По дорожкам жидкие тени учатся быть темнее и по-тихонько греет цветочное солнце, и лишь там, за пальцами, ползет кучка белых пелерин и черных шляп. Я хочу жениться. Уже два или три года, встречая девушек и дам, думаю, кто-же из них будет настолько мужественна, чтобы полюбить меня и настолько женственна чтобы понять меня. Я не люблю, когда носят корсет, я не люблю шляп с узкими и круглыми тульями.
По дорожке подходят гуськом, переваливаясь, пансионерки. Дама в паутине дортуаров углами железных очков обвилась вокруг них. Как прошлогодний лист ночное лицо её проходит мимо и садится на самсоновский пень, над самым глазов прудика. — «Побегайте дети» и Крестовского проветривает под белопестрым солнцем. Дети разных возрастов, но старые дети хихикают и не детским безумием веселятся; более молодые просто катаются по земле, постукивая горбами. — «Половите друг-друга» — прошуршала 148 Крестовского желтая бумаги руки. Дети бегают и лишь одна, в стальном корсете под самый подбородок, с утиными ножками, раздумывает в стороне. Большие глаза раскрыли еще не поспевшее тело и кривой рот с разрезанными губами белеет косыми зубами. — «Поиграй и ты, Еля» — молвила над двойными очками стекла и воды. — «Таня, я боюсь» — и гербарный ветер тревожит моллюска сухими порывами. — «Сорви цветочек, Еля» — отрезала Дама пня. — «Тетенька, мне стыдно» — и топорщится из кирасы груди и железной воронки как несвернутый парус на дрейфующем судне. Я хочу жениться, по мн£ очень страшно и очень стыдно. Жалоба девы Сухую кожу грустной девы Гладит ветер географических пространств На скалах столбчатых горы… Ни солнце на небесном зеве Ни плотность каменных убранств Ни первоцветия дары — Зачем тепла и света больше Пролито в русские пределы, Когда во Франции и Польше И в зиму кровь поля согрела? «Я знаю мертвыми напрасно пугают…» Я знаю мертвыми напрасно пугают отворенных детей Лишь те, кто забыты и бесстрастны Знают судьбу молодых костей. Люди ломают поколеньям суставы, Чтобы изведать силу крови, Но ведают ее уставы Спокойные под ровной кровлей. «И если я в веках бездневных…» И если я в веках бездневных На миг случайно заблужусь, Мне ель хвоей ветвей черевных Покажет щель в большеглазую Русь. Сам. Вермель Десять пятистиший о любви О, сколько цветов Для тебя я сорвал-бы, Лишь только-б узнал. Что улыбкой принцессы Аромат их украсишь! * * * И если-б не знал Что цветам улыбнуться Не не можешь ты — О, сколько цветов-бы я Сплел в венок — твоей грусти! * * * Мы долго ждали И не любили, и не Гляделись в небо. Какими лепесткам Закрыться нам от солнца? * * * Не могу не жить. К рукам твоим никну. Нет. Не больно мне знать, Что средь красных колец — есть Одно обручившее. * * * Хочешь, буду зряч Без глаз. Лишь болью одной Цветы отличу, Что сорваны нежащим Другом твоим, без лица. * * * В листья лотоса Письмо свое вложи. Я Не найду его, Но буду знать — оно ведь Там лежит, одно, и ждет. * * * Будь я принц ясный С хлыстиком — я-бы был на Осленке — ехал С Весной, и не правил-бы… — Был-бы ветреный принц! * * * Не знал я, что ты В мои влюбишься брови, И скажешь любя — Эти брови любила-б Над глазами своими. * * * Как больно мне от Жеста гортензии той, Что разорвала Алое тело любви Над моим сердцем смеясь. * * * Сердце — театрик. А ты — примадонна. Грим Мой печален. Я Играю в любовь. Ах, нет — Ты не любишь. Я — умер… Март 1915 г. Владимир Бурлюк. Всадник Борис Пастернак «В посаде, куда ни одна нога…» В посаде, куда ни одна нога Не ступала, лишь ворожеи да вьюги Ступала нога, в бесноватой округе, Где и то, как убитые, спят снега. Постой, в посаде, куда ни одна Нога не ступала, лишь ворожеи Да вьюги ступала нога, до окна Дохлестнулся обрывок шальной шлеи. Ни зги не видать, а ведь этот посад Может быть в городе, в Замоскворечьи, В Замостьи, и прочая, — (в полночь забредший Гость от меня отшатнулся назад). Послушай, в посаде, куда ни одна Нога не ступала, одни душегубы, Твой вестник — осиновый лист, он безгубый, Безгласен, как призрак, белей полотна! Метался, стучался во все ворота, Кругом озирался, смерчом с мостовой… — Не тот это город, и полночь не та, И ты заблудился, ее вестовой! — Но ты мне шепнул, вестовой, неспроста. В посаде, куда ни один двуногий… Я тоже какой-то… я сбился с дороги — Не тот это город, и полночь не та! — |
