Первая половина XIX в. была плодотворным этапом и в развитии старейшего жанра японской лирики — пятистишия танка, переживавшего упадок начиная с XVII в. Оттесненная на задний план рожденным городской культурой жанром хайку, танка приобрела замкнутый характер, стала уделом узкого круга ревнителей старины. Однако к концу XVIII в. положение заметно изменилось. Плеяда даровитых поэтов вдохнула новую жизнь в этот, казалось бы, угасающий жанр. Камо Мабути, Мотоори Норинага и другие ученые «национальной школы» XVIII в. предприняли филологические исследования древних памятников японской литературы и не только пробудили интерес к древне-классической танка, но и, ориентируясь на лучшие образцы этого жанра, провозгласили ведущим принципом поэзии «макото» («подлинность чувства»), с которым ассоциировалось представление о первозданности поэтического опыта, не скованного традицией. Следуя этому принципу, поэты первой половины XIX в. — Рёкан (1753-1831), Кагава Кагэки (1768—1843), Татибана Акэми (1812—1868), Окума Котомити (1798—1868) и др. — стремились творчески переосмыслить традицию классической танка. В своих произведениях они нередко использовали канонические тропы, идущую от традиции символику, «сезонную» образность, но для них это было не формальным приемом, а способом выражения собственных чувств и переживаний.
После себя
Что я оставлю на свете?
Вишни — весне,
Лету — голос кукушки,
Осени — алые клены.
(Рёкан. Здесь и далее пятистишия танка в переводе А. Долина)
Существенное влияние на творчество создателей пятистиший того времени оказала поэзия хайку. Многие из них изучали наследие Басё, считали его своим учителем. Именно поэзия хайку, с ее признанием всех явлений действительности достойными поэтического воспевания, способствовала расширению тематики танка, придавала многим пятистишиям характер живого, непосредственного отклика на увиденное. Для танка первой половины XIX в. не существует «низких» образов. Она смело обращается к быту, ценит точную и достоверную деталь. Расцвет обытовленной, нарочито приземленной танка связан с творчеством Татибаны Акэми, который демонстративно отказывался от следования общепринятым «поэтическим» темам и черпал вдохновение в нехитрых радостях бытия:
Как хорошо,
Когда у горящей жаровни
Сладко вздремнешь,
И уже никому на свете
Растолкать тебя не под силу.
Обращение поэзии к темам повседневности привело к изменению ее тональности. В пятистишиях редко звучат элегические ноты, навеянные мыслью о суетности всего земного. Гораздо чаще в них, несмотря на использование традиционных образов, слышны жизнеутверждающие мотивы, связанные с приятием земной жизни как она есть:
Человеческий век
Подобен единому мигу,
Дню цветенья вьюнка...
Ничего мне в жизни не надо,
Кроме жизни — той, что имею!
(Рёкан)
Преодолевая инерцию канона, поэты, писавшие танка, прокладывали путь новым принципам художественного видения. Их творчество — связующее звено между традицией классической танка и движением за преобразование этого жанра в литературе нового времени.
ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ ПРОЗА
Произведения повествовательной прозы первой половины XIX в. в японском литературоведении известны под общим названием «гэсаку» (букв. «сделанное в шутку»). Этот термин вошел в употребление в конце XVIII в. Образованные люди того времени нередко «ради забавы» создавали произведения беллетристического характера и, чтобы отделить их от своих «ученых» трактатов, именовали их гэсаку. Несмотря на то что первоначально этот термин заключал в себе идею непрофессионализма в искусстве (художественное творчество мыслилось изящным развлечением в часы досуга), со временем он стал прилагаться к сочинениям всех авторов, в том числе и профессионалов, живших на литературные заработки.
Проза гэсаку неоднородна в жанровом отношении. В нее включаются как сочинения «высоких» жанров, писавшиеся изящным литературным стилем, так и произведения низовой, демократической прозы, создававшиеся на разговорном языке. К «высокой» словесности относятся «ёмихон», т. е. «книги для чтения», получившие такое название в отличие от лубочной литературы — «эхон» — «книжек с картинками», в которых главное место отводилось рисунку, а текст играл подчиненную роль. «Книги для чтения» тоже иллюстрировались, однако их основу составлял уже текст. Главной темой ёмихон в первой половине XIX в. служило описание подвигов и приключений легендарных рыцарей средневековья, пытающихся восстановить славу и могущество своего рода. По жанру это квази-исторический авантюрно-героический роман, в котором своеобразно преломились традиции японского феодального эпоса, с одной стороны, и черты китайского романа-эпопеи XIV в. («Троецарствие», «Речные заводи») — с другой. Ёмихон ориентированы на вымысел, в них сильны сказочные и мифологические мотивы. Несмотря на наличие точного исторического фона, упоминание подлинных событий и реальных исторических персонажей, историзм ёмихон заведомо условный. В изображении событий прошлого явственно проступает тенденция к «деисторизации» и мифологизации исторического материала. Специфика ёмихон заключается в том, что этот жанр принадлежит уже не средневековой художественной традиции, хотя и многое заимствует из нее, но культуре стадиально иного типа. Исходным моментом мифологизирования в ёмихон является разочарование их авторов в современном обществе, утратившем, как им казалось, подлинные идеалы. Фантастика, героика, история, миф выступают в ёмихон в ином качестве, нежели в эпических сказаниях Японии или историко-героических романах Китая, — они подчинены задаче создания откровенно условного, иллюзорного художественного мира, противостоящего реальному миру неправедности и житейской прозы. Создатели произведений этого жанра ощущали себя не просто писателями, но и воспитателями, призванными в соответствии с конфуцианской традицией своим творчеством «побуждать к добру и предостерегать от зла». С этой установкой связаны и принципы изображения человека в прозе ёмихон: символическая, этическая значимость образов преобладает над их жизненной конкретностью и характерностью.
Крупнейшим создателем ёмихон в первой половине XIX в. был Такидзава Бакин (1767—1848). Сын небогатого самурая, он отказался от наследственных привилегий и самурайской службы и посвятил себя писательскому труду. Бакин был знатоком не только национальной, но и китайской литературы. Известность приобрели его переложения знаменитого памятника японского героического эпоса «Сказание о великом мире» (XIV в.), а также китайских романов «Речные заводи» и «Цзинь, Пин, Мэй» (XVI в.). Однако подлинную славу он снискал своими авантюрно-героическими романами. Одним из первых произведений Бакина в этом жанре был написанный в 1804 г. роман «Чудесный рассказ об ущербной луне», о приключениях знаменитого рыцаря средневековья Минамото Тамэтомо. Вслед за падением дома Минамото во время смут 1156 и 1159 гг. главный герой оказывается в изгнании на острове Осима, но ему удается оттуда бежать. После долгих скитаний он попадает на острова Рюкю. Там герой совершает много доблестных поступков, спасает принцессу от злодеев, посягающих на трон, женится на ней и становится правителем счастливого, процветающего государства.
Сюжет романа опирается на реальные события, связанные с временным поражением могущественного дома Минамото в середине XII в., однако следование исторической правде не входит в замысел автора. Из «Сказания о годах Хогэн» (XIII в.) известно, что Тамэтомо умер в изгнании, в романе же Бакина протагонист не только чудесным образом спасается от врагов, но и становится основателем династии рюкюских государей. Как и подобает эпическому герою, он наделен сверхъестественной силой и храбростью, однако внимание автора сосредоточено не столько на ратных подвигах Тамэтомо, сколько на его нравственном совершенстве. Главный герой выступает своего рода демиургом, создателем идеального, справедливого мира, функционирующего в соответствии с принципами конфуцианской морали и самурайскими идеалами. Повествуя о судьбе героя, Бакин постоянно напоминает читателю, что любой проступок: неверность сюзерену или нарушение сыновнего долга — не остается безнаказанным, а добродетель позволяет человеку преодолеть все трудности и одержать победу. Дидактика — неотъемлемая черта художественного метода писателя.
