– Вы всегда чай с рафинадом пьете? – спросила я.

– Всегда, – ответила Варвара Семеновна, разливая чай. – Обычный-то сахар в моем возрасте только во вред. А вот этот сахарок на пользу. Да ты и сама знаешь.

– Нет. Не знаю. И в чудеса я не верю. Иначе не приехала бы к вам.

– Да, да, вы, молодые, ничему не верите, даже собственным глазам. А верить-то надо! Как без веры жить?

– Я верю только тому, что могу понять. А в том, что случилось, я не понимаю ничего. Какие-то чудеса, да и только!

– А что ж с тобой случилось такого непонятного? – удивилась Варвара Семеновна. – Дом под защитой государства, работу ты новую нашла, премию получила. Все вполне реально.

– Реально, – согласилась я. – Но у меня такое ощущение, что если бы я с вами не встретилась то гда, в поез де, ничего этого бы не было. А вы откуда-то знали обо всем наперед. Вот я и приехала, чтобы вы все мне объяснили.

– Долго объяснять придется, – улыбнулась Варвара Семеновна.

– Ничего. Я не тороплюсь.

До войны жили мы с родителями в Москве – тогда я совсем маленькая еще была. Отец мой в партию одним из первых вступил, и его, как партийца, всегда на руководящие должности выбирали. А когда война закончилась и он с фронта вернулся, отправили его учиться в институт, где таких же, как он, руководящих работников, обучали, как бы сейчас сказали, «менеджменту». В то время в нашей стране в институтах много людей из других стран училось, конечно, из социалистических. И молодые ребята приезжали, и взрослые люди – учили-то у нас всегда очень хорошо. И у отца на курсе такие студенты были. В его группе оказались две молодые женщины из Болгарии. Группа у них вообще очень дружная была, в кино, в походы вместе ходили, друг друга в гости приглашали. Мама с этими болгарками так подружилась, что они у нас почти каждый вечер бывали. У одной из этих женщин дочка была, моя ровесница – вот она с дочкой к нам в гости и приходила. Мы с Ленкой (так звали эту дочку) стали не разлей вода. И в институт потом в один поступили, и даже замуж вышли в один и тот же год. От Ленки я болгарскому языку и выучилась. Мы с ней всегда были вместе, и, помню, в детстве много было у нас игр с ней, и никогда нам вдвоем не было скучно. Летом на улице бегали, а зимой дома играли, где-нибудь в углу. Взрослые за столом сидят, разговаривают, а мы своими делами занимаемся, и никому не мешаем. Честно говоря, когда болгарки приходили, я всегда старалась повод найти, чтобы дома остаться. Хоть и тесно (а жили тогда мы в одной комнатушке втроем), но мне жуть как интересно было слушать их разговоры! Эти женщины много чего о Болгарии рассказывали – и все такое необычное! Мне казалось, что Болгария – какая-то сказочная страна. И вот однажды они завели разговор о какой-то болгарской женщине по имени Вангелия. Отец как имя это услышал, так сразу цыкнул на них. Сказал, что разговоры такие до добра не доведут, а почему – не объяснил. Мама потом говорила, что он подумал, будто болгарки про Евангелие толковали, а отец-то был коммунист, каково ему у себя в доме такое слышать, да еще в то время! Больше речей про ту женщину не было. Но Ленка рассказала мне, что Вангелия – это такая знаменитая на всю Болгарию волшебница, и зовут ее по-простому Ванга. А отец мой, хоть и не расслышал, но понял правильно: имя Вангелия означает то же, что и Евангелие – «благая весть». И вот эта Ванга хорошие вести людям приносит, будущее предсказывает, в беде помогает. И то, что в войне русские победят, она тоже наперед знала. Многие к ней едут, и всем она помогает, и все желания исполняет. Так мне этот рассказ про Вангу в душу врезался, что стала я думать про ту волшебницу и мечтать о поездке в Болгарию. Но за границу в те годы выехать было почти нереально. Это сейчас люди сами по себе ездят, куда захотят, хоть на край света. А тогда или по обмену посылали, или нужно было, чтобы родственники за границей жили. Да и то, пока визу получишь, столько проверок надо пройти, столько разрешений получить! Так что мечты мои о Ванге оставались мечтами.

Мы с Ленкой выросли, институт вместе закончили, замуж вышли, я – за русского, она – за болгарина (будущий муж ее учился у нас на курсе). Уехала Ленка к себе на родину. Но связи мы не теряли: письма друг другу писали, иногда и звонили. Про Вангу я тогда забыла почти, и мечтать о Болгарии перестала.

Все шло хорошо, жизнь налаживалась. У меня была своя семья, хорошая работа, и ничто не предвещало беды. Но однажды маме позвонили из больницы и сообщили, что у отца случился инсульт. Мы помчались к нему, но в палату нас не пустили. Врач сказал, что прогнозы очень плохие. «От нас, врачей, больше ничего не зависит. Вам остается надеяться только на чудо». Потом мы узнали: жить отец будет, но вряд ли сможет ходить.

И началась у нас совсем другая жизнь. Конечно, работать отец больше не мог. Маме тоже пришлось уволиться: ведь за лежачим больным нужен ежедневный уход. В семье остался один кормилец – я. Днем я работала, а вечером бежала в родительский дом, чтобы приготовить обед, помочь маме по хозяйству. Времени у меня тогда совсем не было, ни в кино не ходила, ни книжек не читала. Даже письма перестала писать. И вот как-то вечером раздался телефонный звонок. Это Ленка мне звонила из Болгарии. Беспокоилась она, что давно от меня вестей не было. Я сказала ей – такие дела, Ленка, прости, не до писем мне. И вдруг она говорит:

– Тебе, Варя, нужно к Ванге съездить. Она точно поможет.

И тут я вспомнила про ту волшебницу, о которой мечтала в детстве. И так мне поверилось в то, что Ванга отца вылечит! Стала я разузнавать, каким образом мне в Болгарию попасть можно. Тут мне отцовы друзья помогли. Тогда же мы все в комсомоле были. А меня как раз недавно руководителем нашей заводской ячейки выбрали. Ну, и послали меня в Болгарию как молодого специалиста и активную комсомолку. Да и то, что отец старым коммунистом был, фронтовиком, тоже свою роль сыграло. Но вот что удивительно: тогда даже самых благонадежных людей проверяли по полгода, прежде чем за границу выпустить. А со мной как-то быстро все получилось, и месяца не прошло! Но меня это не удивляло: знала же, что к волшебнице еду, значит, все должно быть как по волшебству.

Ленка мне еще раз звонила и сказала, чтобы я обязательно взяла с собой сахар-рафинад, потому что все, кто к Ванге приходят, сахар с собой несут. Я еще подумала, что, наверное, в Болгарии с сахаром проблемы и ясновидящая им плату за прием берет, вместо денег. Накупила я тогда рафинада – столько коробок, что они весь чемодан заняли, для вещей места почти не осталось… Хотя я тогда о вещах и не думала особенно – взяла самое необходимое и поехала.

А вот на границе из-за этого сахара вышел конфуз. На таможне не хотели меня ни из Союза выпускать, ни в Болгарию впускать. Оказалось – не положено столько сахара одному человеку с собой провозить. Я так испугалась, что меня сейчас домой вернут, что расплакалась и стала объяснять пограничникам сквозь слезы: у меня отец болеет тяжело, я к Ванге еду за советом, и сахар этот – для нее, а вы… И опять чудеса – как только я имя Ванги назвала, так таможенники, без лишних слов, сами весь мой сахар обратно в чемодан сложили и пропустили меня.

На вокзале меня встречала моя Ленка. Привезла меня к себе домой, устроила. Наговорились мы с ней тогда, помню, всю ночь просидели.

А надо сказать, что Ванга заранее определяла день, в который собиралась принять человека. Мне также был назначен конкретный день. И вот, наконец, он наступил. Пришли мы с Ленкой на прием к ясновидящей. Я как увидела, сколько там народу – испугалась. Подумала – наверное, буду тут целый год стоять… Загрустила было, и тут вижу – какая-то женщина меня пальцем манит к себе. Оказалось – меня уже в дом приглашают. Переступила порог, а сама ни жива ни мертва, почти в обмороке – так волнуюсь. Помню только, вдруг представила, как я со стороны сейчас выгляжу – в руке чемодан с рафинадом, на шее советский фотоаппарат висит, громоздкий такой…