сторонником адмирала Шишкова. Он был идеалист-энтузиаст,

примкнувший к заговору 14 декабря, и последние двадцать лет жизни

провел в тюрьме и сибирской ссылке. Он напоминал дон Кихота

смешной внешностью и поведением, но все, его знавшие, его

любили, а Пушкин, больше всех его дразнивший, посвятил ему

лучшие и искреннейшие строки в своем стихотворении на лицейскую

годовщину 1825 года.

Несмотря на смешную внешность и комический энтузиазм,

Кюхельбекер был человеком немалого ума, и его недолгая

деятельность как литературного критика (1824–1825) ставит его,

вместе с Киреевским, на первое место среди критиков Золотого века.

Писать в 1825 году длинные и восторженные статьи о Шихматове

было бесспорной смелостью, а доказательством большого и трезвого

ума – то, что он одинаково ценил Шекспира и Расина, отказывая

Байрону в праве числиться на равных с ними. Как поэт Кюхельбекер

обладал тонким пантеистическим видением мира, но ему не

удавалось найти этому должное выражение – его поэзия, как и

большая часть поэзии второй половины века, была миром в

зачаточном состоянии, ожидавшим строителя. Только изредка

удавалось ему напасть на соответствующую форму, и тогда он

создавал стихи поистине прекрасные. Одно из таких стихотворений –

благородная элегия на смерть Пушкина, начинающаяся единственным

его стихом, знакомым большинству читателей:

Блажен, кто пал, как юноша Ахилл,

Прекрасный, мощный, смелый, величавый,

В средине поприща побед и славы,

Исполненный несокрушимых сил!

Это Жалоба поэта, заключающая Золотой век русской поэзии, до

странного близкая по времени, если не по тону, к вордсвортовой

« Extempore Effusion» ( Излияние экспромтом).

Альманах Кюхельбекера Мнемозина (1824–1825) был первой

площадкой для молодых идеалистов, которые стали вводить в России

культ Гете и метафизику Шеллинга. Они называли себя «любомудры»

(русский перевод греческого слова «философы»). В их группу входил

князь Владимир Одоевский, Погодин, Шевырев, Хомяков, Иван

Киреевский – все эти имена мы еще встретим в будущих главах, но

лидером их был человек, чья короткая карьера бесспорно относится к

двадцатым годам. Это Дмитрий Владимирович Веневитинов, дальний

родственник Пушкина. Он родился в 1805 г., умер в 1827, на двадцать

втором году жизни, и с ним ушла одна из величайших надежд

русской литературы. Смерть его была случайна – он простудился,

едучи зимой с бала. Невозможно представить себе, чем он мог бы

стать. Он обладал бесчисленными блестящими дарованиями,

сильным умом и был прирожденным метафизиком и зрелым, высоким

поэтом в двадцать один год. У него была поистине фаустовская

жажда знаний, а способность впитывать их напоминала Пико. В то

же время он был мужественный, привлекательный молодой человек,

любивший радости жизни. К тому же ему было присуще внутреннее

здоровье и равновесие всех душевных и телесных достоинств, чем он

походил на Гете. От него в литературе осталось немного. Его

философские и критические статьи впервые вводят нас в русский

взгляд на мир, видоизмененный от прививки германского идеализма.

Но в этих пропилеях нового учения есть здравое хладнокровие и

широта охвата, которых мы напрасно будем искать у его наследников,

идеалистов тридцатых годов. Поэзия его близка к совершенству.

Стиль его стихов основан на Пушкине и Жуковском, но в них есть

только ему присущее мастерство. Поэтический язык его чист, ритмы

чисты и величественны. Характернее всего для него философские

стихи.

9. ТЕАТР

Классическая трагедия с тремя единствами и александринским

стихом после Озерова умерла, но классическая комедия выжила и

даже пережила возрождение. Однако за единственным, хотя и

великим, исключением (комедия Грибоедова), она не создала ничего,

сравнимого с лучшими комедиями XVIII века. Авторы писали для

театра и для сегодняшнего дня – а не для литературы и для вечности.

Некоторые из их комедий забавны, особенно те, где авторы (все без

исключенияклассицисты и консерваторы) осмеивали карамзинистов и

романтиков (напр., Липецкие воды Шаховского и Студент

Грибоедова), но все они откровенно и без претензий незначительны.

Пустота и отсутствие серьезных литературных интересов во всем

этом комедийном мире замечательно изображена в Литературных и

театральных воспоминаниях Аксакова. Главные лица театра в то

время – разносторонний и плодовитый князь Александр Шаховской

(1777–1846); Михаил Николаевич Загоскин (1789–1852), ставший

впоследствии более известен как «русский Вальтер Скотт»; Николай

Иванович Хмельницкий (1789–1845); Александр Иванович Писарев

(1803–1828), лучший из них знаток сцены и близкий друг Аксакова.

Хмельницкий и Писарев писали в основном водевили – жанр,

увлечение которым в России началось в 1820 г. и достигло апогея в

1840-м. Грибоедов в своих ранних комедиях был всего лишь

поставщиком умело скроенных пьес, у которых на удивление мало

общего с великой комедией, сделавшей его классиком, почти

сравнимым с Пушкиным.

10. ГРИБОЕДОВ

Александр Сергеевич Грибоедов родился в Москве 4 января

1795 г. Он получил блестящее образование. Семнадцати лет он

закончил Московский университет с двумя дипломами – по

естественным наукам и праву – и готовился к получению научной

степени, когда его учение было прервано вторжением Наполеона. Он

записался в кавалерию, но в сражениях не участвовал. В 1815 г. ему

разрешено было оставить военную службу, и он приехал в Петербург,

где стал чиновником министерства иностранных дел. Грибоедов с

головой окунулся в бурную и увлекательную жизнь послевоенной

столицы. Центром его интересов, как и у многих его современников,

стал театр. Он писал и ставил ничем не выдающиеся комедии и

ухаживал за актрисами. Вращался он и в революционных кругах и

был принятв масонскую ложу. В литературных спорах он был на

стороне шишковистов. Без труда он заработал репутацию одного из

самых умных и остроумных людей России. В то же время он серьезно

работал в министерстве иностранных дел, так что, когда

потребовалось послать секретарем посольства в Персию особо

надежного человека, пост был предложен Грибоедову. Грибоедов

принял назначение тем охотнее, что находился под глубоким

впечатлением от дуэли, в которой принял участие. Это была

знаменитая partie carrеe (дуэль четырех) между Завадовским и

Грибоедовым, с одной стороны, и Шереметевым и Якубовичем, с

другой. Шереметев был убит Завадовским, который сам был тяжело

ранен. Через год дуэль продолжили секунданты, Грибоедов и

Якубович, которые встретились в Тифлисе. Грибоедов был ранен в

руку, и один палец у него навсегда остался согнутым.

Годы 1818–1825 Грибоедов провел частью в Тифлисе, частью в

Персии. Он подружился со знаменитым кавказским «наместником»

генералом Ермоловым, в те дни самым популярным и самым

незаурядным из должностных лиц, который почувствовал, что

Грибоедов близок ему по духу и сделал его своим секретарем. Здесь,

в Тифлисе, в 1822–1823 гг. Грибоедов написал свою великую

комедию Горе от ума. Только несколько штрихов были им добавлены

во время двухлетнего отпуска, проведенного в Москве и Петербурге

(1823–1825). Цензура не пропустила Горе от ума для сцены, и только

отрывки из комедии появились в альманахе в 1825 году. Но автор

читал свою комедию «всей Москве» и «всему Петербургу», и она

ходила в бесчисленных списках.