прекрасную охотницу поухаживать за двумя голодными мужиками, ммм, как? – Он с улыбкой заглядывал мне в глаза.

Я принялась раскладывать мясо в тарелки, они внимательно наблюдали. Мне показалось, у меня дрожат руки. Часы где-то в глубине квартиры принялись плоско отбивать время. На шестом ударе я сбилась. Должно быть, одиннадцать! Или полночь. Ну и что? Меня ведь никто нигде не ждет…

Добродеев был в ударе. Самые невероятные истории, героем которых выступал он сам, сыпались как из рога изобилия. Мы молча внимали. Он размахивал руками, таращил глаза, делал драматические паузы. Говорил он о себе в третьем лице, называя по фамилии, и казалось, речь идет о каком-то незнакомом ловком парне по имени Алексей Добродеев. Действие происходило в разных странах, упоминались известные имена. Сюжет был довольно однообразен: Добродеев и Кто-то Ужасно Знаменитый. Добродеев сказал (сделал, написал) что-то необыкновенно замечательное, Кто-то Ужасно Знаменитый был потрясен!

– На Багамах, в апреле, я, кажется, еще не успел тебе, старик, рассказать, мы поселились в одну гостиницу со штатовской Олимпийской по плаванию. У тренера челюсть отвисла, когда Добродеев рванул по их дорожке!

– Воображаю, какой втык получила охрана, – скучно заметил Ситников.

– При чем тут охрана! Ты не представляешь себе, старик, какое время показал Алексей Добродеев! – Он с улыбкой смотрел на нас, ожидая аплодисментов.

– Алеша, я все равно в этом не разбираюсь. Вы знаете, – обратился он ко мне, – Алеша замечательно плавает, замечательно играет в теннис, бегает утром и вечером, ездит на велосипеде и катается на роликах.

Я взглянула на толстого Добродеева.

– Добродеев не толст! – сказал журналист гордо, перехватив мой взгляд. – Добродеев мускулист. Вот так-то, малыш!

– Да, кстати, ты знаешь, старик, на последнем приеме у мэра Мезенцев буквально умыкнул меня, несмотря на протесты Марика, с которым мы еще кое-куда собирались, и затащил к себе. Мы просидели у него до трех утра. Он начинает новый бизнес-проект и ищет надежного мужика на место генерального директора. Добродеев ему сразу сказал: ни за какие коврижки, нет, нет и нет! Добродеев – свободный художник! Кресло предпринимателя не для него.

– Разве Мезенцев уже в городе? – удивился хозяин. – Мне говорили, что до конца месяца он в Варшаве.

– Ему пришлось срочно вернуться, возникли проблемы дома, – не запнувшись, сообщил Добродеев, но при этом слегка покраснел. Видимо, соврал. Наступила пауза.

– Могу предложить кофе, – сказал Ситников. – Чай закончился.

– А как ты варишь кофе, старик? – встрепенулся Добродеев. – Знаешь, меня приятель-сириец научил варить классный кофе. Берешь…

– У меня растворимый, – перебил Ситников.

– Растворимый?! – Добродеев был потрясен. – Ну, старик, не ожидал! Ты попроси Добродеева достать тебе настоящую арабику. Добродеев хоть и не миллионер, но кофе потребляет миллионерский.

– Хорошо, как-нибудь… Екатерина Васильевна, вы мне не поможете?

– Слушай, старик, ты не против, мне нужно новости посмотреть… Твой ТВ на старом месте? – Не дожидаясь ответа, Добродеев направился к выходу и уже от двери закричал:

– Без меня не пейте!

– Похоже, Екатерина Васильевна, поговорить нам не удастся, – сказал Ситников. – Правда, я не совсем понял, чего вы от меня хотите. Ведется следствие, привлечены серьезные люди… Вы тут каким боком?

– Я все понимаю… я чувствую, что я могла бы помочь как-то… – сказала я неуверенно. Ситников внушал мне робость своей хмурой и неприветливой физиономией… – А вам не хочется знать, что произошло на самом деле?

Мы смотрели друг на друга. Он – раздумывая, я – вызывающе, чувствуя, как горит лицо.

Он знал, что говорили за его спиной… Даже если следствие не выдвинет против него обвинения, его не перестанут считать убийцей. Да, да, убийцей! Скажут – отмазался. Добродеев явился неспроста. Он сегодня в роли разведчика. Общественность жаждет новостей. Завтра он понесет по городу свои невыдуманные истории о том, что старик Ситников каждый вечер упивается в хлам, перестал есть – холодильник пустой, похож на привидение, мучается и не находит себе места. Ох, неспроста все это! Опять-таки, нанял не то детектива, не то охрану!

– А вы, дамочка, кто – следователь? Ясновидящая? Что вы можете? – спросил он хрипло.

Я пропустила мимо ушей хамскую «дамочку».

– Ваша жена пришла ко мне за помощью. Сейчас ей уже ничего не нужно, но раз она обратилась ко мне, что-то было, правда? Причина была.

– Детективами небось увлекаетесь?

Я пожала плечами и не ответила.

– Послушайте, вам что, делать нечего? – Получилось грубо, и он это почувствовал. – Зачем вам это?

– Вы ничего не теряете.

Он задумался, разглядывая меня своими блеклыми глазами.

– Верно, терять мне нечего… С чего начнем? – В голосе Ситникова мне почудилась издевка. Он расстегнул ворот рубахи, сорвал с себя галстук, бросил на стол. – Будьте как дома.