— Соберись, сынок, и дуй на борт.
— Есть, сэр!
На борту парня встретил полумрак. Когда глаза Либби стали что-то различать, он увидел корабельного старшину, который большим пальцем через плечо махнул в сторону одного из распахнутых люков.
— Тебе сюда. Найди там свой рундучок и жди около него.
Либби поспешил выполнить указание. В широком, сплюснутом отсеке он обнаружил скопище людей и вещей. Линия из ламп тлеющего разряда бежала вдоль стыка переборки с подволокой, гудение вентиляторов создавало мягкий фон человеческим голосам. Либби перебрался через груду манаток и высмотрел свой рундучок под номером «семь-десять» у дальней переборки. Пехотинец сорвал пломбу с комбинационного замочка, набрал шифр и открыл крышку. Рундук находился на втором ярусе и отличался скромными размерами. Либби стал прикидывать, что ему затолкать в эту щель. Но тут динамик заглушил болтовню и потребовал от всех внимания.
— Слушай мою команду! Первое отделение — по местам. Старт через двенадцать минут. Задраить люки. Выключить вентиляторы за две минуты до старта. Закрепить на палубе все тяжелые предметы и лечь, когда зажжется красная сигнальная лампа. Лежать до объявления отбоя. Старшинам проверить исполнение команды.
Тут же заглянул старшина, осмотрелся и сразу же начал руководить размещением багажа. Тяжелые вещи были принайтованы к палубе. Крышки рундуков закрыты. К назначенному времени каждый пехотинец нашел себе местечко на палубе, а старшина даже пристроил подушку под свою голову. Лампы покраснели и динамик гаркнул:
— Всем внимание — старт корабля! Приготовиться к вертикальному ускорению.
Старшина спешно прилег на два мешка, не забывая пронзительным взглядом озирать отсек со своего лежака. Вентиляторы зашелестели, останавливаясь. На две минуты наступила тишина. Либби почувствовал, как всполошилась его сердечная мышца. Две минуты тянулись, не желая оканчиваться. Но вот палуба задрожала и грохот — такой бывает при сбросе пара из котла высокого давления — ударил парня по барабанным перепонкам. Тело вдруг стало очень массивным, тяжесть, навалившись на грудь, сдавила сердце. Спустя неопределенное время сигнальные лампы вспыхнули белым и динамик промычал:
— Занять места согласно табельному расписанию. Первое отделение, приступить к несению вахтенной службы.
Вентиляторы снова загудели. Старшина встал, сосредоточенно почесал задницу, хлопнул в ладоши и сказал:
— Порядок, парни, — после чего прошелся по отсеку и отдраил люк в коридор.
Либби встал, наткнулся на переборку и чуть не рухнул. Его руки и ноги изрядно затекли. Кроме того, он чувствовал не слишком приятную легкость, как будто сбросил по меньшей мере половину своего и так незначительного веса.
Следующую пару часов он был слишком занят, чтобы размышлять или скучать по дому. Чемоданы, ящики и мешки надо было перетащить в трюм и принайтовать, подстраховываясь от углового ускорения. По ходу дела Либби выискал химический гальюн и изучил принцип его действия. Он познакомился со своей койкой и узнал, что она принадлежит ему лишь восемь часов в сутки: еще двое новобранцев должны давить клопа на ней же. Три отделения уминали свои пайки в три смены — всего было девять смен — двадцать четыре парня и старшина за одним длинным столом, который целиком заполнял узкий отсек возле камбуза.
После ленча Либби решил получше уложить свои вещички в рундуке. Парень стоял перед ним, созерцая фотокарточку, которую намеревался прилепить к внутренней стороне дверцы, когда по отсеку пронеслось:
— Смирррна!
У входа стоял капитан, сбоку от него старшина. Старший офицер заговорил:
— Вольно, присаживайтесь. Маккой, сообщите на центральный пост управления, чтобы подключили ваш отсек к дымовому фильтру.
Старшина кинулся к коммутатору на переборке и, нажав кнопку вызова, зашептал в микрофон. Почти одновременно жужжание вентиляторов поднялось на пол-октавы и осталось на этом тоне.
— Теперь можно курить. Кстати, я собираюсь потолковать с вами. Ребята, вам предстоит провернуть большое дело, может быть, самое большое за всю вашу жизнь. Теперь вы — крутые мужики и перед вами одна из самых тяжелейших работ, за которую когда-либо брались люди. То, что вам предстоит натворить, является частью громадного плана. Вы и сотни тысяч таких, как вы, должны переоборудовать Солнечную систему — чтобы люди могли использовать ее куда лучше, чем ранее. При этом вы получаете отличную возможность стать полноценными и счастливыми гражданами Федерации. По той или иной причине на Земле вам не везло. Одни стали ненужными, потому что их профессия была отменена техническим прогрессом. Другие не смогли правильно распорядиться своим досугом и заработали большие неприятности. Короче, вы все были неудачниками. Вас наверняка называли плохими мальчиками и ваши характеристики были украшены множеством черных пятен. Но теперь вы должны забыть об этом. Жизнь начинается снова. Единственная запись, которая имеется сейчас в вашем досье на нашем корабле, — фамилия в начале чистого листика бумаги. И от вас зависит, что в дальнейшем появится на этом листе. Теперь о работе. Не светит нам заурядная ремонтная или восстановительная операция на Луне, с уикендами в Луна-Сити и прочими домашними удобствами. Не летим мы на планету с сильной гравитацией, где можно плотно закусить и быть уверенным, что обед не вывалится из желудка обратно на стол. Вместо всего такого мы имеем задание причалить к астероиду HS-5388 и превратить его в космическую станцию ЗМ-3. Он не может похвастаться атмосферой и сила тяжести составляет не более пары процентов от привычной вам земной. Вы будете порхать над ним как мухи по меньшей мере полгода, без девчонок, без телевизора, без всякого веселья — кроме того, что вы придумаете сами — ну и, конечно, тяжкий труд каждый Божий день. Вы сполна изведаете космическую болезнь, тоску по земным лужайкам и прочим зеленым полянкам, и может быть, — страх перед космическим пространством. Если не станете осторожничать, то рискуете обгореть на солнышке. Желудок ваш будет давать «SOS», харчи бросаться туда, откуда пришли, — в общем, вы сильно пожалеете, что завербовались. Но если вы переборете себя и наберетесь советов опытных космонавтов, то вернетесь с астероида сильными, здоровыми, с небольшим счетом в банке, а также со знаниями и умениями, которые вам не приобрести на Земле и за сорок лет. Вы станете настоящими мужчинами и будете вполне осознавать это. Последнее. Довольно неуютно почувствуют себя те, кто не привыкнет сразу к такой жизни. Уделяйте друг другу немного внимания, и все будет хорошо. Если вам что-то очень не понравится и вы не сможете управиться с проблемами самостоятельно — обращайтесь ко мне. Ну, вот и все. Вопросы есть?
Один из новобранцев поднял руку.
— Сэр? — несмело обратился он.
— Говори, юноша, но сперва назови себя.
— Роджерс, сэр. У нас будет возможность получать письма из дому?
— Да, только не слишком часто. Раз в месяц или около того. Почту будет привозить капеллан, а также инспекционные и грузовые суда.
И тут вклинился динамик, заревев:
— Слушай мою команду. Приготовиться к невесомости. Через десять минут — переход в режим свободного полета.
Старшина проверил страховочные тросы. Все незакрепленные вещи были ловко принайтованы и каждому пехотинцу выданы целлофановые пакетики. Едва все это было проделано, как Либби почувствовал, что становится легким, — нечто подобное он уже испытывал при внезапной остановке поднимающегося экспресс-лифта в каком-нибудь небоскребе. Разница заключалась в том, что чувство не пропадало, а все нарастало и нарастало. Сперва это можно было назвать приятной новизной ощущений, а потом быстро приелось и стало утомлять. Кровь начала биться в ушах, а ноги зябнуть и даже леденеть. Слюна стала выделяться с бешеной скоростью — он попытался сглотнуть ее, но поперхнулся и отчаянно закашлял. Потом его желудок судорожно сжался и выбросил вон полупереваренный ленч. После первого приступа рвоты Либби услышал вопль Маккоя.
