– Бывай, – ответил Богатырев безрадостным тоном.
Только этого ему не хватало! Так все хорошо шло, все каналы налажены, все подмазаны, никто ничего не требует. Теперь замучают проверками!
Богатырев с мрачным видом забарабанил пальцами по крышке письменного стола из резного дуба, стоявшего в его домашнем кабинете. То, что работа завода на время встанет, – не страшно. Страшило его другое. Завод, директором которого был Юрий Константинович Кравченко, работал на территории Астраханской области незаконно. Точнее, работать-то он, может, и имел полное право, так как числился под невинной вывеской «Рыбоперерабатывающий комбинат». Но вот продукция, выпускаемая на нем и именуемая черной икрой, реализовывалась нелегально.
В России на черную икру существует государственная монополия. А это означает, что заниматься производством и продажей черной икры могут только госпредприятия, имеющие специализированную лицензию. Завод Богатырева такой лицензии иметь, естественно, не мог. Однако имел. Имел весь пакет необходимых документов. А подпись под этими документами стояла его, Дмитрия Васильевича Богатырева.
Разумеется, завод организовался не с бухты-барахты и не по воле одного лишь Юрия Константиновича. Сам по себе Кравченко ничего бы добиться не смог, его бы съели мгновенно. В дело были вовлечены многие органы: полиция, рыбнадзор, городские власти… Более того, информация просочилась и дальше, к столичным чиновничьим шишкам, державшим богатые осетрами географические места под особым контролем. Икорный бизнес – один из самых доходных в мире, кому захочется упустить кусок от такого пирога, имея для этого возможность его отхватить?
Посему все были в курсе и никто не возражал против того, чтобы в Астраханской области появился завод по производству черной икры. Разумеется, при условии отчисления дивидендов. И дивиденды эти благополучно расходились по разным инстанциям. Денег в карманах чиновников и других власть имущих оседала прорва. Но даже и при этом хватало всем. Все были довольны – от самого низа, рыбаков-браконьеров, занимавшихся непосредственно отловом рыбы, до самых крупных чинов.
И Дмитрий Васильевич был доволен. Но одна-единственная закавыка не давала ему в полной мере наслаждаться установившимся порядком: пресловутая подпись. Как ни крути, а разрешение выдавал он. Ну, и еще несколько инстанций, но они уже шли за ним: санэпиднадзор, налоговики и прочие. Главным было веское слово Богатырева, материально воплощенное в размашистой подписи на документах.
Разумеется, в курсе дела был и Коновалов, очень любивший черную икру. Продукция с местного завода самого лучшего качества регулярно отсылалась в столицу для него и таких же сытых чинуш, занявших удобное место в верхушке городской власти. Любил Коновалов периодически и сам наведываться в Астраханскую область, порыбачить здесь спокойно на новенькой «Ямахе» и отведать наисвежайших рыбных яств. Богатырев всегда встречал его с распростертыми объятиями, заботясь, чтобы отдых московского гостя был обеспечен по высшему разряду.
Только Коновалову что: он поел-попил, отдохнул и к себе уехал. Формально он ни к икре, ни к заводу не имел ни малейшего отношения. Более того, Богатырев был уверен: коснись дело непосредственно Коновалова, тот с самым серьезным и непререкаемым видом будет разглагольствовать со страниц прессы или с экрана телевизора о том, насколько важна в нынешнее время борьба с коррупцией, прочно пустившей корни в российской действительности. Что борьба эта должна быть суровой и беспощадной и что наказание замазанным во взяточничестве чиновникам и всем остальным звеньям цепочки должно быть самым строгим. При этом он будет хмурить брови и принимать чрезвычайно озабоченный вид. Что ж, по-человечески его можно понять. И если начистоту, то Дмитрий Васильевич и сам в подобной ситуации вел бы себя точно так же. Собственная шкура и место дороже всего. Он, конечно, понимал, что Коновалов не бросит его одного на съедение, поможет чем может. И слава богу, что предупредил. Но в случае если Богатырева решат «уйти», Коновалов моментально отойдет в сторону и сделает вид, что никаких дел с этим человеком не имеет и вообще крайне не одобряет подобное поведение морально разложившихся чиновников. А это означает, что решать назревающие проблемы Дмитрий Васильевич большей частью будет сам…
Смирившись с такой мыслью – на это ушло около трех минут, – Богатырев стал размышлять о том, какие шаги следует предпринять для спасения и себя, и ситуации. Прежде всего, естественно, успокоиться. Во-вторых, напрячь всех, кто стоит под ним. В конце концов, они в этом деле замазаны куда больше его, они непосредственно воруют икру своими, можно сказать, руками, вот пусть и подсуетятся. И начать следует с Кравченко. Припугнуть его хорошенько, встряхнуть. Дать пару дельных советов, чтобы он потом еще и Кравченко спасибо говорил. И звонить ему нужно немедленно.
Богатырев, привыкший решать проблемы по мере их возникновения, тотчас же потянулся к телефонной трубке и назначил Кравченко встречу в ресторане «Каспер». На службу он до обеда решил не ехать. Сначала нужно убедиться, что механизм безопасности запущен. Отказавшись завтракать дома, Богатырев быстро облачился в костюм, надел галстук и спустился из своего коттеджа вниз, к автомобилю. Сев на переднее сиденье, бросил водителю:
– В «Каспер».
…Кравченко прибыл в ресторан в точно назначенное время, хотя ему пришлось поторопиться и даже пару раз нарушить правила: чертовы дороги, которые и в городе-то не слишком хороши, на выезде из Бережного были просто отвратительны. Однако он приложил все усилия, чтобы добраться вовремя: ему и самому не терпелось поскорее утрясти вопрос, и он надеялся, что Богатырев ему в этом все-таки поможет, не зря же он назначил встречу. Если бы сказал все, что хотел, и отдал всю проблему на откуп Кравченко, не стал бы настаивать на личной беседе.
Машина Богатырева – белоснежный «Лексус» – уже стояла у входа в ресторан, однако времени было ровно десять часов. Кравченко вошел внутрь и увидел руководителя департамента сидевшим за столиком у окна и читавшим меню. В ресторане было малолюдно: место это отличалось очень высокими ценами, которые были не по карману среднестатистическому астраханцу, однако при этом обеспечивало надлежащий уровень обслуживания. Завсегдатаями его были как раз местные чиновники, крупные бизнесмены и банкиры.
Кравченко подошел к столику, протягивая руку. Богатырев приветствовал его сухо-официально и кивком предложил садиться. Он как раз закончил делать заказ и предложил поступить точно так же Кравченко. У Юрия Константиновича не было особо аппетита, к тому же он недавно позавтракал, однако он все же заставил себя выбрать кое-какие легкие блюда.
Разговор получился довольно коротким. Богатырев рассказал Кравченко о звонке Коновалова, не упоминая имен, и свел беседу к следующему:
– Завод прикрывай. Всю продукцию ликвидируй. Все, до самой мелочи, до самых остатков. Чтобы впечатление было такое, что завод этот мертвый.
– Запах все равно останется, – пробурчал Кравченко, которого совсем не радовала подобная перспектива, лишавшая его привычного источника дохода, и немалого.
– Запах – не икра, его не конфискуешь и в протокол не занесешь, – заметил Богатырев и, почувствовав подавленное настроение собеседника, перегнулся через стол и строго-доверительно сказал:
– Не жадничай, Юра! Я все обдумал. В конце концов, понятно, что все это временно. Ну, поездят, посадят парочку-другую браконьеришек, пошумят… А потом благополучно отбудут к себе и займутся другими делами. К примеру, щучить звероловов на Дальнем Востоке. Или добытчиков золота. Да мало ли на чем поживиться можно! А тебе, по сути, и делать ничего не надо: работники твои быстро все вычистят, завод закроешь, замок повесишь и до свидания.
– У меня там рыбы полно, – хмуро продолжал Кравченко. – И икры уже партия приготовлена. Что же ее, выбросить, что ли?
Богатырев спокойно сказал:
– Реализуй через проверенные каналы. Там, где возьмут безо всяких бумаг. Да, и все документы официальные за моей подписью из дела изъять. Нет завода – нет документов. Это особенно запомни. И пока этот мент московский там не нагостится, к заводу даже близко не подходи. Пускай бурьяном зарастает, потом восстановим. Ну? Все понял?
