Когда Димитрий выходил из хирургического корпуса больницы «Бельвю», где ему наложили двадцать швов, к нему подошел Кугуар.
— Босс хочет тебя видеть.
«Вот мне и конец», — думал Димитрий, входя в бар «У Большого Томми». За столиком в углу, напротив стойки, четверо мужчин играли в покер. Они повернулись к Димитрию, но один его узнал и жестом предложил пройти в подсобку.
Джозеф Браун сидел за большим деревянным столом. Дорогой серый пиджак висел на спинке стула, узел канареечно-желтого галстука Браун распустил, открыв мощную шею. Браун пересчитывал деньги. Не отрываясь, он мотнул головой Димитрию, приглашая сесть. Кугуар тут же прошел боссу за спину. Когда пола пиджака Кугуара распахнулась, Димитрий заметил торчащую из-за пояса рукоятку револьвера тридцать восьмого калибра. Он не сомневался, что у Кугуара есть и другое оружие: нож или маленький пистолет в специальном чехле, закрепленном на голени. Немигающие глаза Кугуара вселяли в Димитрия тревогу, поэтому он предпочел смотреть на руки Брауна, складывающие сотенные купюры в аккуратные пачки, по тысяче долларов каждая. Деньги, которые Димитрий забрал у Кики, Кугуар привез Брауну после того, как доставил Димитрия в больницу.
Разложив деньги, Браун сунул в рот толстую кубинскую сигару, неспешно раскурил ее. Ароматный дым щекотал Димитрию нос.
— Полагаю, то, что говорят о тебе парни из этого района, — правда. Ты неуправляемый. — Браун то ли улыбался, то ли хмурился. — Мне придется приглядывать за тобой, держать в узде.
Димитрий не отводил взгляда от ледяных глаз Брауна. Он прекрасно понимал, как важно показать, что он не боится босса. Мужчины молча смотрели друг на друга. Наконец, словно приняв решение, Браун несколько раз кивнул и заговорил тоном заботливого дядюшки:
— Сегодня ты показал себя молодцом, сынок. Более того, мне бы хотелось иметь под рукой десяток таких, как ты. Неистовых, яростных. С этой минуты приказы будешь получать только от меня.
С той ночи жизнь Димитрия кардинально изменилась. С самого низа он поднялся чуть ли не до самой вершины. Браун открыл ему целый мир. Быстрые автомобили, легкие деньги и женщины, которым не терпелось запрыгнуть к нему в постель. С Роз они сравниться не могли, но полностью удовлетворяли его потребности. Каморку над баром он сменил на квартиру с двумя спальнями в кирпичном особняке, расположенном в Вест-Виллидже.
Чем дольше Димитрий работал на Брауна, тем больше ему хотелось добиться успеха в легальном бизнесе. Он поступил в вечернюю бизнес-школу Берли. Закончив ее и получив диплом магистра, Димитрий предложил Брауну найти ему более достойное применение, использовать на практике полученные им знания.
Произошло это в баре, когда они сидели вдвоем со стаканами виски.
— Ты взлетишь на седьмое небо, — убеждал Брауна Димитрий. — Достигнешь успехов, о которых сейчас даже и не мечтаешь.
Джозеф Браун с усмешкой взглянул на молодого наглеца, но решил пока не ставить его на место.
— Мне грех жаловаться на успех.
— Тебе только кажется, что это успех, — гнул свое Димитрий.
— Давай поставим на этом точку. — Терпение Брауна исчезло вместе с дымом сигары.
Однако Димитрий не замолчал. Он знал, что многим рискует, но, с другой стороны, Браун начал его слушать, не осадил на первом же слове. Он наклонился над столом, с жаром заговорил:
— Сконцентрируй все ресурсы. Избавься от мелочевки, всего того, что приносит мизерный доход. Направь деньги в бизнес, который может выйти на национальный уровень, может, даже на мировой. Инвестируй свой капитал в отель или в казино, главное, в легальное предприятие.
Поначалу Браун двигался с опаской, проверяя каждый совет Димитрия. Но за год, следуя его указаниям, перекачал большую часть своего капитала в процветающие легальные предприятия, приносящие не меньший, а то и больший доход в сравнении с незаконным бизнесом.
Через три года империя Брауна включала несколько ресторанов, компании по перевозке грузов, фабрики по пошиву одежды, отели. Димитрий получал двадцать пять процентов от сделки, которую помогал организовать. Он выискивал по всей стране потенциально прибыльные компании, которые нуждались в финансовых вливаниях и умелых менеджерах. Браун входил в компанию на правах младшего партнера, увеличивал долю своих акций и, наконец, становился ее полноправным хозяином. Под управлением Димитрия эти компании значительно увеличивали прибыль. Обеспечивалось это использованием членов профсоюза, которых контролировали боссы, подотчетные Брауну. Димитрий создал сеть предприятий, которые принесли Брауну не только богатство, но и респектабельность. Теперь его уже не называли бандитом. Он перешел в разряд уважаемых бизнесменов. А Димитрий тем временем почувствовал, что и ему пора делать следующий шаг. Он достаточно заработал и полагал, что теперь может пуститься в самостоятельное плавание.
Димитрий понимал, что скоро может стать лишним. Браун более в нем не нуждался. Он уже всему научился у Димитрия. Трех лет для этого вполне хватило, и у Димитрия не оставалось сомнений, что дни его сочтены. Жадность Джозефа Брауна не знала пределов. Деньги означали для него все. И когда он посчитал, что доля Димитрия слишком велика, то так и заявил: «Может, тебе стоит сбавить темп, оглядеться, начать тратить заработанное?»
Димитрий отмахнулся, но скоро до него дошли слухи, что Браун собирается от него избавиться: нет человека — нет проблемы. К счастью, Димитрий предвидел такую развязку и загодя нашел способ заставить Брауна отказаться от своих зловещих планов. Единственной дочери Брауна, Джуел, как раз исполнилось восемнадцать. Мать ее умерла, когда девочка была совсем маленькой, и воспитывала ее домоправительница. Выросла она непослушной и своевольной, став для отца постоянной головной болью. Ему то и дело приходилось давать взятки или прибегать к иным способам убеждения, чтобы вызволять Джуел из очередной передряги. Деньги она тратила без счету и все время попадала в дорожные аварии. Оплата страховки влетала Брауну в кругленькую сумму. Димитрий частенько удивлялся, почему Браун не блокирует ее кредитные карточки, не отберет «корветт», а то и не снимет ее с довольствия, чтобы она поняла, как живут те, кому приходится рассчитывать только на себя. Но свои мысли он держал при себе. За те несколько лет, которые Димитрий отработал на Брауна, Джуел исключили из трех школ: двух безумно дорогих частных академий и колледжа «Маунт Мэплвуд» в Вермонте. Брауну удалось устроить дочь в этот престижный институт, но Джуел вышвырнули вон на первом году обучения за то, что она тайком убегала из кампуса на свидания с мужчиной, который годился ей в отцы.
— И что мне делать с этой проказницей? — горестно вопрошал Браун.
Да, он был безжалостным, не ведающим сострадания преступником, но при этом оставался нежным и заботливым отцом.
Димитрий познакомился с Джуел, когда та вернулась из колледжа в Вермонте. Высокая полноватая девушка с белоснежной кожей и чуть раскосыми, цвета янтаря глазами привлекала внимание. Встретились они на обеде, который Браун устроил в «Ла Котэ Баск». Совсем недавно эти господа ходили только в семейные ресторанчики, где подавали домашние макароны и красное вино. Теперь они могли позволить себе дорогой ресторан, в убранстве которого преобладали красно-синие цвета, а стены украшали пейзажи той части Испании, что предпочитает называть себя Страной басков. Из двадцати пяти человек, сидевших за столом, Джуел была единственной женщиной. Димитрий позаботился о том, чтобы его усадили рядом с ней, но поначалу она демонстративно игнорировала его, разговаривая только с отцом.
За салатом «Уолдорф» Димитрию удалось привлечь ее внимание, вовремя подхватив готовый упасть бокал с красным «опасом» урожая 1962 года. Тем самым он спас ее платье: как известно, пятна от красного вина не отмываются. Лишь после этого она соблаговолила заметить его присутствие. А уж потом он очаровал ее беспроигрышной комбинацией комплиментов и едких реплик, объектом которых становились другие гости. Поводов хватало, поскольку многие из них совсем недавно большую часть времени проводили на улицах. Джуел понравился злой юмор Димитрия. Когда подали фруктовый торт и «амаретто», Джуел и Димитрий вышли из-за стола вроде бы для того, чтобы подышать свежим воздухом. Стоял июнь, в ухоженных садиках под деревьями цвели нарциссы и ирисы. Сладкий воздух раннего нью-йоркского лета пьянил. Пройдя по 55-й улице, они свернули на Пятую авеню.
