У другого микронезийского народа, улити, первая женщина тоже происходила из дельфинов. Но легендарная история улити отличается от мифа яп двумя существенными подробностями: во-первых, дельфиньим хвостом здесь завладел не культурный герой, имеющий на то право по роду занятий, а изготовитель браги, а во-вторых, жена-дельфин родила этому самогонщику не двух дочерей, а дочь и сына, которые затем вступили в сакральный инцест и произвели следующее поколение улити, то есть удовольствия не вышли за пределы семьи и даже самые лучшие танцоры со стороны остались с носом... И еще одна подробность: уплывая в море, улити-ская дельфиниха наказала дочери, чтобы ни она, ни ее брат ни в коем случае не ели дельфинов, и, что характерно, сколько времени прошло, а улити передают этот наказ из поколения в поколение.
От водоплавающих млекопитающих весьма логично перебросить мостик к млекопитающим наземным. Здесь лидируют собаки, которые оказались для изготовления женщин весьма подходящим материалом. Многие индейские народы так бы и вымерли на стадии первомужчины, если бы не лучший друг человека. Вот, скажем, первый миштек однажды возвращается с прогулки и видит, что дом прибран, еда приготовлена, а его собака, скинув шкуру и перевоплотившись в женщину, растирает кукурузу. Миштек тут же с ней совокупился, сжег шкуру и взял бывшую собаку в жены (именно в такой последовательности!).
Похожие чудеса случились в домах майо, варрау и тотона-ков; мужчинам этих народов даже довелось присутствовать при превращении собаки в женщину. Первоженщина майо, предупреждая возможные вопросы, сразу после метаморфозы пояснила, что все произошло по повелению божества, — будь ее собственная воля, она, может быть, так и прожила бы свою жизнь собакой. Первоженщина уичолей ничего такого своему мужу, культурному герою Хаутахаме, не говорила, но вряд ли она подумала что-то хорошее, когда ее будущий муженек, придя домой, слопал приготовленные ею тортильи и лишь затем озаботился их происхождением. Сообразив же, что испекла их собака, ставшая женщиной, он тут же бросил валявшуюся у очага собачью шкуру в огонь, а поскольку у женщины со шкурой все еще оставалась мистическая связь, она получила сильный ожог. Из-за этого ожога, между прочим, кожа уичолей, потомков Хаутахаме и первой женщины, бывшей собаки, отличается смуглостью.
Из вышеприведенного ряда несколько выбиваются истории первомужчин цоцилей и михе, которым пришлось, по прямым указаниям свыше, жениться на непревращенных собаках, и если жена первого цоциля — видимо, вследствие хорошего обращения — приняла в конце концов человеческий вид, то жена первого михе всю жизнь прожила в зооморфном облике, то есть как была, так и осталась собакой.
Создается впечатление, что высшие силы опытным путем пытались выяснить, какое животное лучше подходит для массового производства женщин, и поэтому не скупились на эксперименты. Африканский народ лингала сохранил смутные воспоминания о том, как местные божества пытались приспособить для этой цели собак и крыс, но первые, перевоплотившись в барышень, оказались чересчур сварливы, а вторые — вороваты, и опыт признали неудачным.
Несколько успешнее пошли дела с народом кран: для трех кранов божество создало трех женщин, причем одному. земледельцу, досталась женщина, которая сразу была создана женщиной, а двум другим, охотнику и торговцу, — женщины, переделанные из собаки и лошади. Позже потомки этих трех пар перемешались, и, таким образом, каждый современный кран связан родственными узами с собачьим и лошадиным племенами.
И совсем уж удачно получилось у божества Хра, работающего с народом дан. Он превращал в девиц коров, антилоп, собак и всех прочих животных, которые только попались ему на глаза, и тем самым обеспечил невестами всех местных мужчин. При этом девушки сохранили — прежде всего в свойствах характера — кое-что из прежней своей ипостаси, и эти качества ярко проявляются в их потомках. Поэтому, когда ныне какую-нибудь из женщин дан называют коровой, это, вероятно, не только не должно вызывать обиду, но даже, наоборот, служит комплиментом, коль скоро указывает на близость к первооснове...
Удивителен путь обретения женщины у арикена. Миф рассказывает, как юноша принес с охоты множество трофеев, и среди них обезьяну гуариба из рода ревунов, чье название говорит само за себя: вопли этих обезьян слышны в джунглях на расстоянии до пяти километров (о происхождении ревунов есть миф у мундуруку: якобы они появились после того, как один человек согрешил с обезьяной). Поскольку юноша притомился, он тут же лег спать, а обезьяну насадил на вертел и оставил жариться на костре. Проснувшись утром, он, однако, захотел не еды, а женской ласки и велел обезьяне, которая, заметим, жарилась всю ночь, превратиться в девушку, что та и исполнила, еще даже не соскользнув с вертела. Юноша совокупился с ней, она забеременела, и так было заложено первое звено в цепи поколений этого индейского народа. Гены обезьян-ревунов есть по мифической линии и у индейцев ояна, но это гены обезьяны сырой, а не жареной, что, вероятно, и определяет различие между живущими по соседству родственными ояна и арикена. Любопытно, сохранили ли нынешние женщины этих народов голосовые способности своих далеких обезьяньих прапрапрапрабабушек?..
Между прочим, у варрау, чей слабый пол, как мы уже знаем, произошел от собак, тоже есть миф о превращении обезьяны в женщину. Правда, о том, к какому виду принадлежала эта обезьяна, миф не говорит ничего, ограничиваясь сообщением, что она перед метаморфозой долгое время жила в домашних условиях, — видимо, это намек на очеловечивание под влиянием правильного воспитания.
Под конец разговора о женщинах из млекопитающих нельзя не упомянуть об истории, приключившейся на заре мифических времен с чукчами. Как-то десять братьев поймали лису, и старший на ней женился, а чтобы остальные братья не завидовали, лиса, обладавшая магическими способностями, сделала кукол и вдохнула в них жизнь. Жены из кукол и по хозяйству успевали, и мужей в постели ублажали, но вот незадача: с опозданием мужья заметили, что у них нет ногтей, обвинили лису в том, что она подсунула им бракованный товар, и стали всячески ее высмеивать. И в самом деле: какая может быть чукотская жена без маникюра? Лиса не выдержала позора и убежала обратно в тундру, а жены, которые без ногтей, после этого опять стали бесчувственными куклами...
Разнообразный материал для производства женщин предоставили птицы. Особенно часто в ход шли попугаи, а точнее, попугаихи.
Шестеро культурных героев, спустившиеся с неба и положившие начало папуасам бунак, поделили свои симпатии между женщинами-рыбами и женщинами-попугаями. Таким образом, у бунаков довольно сложная генетика. Двое выживших после очередного конца света мужчин индейцев тапирапе вынуждены были ради продолжения рода довольствоваться в качестве жен дамами, прежде бывшими индейкой и попугаихой неопределенного вида. Каражи почти все погибли в мировом пожаре, однако же возродились в результате брачных союзов уцелевших юношей и переживших метаморфозу попугаев-неразлучников. А вот супружницы двух индейцев каньяри, спасшихся во время потопа, превращение свое, судя по всему, завершить не смогли — они возникли перед будущими мужьями в пернатом теле, но с женскими головами. Впрочем, это не стало помехой интимным отношениям, в результате которых родилось множество детей человеческого облика.
Легенды о метаморфозах попугаих есть также у индейцев брибри и кабекар, чьи первые женщины сохраняли на затылках рудиментарные клювы, и вапишана, женская история которых следует известному сюжету — сброшенные, а потом брошенные мужчиной в огонь перья, любовь-морковь и пир на весь мир.
Этот же сюжет встречается у коми, только — возможно, за неимением на севере России попугаев — в молодуху превращается курица. Кстати, курица, наряду с крысой и собакой, претендовала на то, чтобы стать основой для производства женщин лингала (см. выше); местным демиургом был даже изготовлен опытный образец, но дальше этого дело не пошло.
