не осилит сложный маневр.

 Кто-то усмехнулся. Лидер-линкор в качестве автофорта - это было здорово.

У "Шеера" уцелело почти двадцать процентов батарей, и на большинстве еще

оставался кое-какой боезапас. Автофорт - то есть пустой корабль без экипажа,

будет "гасить" всех, кто не отвечает на запрос "свой - чужой", и,

разумеется, попортит немало крови тем Эсис, которые осмелятся войти в

простреливаемую им зону.

 Глава 1 1

 Святое утро... Снегоход остановился, не дойдя всего несколько метров до

плоской вершины ледяной горы. В борту приплюснутой грязновато-белой машины

распахнулся люк, и из кабины тотчас выпорхнуло небольшое облачко пара -

такой был мороз. На плотный, после недавнего потепления смерзшийся в корку

снег выпрыгнул высокий юноша в толстом кожаном комбинезоне. На поясе

болтались отстегнутые шнуры системы электроподогрева. Надевая на ходу шлем с

очками, он бросился к сверкавшему на солнце ледяному гребню, который венчал

собой край естественной площадки на вершине. Подбежал, глянул вниз - и

замер.

 - Святое утро...

 Казалось, побледнела даже ритуальная татуировка Светлого, украшавшая его

скулы: внизу, под подошвой горы работали люди. Далеким гулом доносился сюда

рев мощной строительной техники, заканчивавшей расчистку гигантского, не

менее сотни лонов в поперечнике, котлована; а в нем, уже почти освобожденный

из векового ледяного плена, слабо поблескивал серебристый, местами белый

треугольный корпус корабля...

 Юноша скатился вниз по склону и запрыгнул в кабину своего снегохода.

 - Сигнал - сейчас же! - прокричал он. - Пока они нас не заметили!..

 Один из двоих его спутников обреченно вздохнул и потянулся к панели

мощного радиопередатчика, занимавшего почти половину и без того тесной

кабины. Он знал: они выполнили свой долг, но жить им теперь осталось совсем

немного. Кодовый сигнал пронзит небеса, и через несколько минут над

удирающей машиной повиснет рычащий коптер тех, кто работает там, под горой.

 Так и случилось, только коптеров было сразу два. Юноша успел закончить

прощальную молитву, благословил своих спутников на путь, из которого нет

возврата, и вывалился из полыхающего снегохода - последним.

 Неуклюжие, выкрашенные яркой оранжевой краской машины уже почти

перевалили через вершину горы. Несколько секунд он стоял на коленях, тупо

таращась на изуродованные тела тех, кто пришел сюда вместе с ним, а потом до

него вдруг дошло, что теперь он имеет шанс на жизнь. И тогда юноша

засмеялся, потому что мало кому удалось бы одолеть проделанный им путь даже

на такой, как была у него, мощной и надежной машине. О том же, чтобы пройти

сотни тысяч лонов пешком по ледяной пустыне, не стоило и думать. До них по

этой дороге прошли уже десятки отчаянных. Множество вездеходов, несколько

тяжелых воздушных кораблей - все они сгинули среди сверкающих просторов, так

и не найдя ответа на всем им заданный вопрос.

 Ответ нашел он...

 Откатившись в сторону от горящей машины, юноша встал на ноги, отряхнул: с

себя налет сухого, как порошок, снега и с задумчивостью поглядел вниз -

туда, откуда он пришел. Разум говорил ему, что единственно верным решением

была бы пуля в висок, но могучий инстинкт, живущий в его молодом и сильном

теле, заставлял его включиться в совершенно безнадежную борьбу. Он быстро и

почти машинально проверил, что еще осталось в его многочисленных карманах и

кобурах. Помимо мощного и скорострельного автомата в набедренной петле, у

него был крупнокалиберный пистолет в наколенном кармане, стандартный

спасательный набор, несколько пакетов с питательной смесью и десятка два

бульонных кубиков. Еще был шоколад и плоская фляга с нетронутым запасом

сладкой, адски крепкой арры, способной, хоть и ненадолго, вернуть силы и

надежду в самой безнадежной ситуации. Одежда - кожаный комбинезон на

пушистом меху, высокие мягкие сапоги и теплый шлем - позволяла не бояться

мороза, по крайней мере днем.

 Он понимал, что двигаться по следу вездехода нельзя. Если он хочет

выжить, идти нужно в другую сторону. Расстояние возрастало, но на пути к югу

у него был шанс добраться до населенных мест.

 Юноша шел до наступления сумерек. Каменно-крепкий наст легко держал его

тело, он лишь раз провалился в глубокий, почти по пояс, снег, а миниатюрный

компас помогал держать направление. Он шел на юго-восток.

 Когда солнце скрылось за алым льдом горизонта и вокруг повисло

характерное, ни на что не похожее синее марево, юноша остановился, присел на

корточки и вытащил из-под комбинезона плоскую коробку спасательного пакета.

Потянув за кольцо, он разорвал тонкий металл крышки и высыпал на снег

содержимое: коробка должна была послужить котелком. В топливе он не нуждался

- в комплект пакета входила широкая плоская свеча с тремя фитилями, на

которой можно было вскипятить воду. Юноша вытащил из кармана широкий длинный

нож с потемневшей от старости костяной рукоятью, порылся в кучке рассыпанных

на снегу предметов и подбросил на ладони миниатюрное огниво из легкого

серого сплава. Держа огниво над свечой, он резко провел по нему лезвием

ножа. Сноп искр, ярко вспыхнув в надвигающейся тьме, с первой попытки

воспламенил один из фитилей. Остальные юноша разжег крохотным клочком

бумаги. Затем он пробил ножом наст и набрал полную коробку снега. Поставив

ее на железные борта свечи, юноша вздохнул и отрешенно подумал о том, что в

ближайшие дни ему следует держаться на одном бульоне - его должно хватить

надолго. Свеча, как он помнил, горит десять часов, а полная коробка от

спаспакета закипает за пятнадцать минут...

 Свой третий рассвет он встретил с последним кубиком бульона. Свеча почти

выгорела, лишь на самом донышке виднелся тонкий слой искусственного жира.

Щеки молодого человека, покрытые густой многодневной порослью, запали, в

глазах появился лихорадочный блеск загнанного зверя, но он продолжал

двигаться - почти машинально, как сомнамбула. Он знал: если не врет компас,

то к концу светового дня на горизонте появится бескрайний лес, который

обеспечит его топливом. По мере движения к югу мороз слабел, и если в первую

ночь он почти не спал, отчаянно пытаясь согреться в своем тонком полимерном

мешке, полностью исключающем рассеивание тепла его тела, то теперь уже можно

было не бояться замерзнуть.

 И все же нагрузка - а юноша шагал все в том же выматывающем темпе, что и

в первый день, - и истощение уже дали о себе знать. Все чаще он стал

погружаться в странное, полубессознательное состояние, напоминающее грезы

зеленого дыма. В эти минуты (а может быть, часы?) перед ним вставали картины

давно забытого детства, и он, смеясь от счастья, вспоминал аромат тысяч

цветов в отцовском саду. Несколько раз ему привиделась девушка, которую он

любил когда-то, еще совсем мальчишкой. Тогда она казалась ему недостижимо

прекрасной и, увы, такой взрослой; разница в возрасте не позволила ему

побороть смущение, и он только провожал ее жарким взглядом пылающего юнца.

Теперь она шагала рядом с ним, ее переливчатый смех звенел в его ушах, и он

начинал идти еще быстрее.

 Отрезвляла его лишь усталость да тупая, сводящая с ума боль в желудке.

 За несколько часов до заката юноша разжевал первый из трех пакетов,

наполненных приторно-сладкой смесью из молока и перетертых орехов. Запив

скудный обед глотком арры, он достал компас и тревожно поглядел вперед.

Горизонт, изрезанный туманными контурами холмов, оставался все таким же