Пиратам? Да нет, какая чушь... Многочасовые размышления едва не поставили

экс-полковника на грань паранойи, после чего он решил не морочить себе мозги и

действовать по обстоятельствам. В том, что эти обстоятельства сложатся отнюдь

не в его пользу, он не сомневался. Командир был нанят исключительно для того,

чтобы прикрыть строку в корабельных документах. Для работодателя из грязного

офиса не имела никакого значения ни квалификация, ни боевой опыт - к тому же он

спешил, фатально спешил, и это обстоятельство сыграло с ним недобрую шутку.

Спешка плюс изрядный дилетантизм - и на борту старенького камиона оказался

человек, десять лет жизни отдавший возне с самыми грязными махинациями,

совершавшимися вокруг всего того, "что летает", как принято было говорить в

Конторе.

 Ибо неугомонный Хикки имел дурную привычку совать свой нос в каждую дырку:

он был в курсе почти всех оперативных разработок, так или иначе связанных с

преступлениями, совершавшимися на коммерческих флотах. В качестве начальника

оперативного отдела Транспортной системы он лично планировал операции,

проводимые силами СБ против пиратов и особо зарвавшихся контрабандистов. Он в

лицо знал многих людей, хорошо известных на грузовых трассах, ему случалось

попивать виски в компании тех пиратских "баронов", которых СБ терпела благодаря

некоторым тайным услугам, - однако же даже Хикки не мог понять, кто, какая сила

могла провернуть дело с тем грузом, что покрывался сейчас пылью в трюмах его

корабля.

 Вернувшись в свою каюту, он не стал раздеваться - плюхнулся на диван в

холле, лишь только снял с себя пояс с оружием. Уснул почти мгновенно, но спал

плохо.

 Его снова мучили кошмары, только теперь это были не жабы. Полковнику

Махтхольфу снилось, что он обвинен в государственной измене первой степени и

приговорен к казни через повешение. При чем тут было повешение, сказать он не

мог - в Империи казнили совсем иначе, - но тем не менее, проснувшись, Хикки

несколько секунд судорожно глотал ртом воздух и бешено вращал глазами.

 - Виселица! - сказал он, спуская ноги на пол. - Виселица! Дьявольщина!

 Потирая шею, Хикки добрался до боевой рубки и схватил в руки свою любимую

бутылочку. Ее содержимого хватило лишь на один глоток. Хикки выругался и

заковылял к шкафу, где хранился запас алкоголя и коробки с лимонным печеньем.

 В этот момент в рубке ожил интерком. Махтхольф поспешно схватил непочатую

бутылочку виски, пачку печенья и бросился к пульту.

 - Командир, примите доклады ходовых постов, - произнес служебно-ровный

голос Ирэн.

 - Слушаю - командир...

 Только сейчас, хотя в этом уже не было никакого смысла, он поглядел на

хронометр. Табло показывало ровно девять.

 "Интересно, - все еще сонно подумал Хикки, - что они решат, когда я пойду

жрать на час позже экипажа?"

 Проклятые виселицы сыграли с ним в кегли: он проспал и подъем, и завтрак,

и утренние тесты. Так можно вообще проспать все на свете, включая собственную

задницу. Хикки раздраженно скрутил пробку, глотнул и полез в карман за складной

расческой.

 Когда доклады закончились, он объявил вахтам дежурную благодарность и

спрятался под душем, стремясь выветрить из головы кошмар веревки, которая едва

не захлестнулась вокруг его тощей шеи.

 После завтрака, который, как он и предполагал, прошел в полном

одиночестве, Хикки отправился не к себе, а в нос корабля, туда, где находилась

штурманская рубка. Джерри Ругач был на месте - Хикки уже успел узнать, что

почти все свое время юноша проводит на посту, коротая время за "беседами" с

бортовым "мозгом".

 - Я думал, что вы придете на завтрак, - простодушно заявил штурман, когда

узкая фигура командира просунулась в зеленую полутьму.

 Хикки уселся в свободное кресло и достал из кармана бутылку. Из другого

появилось неизменное печенье.

 - Мне что-то нездоровится, - объяснил он. - Ночью у нас были неприятности

с двигателями - наверное, Бакли до сих пор возится в мотоотсеке. Говорит,

прогорел отражатель третьего маршевого.

 - Бакли? - удивился Ругач. - Это тот, который все время лазит в кожанке на

голое тело? Странно, он приходил ко мне перед докладами, интересовался, все ли

в порядке. Плел что-то насчет исполнительных звеньев в системе управления... Я

так и не понял, что ему тут надо.

 - Да-а? - Хикки приложился к соске и довольно зашевелил носом.

 По рубке поплыл густой аромат алкоголя.

 - Скажи-ка, какой у нас поворот завтра утром? Ты посчитал?

 - Ну конечно, - Ругач даже обиделся. - У нас 10-10-117, время - шесть

сорок две, скорость - 0,785 L. Курсовой разгон...

 - Неважно, - остановил его Хикки. - Все в порядке, молодчина. Аппаратура в

норме?

 - Разумеется, я ведь только что все проверил.

 - Вечером проверишь еще раз. Случись что - немедленно докладывай мне по

боевому каналу. Слышишь: по боевому. Не вздумай устроить вой по общему

интеркому.

 Ругач недоуменно поднял брови.

 - А... что? Что-то случилось?

 - Да ничего, - отмахнулся Хикки. - Просто хватит с нас неприятностей.

Знаешь, как бывает: экипаж неслетанный, люди косятся друг на друга... При

любых. авариях начинается всякая возня, тут недолго и до взаимных обвинений.

Наша калоша ломалась, ломается и будет ломаться дальше - но зачем устраивать из

этого шоу?

 - Я вас не совсем понимаю, командир. "Простодушный сопляк, - подумал

Хикки. - Не понимает он меня, ха! Ничего, поймешь - если жив останешься".

 Он поднялся и засунул печенье обратно в карман.

 - Не бери дурного в голову, парень. Я просто хочу сказать, что служба на

камионах здорово отличается от флотской. Тут свои глупости, свои идиотские

традиции. Научишься, не переживай. Только не забывай, что за отсутствие паники

перед хозяевами отвечаю я. А твое дело - слушать, что я тебе говорю, и не

заниматься самодеятельностью.

 Задумчиво насвистывая, Хикки отправился через весь корабль в моторный

сектор. Дорога в триста с лишним метров заняла у него почти двадцать минут. На

четвертой палубе "завис" один из лифтов, и Махтхольф, не тратя время на

ожидание, спустился по узкой норе аварийной лестницы.

 В моторном зале кипела работа. Несколько человек, энергично переругиваясь

между собой, что-то крутили под самым потолком, - задрав голову, Хикки

попытался понять, что они там делают, но так ничего и не разобрал. Еще

несколько голосов раздавались с ржавой металлической галереи, которая огибала

все четыре мотора.

 - Эй! - гаркнул Хикки. - Кто-нибудь! На его вопль из-за двигателя

высунулась давешняя писклявая девчонка с перемазанным лицом.

 - Как у нас дела? - поинтересовался Хикки, прихлебывая из бутылочки.

 - Дела почти в порядке, - ответила девушка. - Еще пару часов, и можно

будет восстанавливать нагрузку. Остальные три пришлось перегрузить, а им это

вредно.

 - Кто распорядился о перегрузке двигателей? Девушка замялась.

 - Ну... в шесть утра Рейнард доложил старшему офицеру, а она приказала

провести эспресс-тест, а потом сама вывела моторы в новый режим. Иначе мы бы

выпали из графика.

 - Где Рейнард?

 - Рейнард? А его здесь нет? Наверное, у себя. Хикки смачно выругался и

вышел из зала. "Милая Ирэн слишком буквально восприняла мои замечания, -

подумал он. - Настолько буквально, что стала отдавать приказания, не советуясь

со спящим командиром. Конечно, сейчас она скажет, что не хотела меня будить и

все такое прочее... А этот сучий инженер наверняка напомнит мне, что ночью я