сторонником адмирала Шишкова. Он был идеалист-энтузиаст,
примкнувший к заговору 14 декабря, и последние двадцать лет жизни
провел в тюрьме и сибирской ссылке. Он напоминал дон Кихота
смешной внешностью и поведением, но все, его знавшие, его
любили, а Пушкин, больше всех его дразнивший, посвятил ему
лучшие и искреннейшие строки в своем стихотворении на лицейскую
годовщину 1825 года.
Несмотря на смешную внешность и комический энтузиазм,
Кюхельбекер был человеком немалого ума, и его недолгая
деятельность как литературного критика (1824–1825) ставит его,
вместе с Киреевским, на первое место среди критиков Золотого века.
Писать в 1825 году длинные и восторженные статьи о Шихматове
было бесспорной смелостью, а доказательством большого и трезвого
ума – то, что он одинаково ценил Шекспира и Расина, отказывая
Байрону в праве числиться на равных с ними. Как поэт Кюхельбекер
обладал тонким пантеистическим видением мира, но ему не
удавалось найти этому должное выражение – его поэзия, как и
большая часть поэзии второй половины века, была миром в
зачаточном состоянии, ожидавшим строителя. Только изредка
удавалось ему напасть на соответствующую форму, и тогда он
создавал стихи поистине прекрасные. Одно из таких стихотворений –
благородная элегия на смерть Пушкина, начинающаяся единственным
его стихом, знакомым большинству читателей:
Блажен, кто пал, как юноша Ахилл,
Прекрасный, мощный, смелый, величавый,
В средине поприща побед и славы,
Исполненный несокрушимых сил!
Это Жалоба поэта, заключающая Золотой век русской поэзии, до
странного близкая по времени, если не по тону, к вордсвортовой
« Extempore Effusion» ( Излияние экспромтом).
Альманах Кюхельбекера Мнемозина (1824–1825) был первой
площадкой для молодых идеалистов, которые стали вводить в России
культ Гете и метафизику Шеллинга. Они называли себя «любомудры»
(русский перевод греческого слова «философы»). В их группу входил
князь Владимир Одоевский, Погодин, Шевырев, Хомяков, Иван
Киреевский – все эти имена мы еще встретим в будущих главах, но
лидером их был человек, чья короткая карьера бесспорно относится к
двадцатым годам. Это Дмитрий Владимирович Веневитинов, дальний
родственник Пушкина. Он родился в 1805 г., умер в 1827, на двадцать
втором году жизни, и с ним ушла одна из величайших надежд
русской литературы. Смерть его была случайна – он простудился,
едучи зимой с бала. Невозможно представить себе, чем он мог бы
стать. Он обладал бесчисленными блестящими дарованиями,
сильным умом и был прирожденным метафизиком и зрелым, высоким
поэтом в двадцать один год. У него была поистине фаустовская
жажда знаний, а способность впитывать их напоминала Пико. В то
же время он был мужественный, привлекательный молодой человек,
любивший радости жизни. К тому же ему было присуще внутреннее
здоровье и равновесие всех душевных и телесных достоинств, чем он
походил на Гете. От него в литературе осталось немного. Его
философские и критические статьи впервые вводят нас в русский
взгляд на мир, видоизмененный от прививки германского идеализма.
Но в этих пропилеях нового учения есть здравое хладнокровие и
широта охвата, которых мы напрасно будем искать у его наследников,
идеалистов тридцатых годов. Поэзия его близка к совершенству.
Стиль его стихов основан на Пушкине и Жуковском, но в них есть
только ему присущее мастерство. Поэтический язык его чист, ритмы
чисты и величественны. Характернее всего для него философские
стихи.
9. ТЕАТР
Классическая трагедия с тремя единствами и александринским
стихом после Озерова умерла, но классическая комедия выжила и
даже пережила возрождение. Однако за единственным, хотя и
великим, исключением (комедия Грибоедова), она не создала ничего,
сравнимого с лучшими комедиями XVIII века. Авторы писали для
театра и для сегодняшнего дня – а не для литературы и для вечности.
Некоторые из их комедий забавны, особенно те, где авторы (все без
исключенияклассицисты и консерваторы) осмеивали карамзинистов и
романтиков (напр., Липецкие воды Шаховского и Студент
Грибоедова), но все они откровенно и без претензий незначительны.
Пустота и отсутствие серьезных литературных интересов во всем
этом комедийном мире замечательно изображена в Литературных и
театральных воспоминаниях Аксакова. Главные лица театра в то
время – разносторонний и плодовитый князь Александр Шаховской
(1777–1846); Михаил Николаевич Загоскин (1789–1852), ставший
впоследствии более известен как «русский Вальтер Скотт»; Николай
Иванович Хмельницкий (1789–1845); Александр Иванович Писарев
(1803–1828), лучший из них знаток сцены и близкий друг Аксакова.
Хмельницкий и Писарев писали в основном водевили – жанр,
увлечение которым в России началось в 1820 г. и достигло апогея в
1840-м. Грибоедов в своих ранних комедиях был всего лишь
поставщиком умело скроенных пьес, у которых на удивление мало
общего с великой комедией, сделавшей его классиком, почти
сравнимым с Пушкиным.
10. ГРИБОЕДОВ
Александр Сергеевич Грибоедов родился в Москве 4 января
1795 г. Он получил блестящее образование. Семнадцати лет он
закончил Московский университет с двумя дипломами – по
естественным наукам и праву – и готовился к получению научной
степени, когда его учение было прервано вторжением Наполеона. Он
записался в кавалерию, но в сражениях не участвовал. В 1815 г. ему
разрешено было оставить военную службу, и он приехал в Петербург,
где стал чиновником министерства иностранных дел. Грибоедов с
головой окунулся в бурную и увлекательную жизнь послевоенной
столицы. Центром его интересов, как и у многих его современников,
стал театр. Он писал и ставил ничем не выдающиеся комедии и
ухаживал за актрисами. Вращался он и в революционных кругах и
был принятв масонскую ложу. В литературных спорах он был на
стороне шишковистов. Без труда он заработал репутацию одного из
самых умных и остроумных людей России. В то же время он серьезно
работал в министерстве иностранных дел, так что, когда
потребовалось послать секретарем посольства в Персию особо
надежного человека, пост был предложен Грибоедову. Грибоедов
принял назначение тем охотнее, что находился под глубоким
впечатлением от дуэли, в которой принял участие. Это была
знаменитая partie carrеe (дуэль четырех) между Завадовским и
Грибоедовым, с одной стороны, и Шереметевым и Якубовичем, с
другой. Шереметев был убит Завадовским, который сам был тяжело
ранен. Через год дуэль продолжили секунданты, Грибоедов и
Якубович, которые встретились в Тифлисе. Грибоедов был ранен в
руку, и один палец у него навсегда остался согнутым.
Годы 1818–1825 Грибоедов провел частью в Тифлисе, частью в
Персии. Он подружился со знаменитым кавказским «наместником»
генералом Ермоловым, в те дни самым популярным и самым
незаурядным из должностных лиц, который почувствовал, что
Грибоедов близок ему по духу и сделал его своим секретарем. Здесь,
в Тифлисе, в 1822–1823 гг. Грибоедов написал свою великую
комедию Горе от ума. Только несколько штрихов были им добавлены
во время двухлетнего отпуска, проведенного в Москве и Петербурге
(1823–1825). Цензура не пропустила Горе от ума для сцены, и только
отрывки из комедии появились в альманахе в 1825 году. Но автор
читал свою комедию «всей Москве» и «всему Петербургу», и она
ходила в бесчисленных списках.