В 1932 году Ральф Уотерс, работавший в Университете Висконсина в Мэдисоне, вводя трубку в трахею больного, случайно слишком заглубил ее и провел в ствол правого бронха, где опять-таки случайно раздул манжетку. В первый момент ошибка его раздосадовала; но затем он мгновенно понял, что более длинная трубка, подобная той, которую он использовал, и раздутая таким же образом, может использоваться для вентиляции одного легкого в то время, как хирург выполняет операцию на другом. Благодаря этому случайному открытию стала возможной хирургия легких — это событие ознаменовало собой начало новой эры[60].
На фоне развития все более удобных методов введения анестетиков стали появляться и новые газы для анестезии; этот процесс особенно ускорился после Первой мировой войны. В 1917 году был открыт трилен, в 1923 году — этилен, а в 1931 — дивинил. Затем появились циклопропан и галотан.
В 1930–1940-х годах оптимальным препаратом считался циклопропан, эффективный даже в низких концентрациях и, что самое главное, способный подавлять дыхательную функцию[61]. Благодаря этому анестезиолог мог регулировать и контролировать дыхание больного с помощью воздушного мешка, что считалось большим достижением.
Следующим важным шагом стало введение в 1956 году в практику галотана; этот препарат оказался не только безопасным и эффективным, но и не огнеопасным[62]. Практически все препараты, ранее использовавшиеся для хирургического наркоза, легко воспламенялись, а поскольку к этому времени большинство хирургов применяли электрокаутеризацию, иногда возникали пожары и даже взрывы. С появлением галотана опасности такого рода остались в прошлом.
Очередное крупное достижение было связано с развитием препаратов на основе кураре — вещества, обладающего способностью парализовать произвольно сокращающиеся мышцы. (Мышцы подразделяются на произвольно и непроизвольно сокращающиеся; к произвольно сокращающимся относятся мышцы рук, ног и ротовой полости; для функционирования непроизвольно сокращающихся мышц не требуется контроль сознания, к ним относится, например, сердечная мышца.)
На протяжении многих веков было известно, что индейцы Южной Америки смазывают наконечники своих охотничьих стрел соками разных ядовитых растений. Достаточно, чтобы такая стрела просто поцарапала животное в любой точке тела, и яд парализует жертву. Особенной любовью у индейцев пользовался яд кураре, добываемый из коры растения стрихнос ядоносный. Сведения об удивительном веществе быстро дошли до Европы. В 1516 году Пьетро Мартир д’Ангиера описал свои наблюдения за действием кураре[63]. Однако само слово «кураре» стало употребляться только через 170 лет благодаря Г. Маггравиусу.
Прошло еще очень много лет, прежде чем кто-то задумался над возможностью использования кураре не только для охоты. И вот в 1935 году химики получили чистое вещество, годящиеся для анестезии, а уже в 1942 году началось его широкомасштабное применение[64]. Кураре позволял добиться расслабления мышц больного, что очень облегчало работу хирурга (особенно при операциях на органах брюшной полости). Кроме того, он позволял анестезиологу контролировать дыхание пациента. К 1948 году примерно восемь тысяч больных были прооперированы с применением кураре. Будь кураре доступен в больших количествах, это число увеличилось бы. В 1949 году для удовлетворения потребности в кураре был налажен выпуск его синтетического аналога.
В 1903 году берлинский химик Эмиль Фишер впервые получил несколько видов барбитуратов для инъекций[65]. Наиболее безопасный барбитурат, пентотал, разработанный в 1935 году, стали использовать для погружения больных в состояние приятного сна, после чего спокойно можно было применить и ингаляционный наркоз[66]. С тех пор появилось множество других безопасных инъекционных анестезиологических препаратов, широко применяемых в современной клинической практике.
Достаточно быстро врачи поняли, что, помимо препаратов для общей анестезии, требуются и медикаменты, обеспечивающие местное обезболивание. Осложнения при общем наркозе достаточно редки, но все же имеют место. Более того, во многих случаях, в том числе при обращениях к стоматологу, общая анестезия просто не нужна. Необходимо учитывать и тот факт, что после общего наркоза большинство пациентов нуждаются в длительном восстановительном периоде. Требовалось найти способ «перекрывать» иннервацию определенного участка тела.
История применения местной анестезии уходит корнями в далекое прошлое. На протяжении многих веков индейцы в Перу с помощью маленьких циркулярных пил выполняли трепанацию черепа — чтобы дать выход злым духам или вынуть предметы, попавшие в мозг. Человек, проводивший эту процедуру, жевал листья коки, а затем сплевывал свою слюну на рану, чтобы больной не испытывал боли.
В 1856 году немецкий ученый и путешественник Карл Шерцер пожевал коку и заметил, что это приводит к онемению кончика языка[67]. А в 1869 году немецкий химик Альберт Ниман получил химически чистый кокаин, он же и придумал название вещества.
А 15 сентября 1884 года офтальмолог Карл Колер впервые применил кокаин для обезболивания при операции на глазах у лягушки. Он доложил свои результаты на офтальмологическом конгрессе в Гейдельберге, и после этого врачи стали активно применять кокаин в качестве местного анестетика — вначале при манипуляциях на глазах, потом в ротовой полости, в носу и горле и, наконец, на уретре.
Главную роль в распространении кокаина как средства для местного обезболивания путем инъекции в нервы в области предстоящего хирургического вмешательства сыграла работа выдающегося американского хирурга Уильяма Холстеда. Он не только вводил кокаин в нервы сотен больных, подвергавшихся небольшим операциям, но в ходе экспериментов неоднократно испытывал его на себе. Кстати, именно Холстед ввел в хирургическую практику использование резиновых перчаток — изначально не ради того, чтобы обезопасить больного, а чтобы защитить руки своей жены, ассистировавшей ему в качестве операционной сестры. Когда число больных, получивших инъекции кокаина, перевалило за тысячу, Холстед опубликовал свою ставшую классической статью о чудодейственных свойствах кокаина как обезболивающего препарата[68].
Однако ни в одной из своих работ Холстед не писал о том, что, ставя на себе опыты с кокаином, приобрел неизлечимую зависимость от него. Эта зависимость сыграла впоследствии роковую роль в карьере великого хирурга. Холстед тщательно скрывал свою беду и рассказал о ней лишь в конце жизни близкому другу Уильяму Ослеру.
После успеха кокаина хирурги сосредоточили свои усилия на разработке методов «замораживания» крупных нервов, отходящих от спинного мозга, — это позволило бы обезболивать значительно более обширные области тела. Сам спинной мозг окружен слоем спинальной жидкости, заключенной в мембрану, которая, в свою очередь, находится внутри внешней трубки. Эта трубка отделена от стенок костного канала (образованного позвонками) пространством, заполненным жиром, — так называемым эпидуральным пространством. В 1888 году нью-йоркский врач Леонард Корнинг впервые и с большим успехом попытался ввести кокаин в эпидуральное пространство[69]. Теперь придуманную им процедуру называют эпидуральной анестезией. В 1899 году немец Август Бир ввел кокаин непосредственно в спинальную жидкость и назвал эту процедуру спинальной анестезией[70].
