- Кот говорит, что тебе тоже нужно одеться, он там твой шкаф перерыл весь.

Я встал со скамейки и подошел к нему, улыбнулся, смотря на нежно-розовый румянец, наклонился и провел по щеке носом. Легко поцеловал и вошел обратно в студию, быстро поднялся к себе и увидел картину маслом. Кот держал в руках мои прибамбасы для сексуальных игр, я только понадеялся, что Шел этого не видел.

- Эм… Тони, я все понимаю, но Шел еще слишком маленький для такого…

Я вздохнул.

– Нет, я серьезно, вот это вообще в него не влезет, даже если бы … ой, не надо, я даже знать не хочу, для чего вот это… ай… оно еще и крутится все, нет, это просто ужасно…

Я подошел к нему и отобрал фаллоимитатор, выключил, бросил обратно в коробку и поставил ее на дно шкафа.

– Я в шоке. – Промямлил Кот, а потом повернулся ко мне, глаза горят, щеки красные. – Дашь попробовать?

Я закусил губу и покачал головой.

- Ну, Тони, я тоже хочу, хотя, наверное, девушкам это нравится больше… Тони? – вдруг совершенно серьезно спросил Кот. – Я хотел поговорить с тобой о моей истерике, знаю, что сейчас не совсем подходящее время, но с тобой всегда Шел… Тони, ты понимаешь, я ведь серьезно сказал - люблю тебя, как все, что есть… вроде музыкант, а красиво выражаться так и не научился. Черт!

Я обнял его и прижал к себе, Кот всегда вызывал во мне какие-то отцовские чувства, хотя они все мои дети, но он самый любимый.

– Люблю, понимаешь, ты меня завораживаешь, всегда разный и понять тебя сложно, такой высокомерный с другими и всегда мягкий с нами… ты понимаешь? Прости, забыл, ты ведь ответить не можешь, так противоестественно, но приятно одновременно, и то, что сейчас не сможешь меня заткнуть каким-нибудь саркастичным словечком. А я буду продолжать нести эту чушь… - он хмыкнул и уткнулся мне в плечо.

– Разревелся тогда, как ребенок. Но я и есть ребенок, хочу быть с тобой всегда, и чтобы ты смотрел, как я расту и занимаю ячейку в этом чертовом обществе. Хочу быть рядом.

Я лишь крепче прижимал к себе этого мальчишку. Знаю, я все прекрасно знаю. Я протянул руку и собрал сбегающие слезинки, и этой влагой написал у него на щеке слово «Рядом». Он рассмеялся.

- Я тебе костюм подобрал, конечно, у тебя вкус лучше, но я ведь и Шела одел. Так что будете под стать друг другу. – С этими словами он отошел и достал костюм, вручил мне и, смотря в глаза, тихо проговорил:

- Я буду рядом. – И вышел.

У меня на душе стало так тепло и одновременно с этим пронзило болью. Что ж, нужно показать, что даже в такой ситуации я не нуждаюсь в отце и его покровительстве. У меня есть те, кто поддержит в трудную минуту.

Мы подъезжали к поместью, я видел, ребята нервничали, каждый из них был взвинчен до предела. Одно дело - общество звезд и бомонда шоу-бизнеса, а совсем другое - моя мать с ее аристократическим стилем во всем.

Мои парни нервозно одергивали манжеты на рубашках, Кот придирчиво поправлял галстук Бетховену.

- Да успокойтесь вы все, они, конечно, снобы, но им абсолютно плевать на окружающих их людей. – Презрительно прошипел Итон, когда мы поднимались по главной лестнице в мой дом детства. И дядя Итон прав.

Нас провели в белую гостиную, и наш вежливый дворецкий Шорт объявил о том, что хозяева будут через пять минут. Я скривил губы, да, я теперь даже не хозяин здесь. Хотя меня не очень заботит это.

- Ничего себе, Тони! – воскликнул Майлз. – Я, конечно, знал, что ты богат, но что ты жил в таком доме…

- Ага, и променял на комнатку с кроватью с желтым покрывалом. – Съязвил Итон, удобно располагаясь в кресле белого бархата.

Я тоже сел на маленький диванчик и потянул потерявшегося Ноэля за руку, он сел рядом на краешек диванчика и закусил губу.

Да, гостиная была в классическом стиле барокко, я долго не мог понять мать, мне казалось, что жить в музее не очень приятно, но она обожает все утонченное и помпезное.

Дядя Итон фыркнул и положил ноги на ажурный столик для кофе. Ребята немного расслабились.

Через десять минут нам предложили чай.

Через двадцать мы уже вовсю скучали.

- Эли сегодня прям в своей лучшей форме. – Прошипел Итон. – Я понимаю ее, но Джаред…

- Простите за ожидание, у меня были переговоры, а Эли принимала в них самое важное участие.

Я хмыкнул: моя мать была вся красная, глаза ее сверкали, как у бешеной кошки. Понимаю, и у таких снобов, как мои родители, может быть личная жизнь. Я старался не засмеяться.

- Энтони, мы пригласили нашего семейного доктора, он осмотрит твое горло. – Начала мама.

Я не стал ей говорить, да и не смог бы, что, вообще-то, у него и осматривался совсем недавно, то, что меня отлучили от семьи, не означало, что я не могу пользоваться состоянием и всеми благами, что дарит мое положение. Конечно, моим родителем невдомек, что я вырос, особо не прислушиваясь к их мнению.

- Эли, давай начнем по порядку. – Поспешил прервать маму отец. – Энтони, я думаю, что в твоем состоянии лучше побыть под присмотром, и в связи с этим мы с Эли решили предложить тебе и твоим ребятам переехать в поместье. Как ты на это смотришь?

Я спокойно смотрел на отца, я точно знаю, в моих глазах не было ни капельки чувств. Я просто пока не мог понять, как относиться к такому предложению, как реагировать.

Я не верил, что это все просто дань родителей.

- Джаред, ты слишком давишь на него… - насмешливо проворковал Итон. – Начнем, пожалуй, сначала. Итак, позвольте представить: Рей Майлз.

Рей склонил голову.

– Двадцать три года, талантливый музыкант, ударные и частично гитара. Бетховен, Колен Фрей, двадцать пять лет, синтезатор и пианино, бек-вокал.

Бетховен, также как Рей, сделал небольшой поклон.

– Марс. Андре Махоуни, двадцать шесть лет, предприниматель, имеет свою студию танца, но тщательно скрывает от своих друзей.

Марс вскочил с кресла, но Кот его вовремя усадил обратно, что-то шепча на ухо.

– Гитарист от Бога и скрытный тип. Кот…

Я затаил дыхание, я видел, как выпрямляется Кот и с ужасом в глазах смотрит на моего дядю.

– Было трудно накопать информацию на тебя, Котенок, но чем трудней дело, тем я настойчивей. Итак, я думаю, что в этой комнате я один такой осведомленный.

- Хватит. – Вдруг сказал Шел. – Это дело каждого - скрывать или не скрывать свое прошлое.

- Согласен с малышом, Итон, это не очень приятно, знаешь ли…