– Ваше величество, а что вы подарите принцессе на день рождения? – как то вечером спросила она у короля.

Большинство придворных давно распирало от любопытства, но никто кроме этой эксцентричной пожилой дамы не осмелился на прямую об этом спросить. Король улыбнулся, пригладив рукой ухоженную бородку. Он знал что до Брены этот разговор не дойдет. Каждый с умным видом будет молчать, хотя бы из вредности.

– У Брены совсем нет драгоценностей, я думаю диадема с сапфирами ее матери, удачно украсит ее симпатичную головку.

– О, да, сир! Помню это было любимое украшения ее величества. Оно так подходило к ее голубым глазам.

– Вот только глаза у принцессы зеленые, в кого только? – вставила свое слово баронесса Монтилье, женщина назойливая и не слишком приятная.

– Да, уж, – рассмеялся король, – раньше я всегда думал, что у Брены глаза голубые, как и у всех детей моей матери.

– Ах, ваше величество! Вы так давно не виделись что и забыть не мудрено. К тому же у многих младенцев при рождении голубые глаза, а потом они меняют свои цвет, – снова высказалась старая графиня.

– Никогда об этом не знал! – искренне изумился король.

– Да, да, да! – закивала головой леди Локруа. – Уж поверьте моему опыту, когда я рожала свою третью дочь… – начала было она, но баронесса Мантилье резко ее прервала:

– И все таки непонятно на кого похожа принцесса?

– Да, известно на кого! В бабку Марию Испанскую пошла! Впрочем вы при дворе недавно, откуда же вам знать! – графиня быстро поставила выскочку на место. – Тетушка королевы, Мария Испанская, в девичестве Брандербургская, всегда отличалась тонкой красотой словенской ветви. Я еще помню когда эта светловолосая, зеленоглазая красавица в последний раз приезжала ко двору своей племянницы, сир. Ее жизнь была недолгой, но очень яркой. Говорят, после ее неожиданной кончины ее муж Франсуа Испанский сошел от горя с ума. Хотя он и в молодости большим умом не отличался, а уж под старость, да после потери молодой жены…

– А не ее ли руки добивался один из франкских герцогов? – вдруг вспомнил один из пожилых сеньоров.

– Вы правы, сер Жустан, у вас отличная память. Он без ума влюбился в красавицу и даже хотел выкрасть ее из под венца, лишь бы она не досталась старому испанцу. Был страшный скандал. Но саму девушку обвинить было не в чем, герцогиня всегда отличалась тихим нравом.

– В таком случае характером Брена пошла не в нее, – рассмеялся король.

– Вы правы, сир! Принцесса Брена еще себя покажет. Пойдет немного времени и Гутемьерский дворец будут осаждать толпы ее поклонников, – вежливо поддакнула какая-то дама и оказалась абсолютно права.

Уже на следующий день во дворец прибыл посланник от одного из правящих герцогов, с предложением выдать принцессу Васконскую за … за своего отца. Узнав об этом Адель испугалась не на шутку. Перспектива выйти замуж за пожилого герцога, а если быть точным, за совсем старого, девушку не радовала. Адель со слезами на глазах побежала к брату. Гунальда растрогали слезные мольбы сестры. Да он и сам не собирался расставаться с ней так скоро после встречи.

– Не волнуйся Брена, я обещал над гробом отца что буду заботиться о твоем благополучие и намерен сдержать обещание. Я не отдам тебя старику. К тому же ты еще не достигла брачного возраста, да и отпускать тебя от себя я не хочу.

– А когда я его достигну, ты отдашь меня тому, кто больше заплатит? – с обидой воскликнула Адель. Впервые она разговаривала с королем в подобном тоне, но ее страх оказался сильнее робости.

– Какой ты еще ребенок, Брена. Королевские браки совершаются по другим принципам. Возможно именно мне придется отдать за тебя пол королевства, лишь бы муж оказался достоин этой чести.

– Пожалуйста не отдавай меня никому, – прошептала Адель, с мольбой заглядывая брату в глаза.

– Боюсь, твоя просьба хоть и лестна для меня, малышка, но невыполнима. Пройдет пару лет и ты сама захочешь завести семью. Могу лишь пообещать что постараюсь прислушаться к твоему мнению, при выборе твоего супруга, – с улыбкой пообещал Гунальд поглаживая сестру по блестящей черноволосой головке.

Праздник удался на славу. На него были приглашены самые знатные люди королевства, а так же послы других государств. Брену, то есть Адель, нет все таки Брену, завалили кучей небольших приятных подарков. Были здесь и недорогие драгоценности, и перчатки и отрезы шелка и бархата и парчи и меха. А так же всевозможные перчатки, туфельки, сапожки, плащи, даже пара теплых чулок. И неимоверное количество всякой безделицы. А еще куница, щенки, редкой породы котенок, сокол и красивая кобылка дорогой ахалтекинской породы. Тонконогая, длинноухая, поджарая, с темно коричневой блестящей шерсткой и светлой длинной гривой и хвостом. Увидев эту высокую, редкого окраса лошадку, Адель даже взвизгнула от радости и не обращая внимания на ошарашенных придворных, перепрыгивая через ступеньки, бегом побежала вниз, дабы как можно быстрее обнять свою собственную, самую замечательную в мире лошадку.

– Ахалтекинская порода древнейшая, выведенная человеком, – объяснил девушке король. Гунальд был страстным лошадником и мог часами рассказывать сестре об лучших породах мара. – Эти лошади родились в оазисах между горами и пустыней. Длинноногие, изящные, с узким профилем и раскосыми глазами. Знаешь, по телосложению они напоминают мне борзых собак, в них за версту чувствуется порода.

– Красавица! Смотри на солнце она почти золотая! – с восхищением воскликнула Адель.

– Да, они бывают и гнедыми и рыжими и соловыми. Он у каждой есть свои неповторимый золотой или серебряный отлив, – объяснил Гунальд.

Не смотря на протесты сестры король повел девушку во дворец. Время для знакомства с новой питомицей еще не пришло. Это было только начало длинного, наполненного церемониями дня. Однако почти каждый час Адель вспоминала об роскошном подарке брата. Сам вечерний пир понравился Адель куда меньше. Она быстро поняла, что ее день рождение было лишь удобным поводом что бы собрать за одним столом самых важных представителей знати. Гости и хозяева быстро забыли о маленькой девочке погрязнув в такие важные, но неинтересные взрослые разговоры. Несколько часов Аделаида стойко переносила скуку. Она сидела за огромным столом по правую руку от короля и с умным видом кивала, улыбалась и снова кивала, силясь хоть что-то понять. Но наконец ее терпение лопнуло. Вежливо попросив разрешение, она с высоко задранным носом вышла из-за стола. Остаток вечера принцесса провела более приятно, в веселой компании юных дам и молодых людей, борющихся за каждое мгновение ее внимания. Но бестолковая трескотня фрейлин и назойливое внимание кавалеров быстро наскучило, ведь все мысли ее высочества были о горе подарков в беспорядке сложенных в ее комнате. И вот дождавшись удобного часа Адель вприпрыжку понеслась к себе, не слыша за спиной ни веселого смеха короля ни язвительных замечаний гостей. Это был ее первый бал, но далеко не последний.

– Вы звали меня, сир? – робко спросила Адель.

Молоденький паж нашел ее во одном из залов дворца, где принцесса играла со сворой недавно родившихся щенков. С важным видом, буквально раздуваясь от сознания собственной значимости мальчик передал Адель приказ от короля немедленно явиться в один из малых залов. На просьбу принцессы объяснить причину столь внезапного желания короля увидеть сестру, паж ответил – что ничего больше не знает. Проходя длинными коридорами до указанного зала, который обычно использовался для частных приемов, Аделаида перебирала в уме всевозможные причины подобного вызова. Обычно брат сам приходил к ней во время занятий и с увлечением наблюдая за учебным процессом. Годы скитаний не позволили ему получить более разностороннее образование. Король, сев чуть дальше сестры, мог часами внимательно слушать рассказы ученых мужей об истории, путешествиях, дальних странах. Гунальд был искренне восхищен успехами сестры. Адель от природы обладала замечательной памятью и без труда заучивала большие сложные тексты.