не допускали исправлений и могли быть только повторенными без изменений: они становились будничным языком, входившим в обиходную речь. Описания строились на логических и рационалистических связях. Вторгавшиеся в область поэзии рассуждения автора из естественных, социальных и других наук могли стать прообразом отступлений и сентенций новеллистов и романистов, их размышлений о мире и человеке.
Другим фактором, приближавшим появление художественной прозы, была иракская публицистика. После младотурецкой революции 1908 г., вызвавшей общественный подъем в Османской империи, только в Багдаде с его ста пятьюдесятью тысячами жителей стало издаваться шестьдесят девять газет и двадцать журналов немалыми по тому времени тиражами. В иракской периодике появились первые рассказы фельетонного характера. Авторы некоторых из них использовали художественные ходы и приемы волшебных восточных сказок, в частности сказок «Тысячи и одной ночи». Зачастую их герои совершали в сновидениях фантастические путешествия со многими приключениями. «Погружение» героя в сон стало особенно распространенным тогда в иракской литературе благодаря переводу на арабский язык ар-Русафи романа турецкого просветителя Намыка Кемаля (1840—1888) «Сновидения», сочиненного в подражание старому турецкому жанру сновидений. При помощи такого аллегорического приема авторы рассказов-фельетонов высмеивали нравы, изобличали в нерадении и преступлениях младотурецкие власти, в мрачных тонах обрисовывали социальную действительность.
События, связанные с революцией 1908 г., произвели большое впечатление среди прочих на суфийского поэта Мухаммеда Хасана аль-Меккани, прозванного Абу-ль-Махасин (р. 1876), сына известного поэта шейха Хаммади. Ранее чуждавшийся общественной деятельности, Абу-ль-Махасин принялся за чтение периодики и новых книг. Религиозно-суфийская тематика уступала в его стихах место политической, в них поэт воспевал энтузиазм народов империи в связи с восстановлением конституции 1876 г., поддерживал парламентский строй. Фанатичная приверженность Абу-ль-Махасина панисламизму и паносманизму побуждала его воспевать тех турецких деятелей, которые приняли на вооружение доктрину панисламизма в ее турецкой редакции и проводили политику насильственного отуречивания нетурецких народностей.
В таком же духе было сочинено множество стихотворений, посвященных событиям, связанным с Триполитанской (1911—1912), Балканскими (1912—1913) и первой мировой войнами. Ар-Русафи, аль-Кязыми, Хайри аль-Хиндави (1883—1957), Абд ар-Рахман аль-Банна (1879—1955) были слепыми приверженцами «мусульманского государства». В их стихах «агрессивный Запад» противопоставлялся «миролюбивому Востоку»; поражения «Востока» на военных фронтах были, по их мнению, следствием отсталости и инертности мусульман. Поэты настаивали на том, чтобы каждый житель Востока, желающий блага своей родине, отдавал все силы на укрепление Османской империи. К арабскому национально-освободительному движению они относились враждебно, считали его деятелей «бунтовщиками» и «наивно обольщенными», подвергавшими свою родину опасности оккупации со стороны западных стран. Исполненные полемического пафоса стихи иракских поэтов, придерживавшихся подобных взглядов, становились орудием агитации Османского государства и укрепляли боеспособность его войск.
К немногим иракским поэтам, которые способствовали тогда росту арабского национального самосознания, принадлежал аз-Захави. Более того, поверив пропагандистским заявлениям английских официальных лиц о том, что Великобритания якобы намерена предоставить независимость арабским странам, аз-Захави призывал соотечественников к активной поддержке наступавших английских войск. В марте 1917 г. пал Багдад. По этому поводу аз-Захави сочинил несколько стихотворений, прославлявших власть англичан в Ираке. Аль-Кязыми также игнорировал призыв улемов к иракцам повести против англичан «священную войну». Даже религиозный, литературный и нравственный авторитет сейида аль-Хаббуби был не принят им во внимание, и аль-Кязыми в свою очередь воздал в стихах хвалу англичанам. В стихотворении «На взятие Иерусалима» (1917) аль-Кязыми выражал радость по поводу того, что англичане, союзники хиджазского шерифа аль-Хусейна, которому он всегда оказывал поддержку своим творчеством, победили османов. Однако его радость омрачилась тем, что в Иерусалиме — средоточии мусульманских святынь — потерпели поражение мусульмане.
В иракской литературе отражались все противоречия арабской политической мысли. Большинство арабских националистов объединяло стремление к национальному освобождению, прогрессивному развитию, желание переделать общественную жизнь по образу европейских капиталистических государств. Одни из них верили в возможность добиться своих целей с помощью самих турок при сохранении целостности Османской империи как оплота против европейской экспансии. Другие считали возможным использовать в борьбе с турецким деспотизмом помощь европейских держав, они питали иллюзии в отношении цивилизаторской миссии буржуазной Европы.
Основная заслуга иракских поэтов и публицистов начала XX в. состоит в расширении тематики родной литературы, в сближении ее с жизнью. В поэзию интенсивно проникали публицистические мотивы, поэты объясняли причины и следствия политических событий. Политико-социальная тематика стала главенствующей в иракской литературе, что предопределяло возникновение новых жанров и придавало ей способность непосредственного воздействия на общественное сознание.
* Глава пятая*
КУРДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Развитие курдской литературы в конце XIX — начале XX в. было обусловлено политической и социально-экономической ситуацией в стране, поделенной между османской Турцией и шахским Ираном. Литература в это время создавалась на трех основных диалектах курдского языка: сорани, горани и курманджи. Однако наибольшее развитие она получила на диалекте сорани в Иракском Курдистане (Южный Курдистан).
Курдская литература конца века развивалась во взаимодействии с литературами сопредельных стран: арабской и персидской. Курдские поэты выступали с критикой той социальной несправедливости и классового угнетения, которые царили в разобщенном и разоренном Курдистане. Особое внимание уделялось и вопросам возрождения национальной культуры и языка.
Поэзия, разнообразная по жанровым формам и художественным приемам, занимала главное место в литературе и северного, и южного Курдистана. Освоив квантитативную систему стиха, аруз, курдская поэзия воспринимала также и другие формы восточной поэзии: фард (самостоятельное двустишие с парной рифмой); дубейты (четверостишие), газель (краткое моноримическое стихотворение любовно-лирического характера); касыду (монорифмическое стихотворение, состоящее из более чем стринадцати бейтов). Кроме того, курдской поэзии были присущи такие жанровые формы, как строфические стихотворения (чуархыштаки, пенджхыштаки), тарджибанд, мостазад и др. В поисках выразительных художественных средств поэты часто обращались к народной речи, притчам и анекдотам. Творчество писателей еще не выходит за рамки традиционной тематики: мунаджат (восхваление бога), наа’д (восхваление пророка), васф (описание возлюбленной или природы), марсие (траурные элегии). Но наряду с тенденцией сохранения традиционной для классической поэзии тематики, подражая славным предшественникам — мастерам газели, поэты-традиционалисты стремятся придать своим стихам гражданское звучание.
Адам (Адаб Мисобах ад-Диван, 1862—1912) — один из виднейших писателей, побывал в России и Польше. Почетный титул Мисбах ад-Диван (Светоч собрания) был присвоен ему наследником каджарской династии принцем Мухаммедом Али. Адаб — поэт-лирик — воспевал красоту, любовь, природу. Отказавшись от традиционной мистической символики, он приблизил поэзию к действительности. Природа у Адаба реальна, возлюбленная — не традиционный божественный символ, а живая, реально существующая женщина.
