– Скажите, вы этого человека… ну…
– Я не понимаю, – равнодушно произнесла Ирина Алексеевна. – Вы откуда?
– Я неоткуда, я его жена… вдова.
– А в чем проблема? Диагноз оспариваете?
Патолог держалась настороженно, а Злата все никак не могла найти нужные слова.
– Нет, с диагнозом все хорошо. – Злата поняла, что говорит глупость. – То есть не в этом проблема.
– Да, а в чем?
– Мне просто нужно знать, помните ли вы, что вскрывали его?
– Вы о состоянии моей памяти беспокоитесь? – поинтересовалась Ирина Алексеевна.
– Нет, но…
– Если вы доходчиво объясните мне, почему задаете такие странные вопросы, то я помогу вам.
– Хорошо. – Злата сосредоточилась. – Мой муж покончил с собой, а потом я попала в аварию. И я не была на его похоронах, а хоронил его один наш знакомый, ваш хирург. А вчера я видела моего мужа в городе…
Выражение лица Ирины Алексеевны изменилось.
– Я понимаю, – сказала она мягко. – Пойдемте в мой кабинет, я вам чайку налью. Надо чаю попить, хорошо?
Злата кивнула.
– Вообще-то я не все аутопсии провожу, – пояснила Ирина Алексеевна, налив Злате обещанного чаю.
Она села за свой рабочий стол, на котором стояли микроскоп и старинный монитор с кинескопом. Взяла из рук посетительницы фото и стала его рассматривать.
Перед Златой стояла чашка с чаем, но пить его в этом кабинете, с проникающими из коридора запахами, не хотелось.
– И как он покончил с собой? – спросила патолог.
– Повесился.
– Ужасная смерть… Тяжелая. А парень симпатичный, лицо волевое. Странно, что он так поступил.
– Да, – согласилась Злата.
– А кто этот ваш знакомый хирург? – Ирина Алексеевна достала из нагрудного карманчика узкие хищные очки и нацепила их на свой маленький носик, завершающийся шариком.
– Руслан Давлетов.
Патолог посмотрела на нее поверх оправы очков и снова сосредоточилась на фото.
– Знаете что, – сказала Ирина Алексеевна задумчиво, – вы мне оставьте снимок, я покажу его нашему второму патологу… Стоп. А как зовут вашего мужа? Я же могу в списках посмотреть!
– Вадим Юрьевич Козырев.
Ирина Алексеевна отодвинула микроскоп и подтянула к себе клавиатуру компьютера. Злата принялась за чай. Спустя минуту патолог сказала:
– Да, он числится в списках… Это не мой клиент, а Скороспелова. Так что…
Она хотела сказать, что можете не сомневаться, ваш муж умер, но вдруг подумала, что прозвучит это, мягко говоря, бестактно.
– Как мне найти Скороспелова?
– Он у нас на больничном. Оставьте фото и свой номер телефона. Я перезвоню.
Из больницы Злата выходила уже вечером, в тьму летней ночи, пахнущую автомобильными газами, остывающим асфальтом, пылью и совсем немного самим летом. Она чувствовала себя измотанной. После встречи с рыжей девицей Злата вернулась на работу, а после работы заехала домой, взяла фотографию Вадика и приехала сюда.
Злата стояла на остановке, когда рядом с ней на обочине притормозила видавшая виды «тойота». Водитель, наклонившись к окошку, окликнул ее.
Она узнала Руслана.
– Что ты тут делаешь? – поинтересовался он.
– Квартиру рядом показывала.
– Подвезти?
Не сразу, но Злата согласилась.
– Квартиру показывала? – переспросил Давлетов, когда машина тронулась с места.
– Да.
– А медсестра Лариса, которая о тебе три недели заботилась, видела тебя в больнице.
– Ей показалось.
– Не думаю.
Руслан говорил шутливым тоном, за которым скрывалась твердость.
– Я и сам тебя видел. Возле гистологического отделения. Что случилось?
– Ничего.
– Злата, ты выясняешь, от чего умер Вадим?
– Нет.
– Тогда что?
Злата молчала.
Через несколько минут Руслан спросил безо всякой связи с темой разговора:
– Почему Вадим повесился?
Словно застыв, она смотрела прямо перед собой.
– Что произошло? Ты изменила ему?
Злата перевела взгляд на доктора с таким выражением, будто увидела перед собой нечто отвратительное, вроде раздавленного таракана. Доктора это не остановило.
– Вадик покончил с собой из-за тебя! – Он повысил голос. – Ты работала, а он – нет. Ты кормила, одевала, ты подчиняла его, а он не мог сопротивляться ни тебе, ни жизни. Он не мог быть таким, как все. Он не мог бороться с людской грязью. Рядом с тобой он чувствовал себя тряпкой, а не мужиком. И наконец дошел до крайней степени: он узнал, что ты нашла другого!..
– Ерунда! – выкрикнула Злата. – Что ты знаешь? Да, я сильный человек! Да, я что решу, то и сделаю! Да, я заботилась о Вадике, любила его, была готова ради него на все. Но я не подавляла его, ничего подобного! И никогда в жизни не изменила бы ему! Никогда!.. – И добавила почти спокойно: – А вот что он делал, пока я работала ради него? Что он делал целыми днями?..
– И что он делал? – спросил Руслан. – Ты хотела узнать это в гистологии?
– Может быть!
– Да? – Тон его был язвителен.
Зависла небольшая пауза, а потом она сказала:
– Я хотела узнать, на самом ли деле Вадим умер, или ты разыграл это представление для меня?
Руслан забыл о дороге, уставившись на Злату с изумлением.
– Я видела его в городе:
Теперь его тон изменился.
– Почему ты не сказала мне, а пошла в морг?
– Руслан, я знаю, – ответила Злата, глядя прямо ему в глаза, – что вы с Вадимом сговорились. Он нашел себе другую влюбленную в него дурочку, такую, чтобы не подавляла его. Такую, чтобы рядом с ней он чувствовал себя мужиком. Я видела ее, говорила с ней. Я видела в ее квартире бумажник, сигареты и зажигалку Вадима. Он всегда складывал их пирамидкой – ровненько, аккуратненько. И у нее – пирамидка. Это он, я точно знаю. А она… – голос Златы сорвался и фразу она закончила шепотом, – никуда не годится, но разве это важно, если ты чувствуешь себя рядом с ней мужиком?!
Руслан притормозил, свернул на небольшую стоянку возле закрывшегося на ночь магазина одежды, остановил машину и заглушил мотор.
– Злата, я даже не предполагал, что ты так отреагируешь на его смерть. Ты до такой степени любила его? Я был с ним, когда он умирал. Реанимацию проводили до последнего. Понимаешь, он умер, это случилось.
Она заплакала.
– Люди часто видят тех, кого потеряли. На улицах, в транспорте… Это нормально, так или иначе это происходит со всеми. Мы тоскуем и вызываем их из памяти. – Руслан притянул Злату к себе. – Ну все, не плачь…
От слез Златы рубашка на груди доктора сразу же промокла.
Часть вторая
2001 год, май
Солнечный луч, широкий и сильный, освещает и захватывает все большую площадь пола. В спальне родителей беспорядок, на полу валяется что придется: башмак брата, попавший сюда непонятным образом, журнал мод, мамина лаковая сумочка, бумажки, надеванные носки, фонарик…
Она плачет все горше. Слезы щекочут лицо, это неприятно.
В коридоре слышатся шаги. Это он, больше некому.
Дверь открывается. Парнишка в измазанной кровью одежде замирает на пороге…
Его продолжает тошнить, голова болит все сильнее. Вчера, пожалуй, он впервые в жизни выпил так много пива. Обычно Вадим намного сдержаннее, потому что алкоголь плохо влияет на него: он начинает впадать в тоску, и ничего уже не помогает. Мама тоже это заметила, она просила Вадика постараться не пить так много, и он был согласен с матерью.
Вспомнив о маме, Вадим ужасается: она, наверное, не спала всю ночь! Наверное, искала его, бегала по району. Надо скорее идти домой.
Девушка, привязанная к стулу в середине комнаты, пытается кричать, но ей мешает байковый пояс от халата, завязанный на затылке тугим узлом. Пояс удерживает ее крик, но парню от этого ничуть не легче.
Вадим приближается к ней, она начинает биться в своих путах. Он подходит, она утихает, он опускается перед ней на колени. Видит ее вблизи. На его глазах – слезы.
– Что случилось? – спрашивает он. – Что тут было? Что с тобой произошло?..