Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Да он совсем побледнел. Немного свежего воздуха ему бы не помешало, — заботливо сказала Сезен и помогла Кристиану подняться на ноги. — Пойдем с нами, — добавила она, обращаясь к Айсе, потому что Зафир на время отвлекся — он беседовал с какой-то девчонкой, которая, запрокидывая назад голову, беспрерывно хихикала. Они втроем вышли на балкон.

Они стояли у парапета, словно на носу корабля, о который разбивалась ночь, под ними лежало море огней.

— Самое лучшее в этой квартире — вид с балкона, — сказала Сезен.

Снизу до них доносился приглушенный шум улицы; они могли заглянуть в освещенные окна многоэтажки напротив, а высоко над городом в темноте неустанно мерцали белые и красные огни телевизионной башни.

На парапете висел цветочный ящик, в котором из сухой земли пробились крошечные зеленые побеги.

— Из этого ничего не вырастет, — сказал Кристиан, указывая на ящик. — Здесь, наверху, слишком холодно.

— И слишком ветрено, — добавила Айсе.

— Поживем — увидим, — ответила Сезен.

В этот момент кто-то громко окликнул ее, и она снова вернулась в комнату.

Айсе повернулась было верхней частью тела, будто собираясь последовать за Сезен, но передумала и осталась.

Кристиан откашлялся. Смущенно протянул ей пачку сигарет.

— Я не люблю курить. — Айсе отрицательно покачала головой.

В маленьком пламени шипящей спички на мгновение высветился профиль Кристиана: высокие, четко очерченные скулы, узкая спинка носа и пухлые, в уголках рта как бы упрямо приподнимающиеся вверх губы. В гостиной кто-то уронил рюмку, которая со звоном разлетелась вдребезги.

— О боже, хрусталь! Родители меня убьют! — воскликнула Сезен. Раздался смех. Кто-то наступил на осколки, под башмаком захрустело стекло.

— Она пригласила слишком много народу, — сказал Кристиан, — они разнесут всю квартиру.

— Да, думаю, она уже и сама в этом раскаивается, — ответила Айсе.

Кристиан облокотился на парапет.

Айсе прижалась спиной к стене. Она бы и его охотно перетянула к себе. У нее голова закружилась, когда она увидела, как он облокотился на парапет, — под ним была пропасть в восемнадцать этажей. Они находились буквально в полуметре друг от друга, но ей казалось, что он стоял на другом берегу пустоты. Сердце ее учащенно забилось.

— Давай лучше уйдем отсюда, — предложила она. — Я знала кое-кого, кто упал с такой высоты.

— Не бойся. Это выдержит! — сказал он и потряс перила. — Представь, что этот балкон — стартовая площадка.

— И куда бы ты тогда полетел? — спросила Айсе.

Кристиан помедлил и выпустил в воздух струйку дыма.

— Сначала я полетел бы туда, где вырос, — ответил он наконец, — но только ненадолго, а потом я покинул бы Землю и отправился полюбоваться другими планетами.

— А я сразу бы покинула Землю и улетела к другим планетам, — сказала Айсе. — А почему вначале домой?

— Вон там у нас был дом, — ответил Кристиан через некоторое время и вытянутой рукой указал в направлении горизонта, — но мы, к сожалению, были вынуждены съехать оттуда. В квартиру, такую же маленькую, как эта. — Кристиан выстрелил в воздух окурком. — Во всяком случае, прежде чем покинуть Землю, мне хотелось бы взглянуть, стоит ли еще тот дом.

В проеме балконной двери появилась Сашина голова.

— Эй, мы двигаем дальше, — сообщил он, — прогуляемся к старому вокзалу надземки. Идете с нами?

Айсе взглянула на часы. Было половина одиннадцатого.

— Тебе уже пора уходить? — спросил Кристиан.

— Я с радостью пошла бы со всеми, — ответила она нерешительно, — но ничего не получится…

В эту секунду на балконе возник Зафир, огляделся и, не проронив ни слова, схватил Айсе за руку и увлек за собой в комнату.

— Собирайся, — прошипел он, — мы уходим!

Он быстро протащил Айсе мимо гостей, проводивших их удивленными взглядами, не дав ей ни с кем попрощаться, и вот они уже в лифте и пролетают восемнадцать этажей вниз. Айсе впилась ногтями в косточки большого пальца.

— Ты не можешь даже попрощаться по-человечески! — гневно заявила она. Ей было крайне неловко оттого, что Зафир увел ее с собой точно невольницу.

Зафир ничего не ответил. Но по его выступающей челюсти она увидела, что от бешенства он стиснул зубы. Не глядя друг на друга, они торопливо прошли к автостоянке. Каждый сам открыл дверцу машины со своей стороны, и Зафир рванул с места.

Айсе неподвижно уставилась в окно. Их общее молчание нагнеталось в пространстве, пока не зазвенело.

— Ты, видно, не знаешь, с кем ты разговоры разговаривала там, на балконе. Да это же один из тех, кто водится с Зиги. Враг. Я вообще не понимаю, как Сезен могла его пригласить!

— Кристиан в школе новенький, он никого не знает, — сказала Айсе.

Пока светофор не успел перемениться на красный, Зафир в последний момент на бешеной скорости проскочил перекресток. Машина позади них засигналила.

— Он знает Зиги, мне этого достаточно, чтобы понять, к какому лагерю он принадлежит! — крикнул ей Зафир.

* * *

В комнате царит мертвая тишина. Снаружи в окно врываются многочисленные огни автомобильных фар. Пучки света пересекаются и разрезают ночь на горизонте. Они сейчас находятся где-то там, а я вынуждена сидеть в своей комнате, точно в клетке. Как бы мне хотелось отправиться вместе с ними! Такое ощущение, будто этот дом покрыт саваном. Он не понравился мне сразу же. Несмотря на то, что он заметно просторнее нашего прежнего жилья и что отец восторженно называет его драгоценностью. Маленький павильон в саду только что покрасили; уже через несколько дней я увижу цветение магнолии, подобно часовому стоящей рядом с ним, и скоро мать вытащит на открытый воздух шезлонг и будет с довольным видом смотреть в небо, как будто оно тоже является неотъемлемой частью дома.

Яне забыла, как отец впервые провел нас по дому. Помещения были еще не отремонтированы, и мы смеялись над обшарпанными полами, отвратительными обоями в цветочек и ветхим павильоном, который прежние жильцы использовали как сарай.

«Мы здесь всё приведем в божеский вид», — объяснил отец. Две семьи, которые делили дом до сих пор — «коммунистическая уравниловка», как пренебрежительно бросил отец, — пожалуй, и впредь продолжали бы так ютиться, если бы после падения стены[4] прежние владельцы не получили свою собственность обратно и не продали дом.

Они не знают, каким он теперь стал красивым. И с какой гордостью, обняв мать за плечи, отец в первый вечер после нашего вселения водил ее по саду.

Но я предпочла бы, чтобы мы никогда сюда не переезжали. Даже уличные фонари светят здесь вполнакала, потому что это самый сонный уголок города, и выйди я сейчас за ворота, мне не встретится ни души.

Я представляю себе, как Кристиан вместе с другими подъезжает к затихшему депо. Оно расположено в заброшенной промышленной зоне, среди опустевших ангаров растет трава. Если б я была там, мы с Кристианом прыгали бы через ржавые рельсы, уводящие в темноту. Уже издали сквозь каменные стены доносятся быстрые и глухие удары басов. Продуваемый насквозь ангар из стекла и железа похож на доисторическое животное, от которого остался только скелет. Окна стеклянного купола потрескались, по железному каркасу ветер носит обрывки бумаги и пластиковые пакеты.

За Кристианом я вхожу в ангар. Вокруг темно. Вдали вырисовываются очертания большой сцены. Стробоскопы, свисающие с потолочных балок и вращающиеся вокруг собственной оси, мечут вспышки света в пространство, в котором на долю секунды проступают лица. Сбоку бар, полностью сооруженный изо льда. Гудят морозильные агрегаты. На десятиметровой буфетной стойке среди исполинских кадок с шампанским и букетов лилий громоздятся разложенные на льду устрицы и хвосты лангустов. Музыка настолько громкая, что нам приходится выкрикивать свой заказ. Я кладу руку на лед. Он дымится и капает. К утру весь бар растает. Женщина за стойкой скальпелем отламывает куски льда. Мы с Кристианом кормим друг друга мясом лангуста и провожаем взглядом изумительно красивую девушку в зеркальном платье, которая проходит мимо нас. Крошечные зеркальные овалы, звенящие при каждом шаге, точно ходячий калейдоскоп, отражают свет.

вернуться

4

Речь идет о падении Берлинской стены 3 октября 1990 г., за которым последовало объединение восточной и западной частей Германии в единое государство.

5
{"b":"204555","o":1}