©Тальвердиева Р., 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

У въезда к старинному театру постройки 1914 года царило оживление. Винтажный баннер с метровыми буквами «Королевский бал» горел особым шиком и вгонял в неясную ностальгию.

Волшебное слово «бал» висело в воздухе бриллиантовой взвесью, озаряя лица особым светом. Не свистящее слово тусовка, не банальное вечер, не куце-аморфное party и тем более не каркающее корпоратив (язык сломаешь!), а сияющее слово «бал»…

Не случайно именно на королевском балу Золушки находят своих принцев и непостижимые чудеса ткут добрые феи.

Мы наслаждались ароматом кофе и щебетом девушек за соседним столиком. Смакуя кофе, Мармаров обычно брал паузу. Я со скучающим видом огляделся. Оживление соседок достигло предела, к ним невольно прислушивались.

– Я купила такой костюмчик, – сияла блондинка, – юбка в пол, воротничок из брюссельских кружев, узкое глубокое декольте и…

Она выпрямила спину, и пластмассовый стул с подлокотниками на миг показался троном.

– И?! – вежливо выгнула бровь брюнетка, но рукам она не была хозяйкой – салфетка смялась в кулаке.

– Эполеты! – щелкнула пальцами блондинка.

– Цвет? – слегка позеленела подружка.

– Если платину, золото и перламутр смешать в блендере – получится самое оно. Лапа, – вмиг утратив королевскую осанку, перешла на шепот блондинка, – разве могли мы мечтать, что окажемся на балу, посвященном ко-ро-на-ции!

– Подумаешь, – пожала плечом брюнетка, – всего лишь историческая дата.

– 400-летие Дома Романовых – всего лишь дата?!! Да что с тобой, Натуль?! Вчера еще…

– Я никуда не пойду, Каролина! – скомканная салфетка полетела на пол. – И с пригласительным еще неясно, и… Мне надеть нечего, – спустя мгновение выдохнула она.

– А твое розовое?

– Издеваешься?! – жалобно звякнула в руке чайная ложка. – И дедунь опять с ума сходит! Шкаф, говорит, трещит от барахла. Уже в долг у него просила! – Голубые глаза, отретушированные гневом, потемнели. – Говорю, викторину по истории Дома Романовых могу выиграть… На кону крупный денежный приз!

– А он?

– А! – отмахнулась брюнетка.

– Ну, допустим, на билет я тебе одолжу. Есть у Костика человечек – потихоньку толкает пригласительные по стольнику – в баксах. Через неделю цены могут удвоиться.

– Не трави душу… Я зубрила, схемы чертила, ночью разбуди – всю династию от «А до Я» разложу по порядку. На главный приз метила, дура!

– Что, не знаешь, где твой дед бабки держит? – зашептала блондинка. – Клофелинчик в кефирчик – и ты свободна…

– Как они меня достали… И маман с ее неапольским мачо, и дедун-скопидун… Ненавижу.

– О! За мной уже Костик приехал. Заболтались мы с тобой, – Каролина с сожалением окинула взглядом нетронутые деликатесы. – Ты не торопись, поешь, посиди… Если решишься, я Костика подключу. Он кого хочешь убедить сумеет, – многозначительно добавила она и вспорхнула. – Ну пока, лапа! На связи.

Я не сумел сдержать улыбку.

Девушка – слезы.

Мармаров отчего-то нахмурился.

– Думаешь, это мы отмечаем юбилеи гигантов? – отодвинул Мармаров уже пустую чашку. – Это они, – указал он пальцем вверх, – отмечают поворотные вехи нашей судьбы, чтобы явиться подсказкой в нашу чахлую повседневность. Либо… – осекся на миг Мармаров, – либо перепахать ее! Кажется, нас подслушивают, – добавил он едва слышно.

– Просто прислушиваются, – подмигнул я голубоглазой брюнетке и протянул чистую салфетку. – У вас тушь потекла.

– Вы?! – вдруг привстала она, не сводя глаз с Мармарова. – Я узнала вас, Михаил Данилович. – Пару дней назад… По TV… Интервью… Вот с ним. – Тут она впервые осмысленно на меня взглянула и вытащила из сумки платочек.

– Не возражаете? – приглашающим жестом отодвинул я стул у нашего столика между мной и Мармаровым.

Девушка пересела, устроившись в полуобороте от меня, оставив для обзора гриву роскошных волос.

Шустрый официант переставил с ее столика блюдо с канапе (икра черная, икра красная, сыр-рокфор и пармезан) и склонился в предупредительном полупоклоне. Спустя несколько минут перед нами дымился свежесваренный кофе и истекали шоколадной глазурью шарики пломбира.

– На месте ваших родных, Натали, я бы тоже не поощрял балы – похитят! – моя неуклюжая попытка привлечь ее внимание не удалась.

– Причем тут это, – всхлипнула она, продолжая ловить взгляд Мармарова. – Деду просто денег жалко, хотя маман шлет их достаточно. Как я мечтала об этом бале… Как мечтала о Гран-При… – И, не сводя глаз с Мармарова, взмолилась: – Как вы думаете, сбудется?

Мармаров опешил.

Девчонке удалось смутить моего друга!

– Это изысканный комплимент? – взметнул он соболиную бровь.

Девушка качнула головой.

– Тогда определитесь с темой, – неожиданно снизошел Мармаров. – Вопрос должен быть один. За Гран-При отвечает Юпитер, за бал – Венера, а за прижимистого дедушку, скорее всего, Сатурн.

– А за все-все?! – с вызовом бросила она.

– За все-все, – усмехнулся магистр, – отвечает… колесо Фортуны. Сдвинуть его с мертвой точки поможет закон «Семи Я». Слыхали? – бросил он ей риторический вопрос. – Но прежде… Доставай блокнот, Арсений, и рисуй наш чудо-компас.

Мармаров знал: в выходные я мог оставить дома мобильник, но привычку носить с собой блокнот изжить не мог. Бывало, зафиксирую обрывки идей на бумаге, а спустя время из пары закорючек восстанет интересный ход, воспарит замечательная идея, вмиг перестроится в боевые фаланги беспорядочный рой мыслей. Мармаров объясняет это сильным ретро-Меркурием в моей карте, я – репортерской привычкой.

– Компас монаха Авеля? – подмигнул ему я.

– А-а-а… Вспомнил?! – повеселел Мармаров и придвинул к девушке вазочку с мороженым. – Растает!

Теперь я мог любоваться ее профилем.

Кстати, о «компасе Авеля» я впервые (и практически мимоходом) услышал от Мармарова пару лет назад. Тогда, в предыдущий свой приезд на Воды, Мармаров с помощью загадочного «компаса» спас от безнадеги нечаянного попутчика.[1]

Предвкушая, как решится ситуация с Натали, я одним движением изобразил круг, на котором обозначил и стороны Света.

– Чья школа? – придвинул к себе блокнот Мармаров.

А его пальцы уже поигрывали остро заточенным карандашом с впаянным ластиком. У каждого свои причуды… Но! Простой карандаш в руках Мармарова жил своей жизнью, на глазах превращаясь в отмычку к тайнам Вселенной. Именно простым карандашом он сделал верные метки, расшифровывая карту древних сокровищ; именно им вычертил местонахождение паренька, обладающего даром яснослышания и, сверяясь по звездам, вернул к жизни тезку по дате рождения несравненной Мерилин Монро, не говоря о десятках скорректированных им судеб. Это только то, чему я очевидец![2].