наверное, теперь шляться опасно.

 - У тебя выдающееся самомнение, - невесело улыбнулся Маркелас. - Иди,

принимай болящего.

 Машина проехала по аллее и с визгом тормознула у самых дверей. Услышав

тревожные голоса, Огоновский поспешил навстречу.

 Из большого, изрядно потрепанного джипа выгружали раненого. В свете

яркого фонаря, который горел над входом, Андрей увидел серые губы, на

которых запеклась кровь, темные, насквозь окровавленные бинты под

расстегнутым комбинезоном и неестественно вывернутую правую стопу в грязном

носке. Сапог лежал рядом на носилках.

 - Откуда это? - изумился Огоновский.

 - Его не принял этот, как его - Коннор, - ответил ему чей-то знакомый

голос.

 - Господи, да это же лейтенант Хэнкок!

 - Да, - ответил Блэз, выбираясь на свет. - Он был во втором отряде. Ближе

было к Коннору, туда и повезли. Он не принял...

 - Как это - не принял?! Что ты мне несешь?

 - Вот так - не принял! - заорал в ответ Блэз. - Не принял, потому что без

власти, говорит, без протокола шерифа огнестрел принять не могу, закон не

позволяет. Срать он ему позволяет, а?

 - Пульс пока на месте... давайте его наверх, скорее. Бренда! Бренда!

Лалли, вставайте, живо!

 Крови было много, но Огоновский видел и гораздо более неприятные случаи.

Хэнкоку повезло, по нему стреляли с предельной дистанции, и работа не заняла

много времени. Все это время Блэз и его тесть, хмурый седой дядька с

длинными висячими усами, стояли в предбаннике операционной, дожидаясь, пока

нервный, непривычно поспешный Огоновский не закончит с беднягой Хэнкоком.

 - Что вы тут торчите! - набросился он на них, продираясь сквозь пленку

термокамеры. - Послезавтра, не раньше. Послезавтра, я сказал! Он под

наркозом и в себя все равно не придет. До послезавтра.

 - Что там у тебя? - испугался Маркелас, видя, как Андрей яростно срывает

с себя операционный комбинезон. - Кто это?

 - Это Хэнкок из второго отряда! И его отказался принять наш славный

доктор Коннор. Едем, Ник, едем немедленно. Налей мне коньяку.

 - Куда едем? Ты о чем? Ты на часы смотрел?

 - Мы едем к Коннору. Не спорь со мной! Молчи, молчи, молчи! Я такого еще

не видел, честное слово... закон ему, ты посмотри! Закон сукиному сыну!..

 Маркелас смотрел в спину Андрею, огорченно покачивая головой. Он знал,

что Коннора, конечно, можно обвинить в нарушении врачебной этики; можно

также - в незнании законов о развивающихся мирах. Для того чтобы принять

раненого, здесь не требовались протоколы полиции - на криминал смотрели

значительно проще, и, соответственно, упрощено было и законодательство. Но

что толку? Понятия цехового суда на Оксдэме не существовало, пресса также

была весьма далеко, и выходило, что доктору Коннору все эти порицания -

глубоко до фени.

 Он понимал, что остановить разъяренного Огоновского ему не удастся.

Единственное, на что надеялся шериф, - это что по дороге (а им предстоял

конец в двадцать с лишком километров) док поостынет и выскажет свои

претензии к Коннору в более-менее корректной форме.

 Маркелас ошибся.

 Всю дорогу облаченный в комбинезон и теплую кожаную куртку с

полковничьими погонами и шевроном медслужбы - шериф догадался, что он надел

ее специально, - Огоновский мрачно глотал коньяк из захваченной с собой

огромной армейской фляги, а рядом с ним, между сиденьями, лежал тяжелый

офицерский излучатель с роскошным, полированным деревянным прикладом, на

котором поблескивала серебряная табличка: "Лейтенанту-полковнику Огоновскому

за самоотверженное мужество при спасении человеческих жизней в бою".

 Поглядывая на доктора, Маркелас ловил себя на навязчивой мысли, что война

изменила его гораздо сильнее, чем он думал раньше. Огоновский никогда не

относился к разряду сопляков, способен работать как скальпелем, так и мечом;

но теперь Ник Маркелас видел в нем нечто большее, чем просто цельность и

упорство. Рядом с ним, шумно прихлебывая коньяк, сидел настоящий, совсем не

картонно-плакатный солдат, офицер, умеющий принимать решения, брать на себя

любую ответственность и добиваться своего, чего бы ему это ни стоило.

Маркелас подумал, что таких, как чуть постаревший ("Ишь, заматерел

все-таки!"), с седыми нитями в черных локонах Огоновский, лучше иметь в

качестве друзей, но не врагов. Всегда, а не только сейчас.

 К темному дому доктора Коннора они подлетели со стороны болот. Едва

Андрей распахнул свою дверь, в спину ударил противный, сырой ветер.

Резиденция второго врача территории Гринвиллоу была выбрана явно неудачно.

Он не знал, что стало с домом Акселя, Да к тому и не стремился, слишком

много воспоминаний связывало его с той старой усадьбой.

 - Ну и погода, - поежился Маркелас, глядя в темное небо.

 Андрей сплюнул под ноги и вытащил из машины свой жутковатый излучатель.

 - Идем, - сказал он.

 - Надеюсь, ты не станешь вламываться в дом коллеги с оружием в руках? -

озабоченно поинтересовался Маркелас. - Ты ставишь меня в нелепое положение.

 - Не переживай, - хохотнул Огоновский. - Он сам нас примет.

 Его кулак обрушился на лакированное дерево двери.

 - Открывай, сука, - прошипел он.

 Удар, еще удар, еще. Маркелас увидел, что кулак его друга садит по

щегольской металлической табличке с надписью: "Арманд Коннор, бакалавр

медицины. Государственный корпус здравоохранения развивающихся миров".

Наконец в доме кто-то зашевелился. В окне второго этажа загорелся свет, и

вскоре из-за двери раздался низкий, раздраженный женский голос: - Кто там?

Вы знаете, который сейчас час?

 - Знаем, знаем, - ответил Андрей. - Здесь шериф Маркелас и доктор

Огоновский, старший врач территории. Открывайте живее! Нам нужен доктор

Коннор.

 Женщина - очевидно, медсестра - испуганно охнула и завозилась с замками.

 - Что-то случилось, джентльмены? - спросила она, с ужасом разглядывая

грязного как черт Ника и Огоновского в его полувоенном наряде. Увидев в его

руке оружие, сестра совсем струсила - Андрей сразу понял, что она относится

к тому же разряду насквозь цивильных идиоток, что и его Бренда.

 - Случилось, случилось. Будите доктора.

 - Одну минуту, джентльмены...

 Коннор спустился быстро, будто и не спал - если бы не заспанные глаза,

можно было решить, что молодой врач погружен в ночное бдение над научной

работой по проктологии... Недоумение на его лице сменилось страхом.

 - Чем обязан джентльмены?

 Несколько секунд Андрей задумчиво жевал губу, разглядывая своего коллегу

из-под полуприкрытых век, а потом раскрыл наконец рот: - Вы не соблаговолите

мне объяснить, доктор, на каком основании вы не приняли сегодня истекающего

кровью больного? Если я не ошибаюсь, дело было всего несколько часов назад -

я не допускаю мысли, что вы могли позабыть об этом прискорбном случае.

 - Больного? - искренне изумился Коннор.

 - Ну да, ну да, не притворяйтесь, дорогой коллега. К вам привезли

молодого парня с лучевым поражением грудной клетки; вы глянули на бинты и

сказали, что не имеете права принимать огнестрел, не имея сопроводительных

протоколов полиции. Где вы видели здесь полицию? Впрочем, это неважно. С

воспитательной целью я привез сюда нашего уважаемого шерифа - я думаю, он

разъяснит вам, что здесь так не принято. Я же, со своей стороны, хочу

заметить, что, будь вы под моим началом - в такой-то обстановке, - я сорвал

бы с вас погоны и поставил перед строем.

 - Что это вы имеете в виду?

 - Только то, что вы слышали, мастер Коннор.

 - Вы сумасшедший, доктор... да, ко мне привезли огнестрел. Привезли