В своем неприятии действительности поэт доходит до крайности. Правда, иногда в его сознании мелькают искры надежды (в этом отношении внимания заслуживает весьма популярное в свое время стихотворение «Надежда», 1859, которое Илья Чавчавадзе считал «блистательнейшей жемчужиной» грузинской поэзии), но в основном для В. Орбелиани характерен глубокий исторический скептицизм.
Негативный дух его поэзии особенно четко вырисовывается на фоне нового, прогрессивного общественного и литературного движения второй половины XIX в., возглавляемого грузинскими шестидесятниками, и красноречиво свидетельствует о том, что грузинский романтизм как творческий метод уже утратил свою жизнеспособность.
В заключение следует отметить, что прогрессивная политическая ориентация грузинского народа на Россию, его сближение с русским народом и приобщение к русско-европейской культуре и литературе способствовали освобождению грузинской литературы от восточных влияний и ускорили процесс ее европеизации.
Новая грузинская литература, продолжая и развивая лучшие национально-художественные традиции и сохраняя свою самобытность и неповторимое своеобразие, в первой половине XIX в. окончательно примыкает к общеевропейскому литературному региону, внося свой вклад в развитие художественного мышления эпохи.
На протяжении довольно длительного отрезка времени (особенно в 20-е и 30-е годы XIX в.) классицистское и романтическое течения одновременно существуют в грузинской литературе. В это же время проявляются также тенденции сентиментализма. Однако классицизм и сентиментализм не дали полноценных всходов. Они постепенно (хотя довольно медленно и неохотно) уступили свои позиции романтизму, который приобрел значимость важнейшего литературного течения Грузии первой половины XIX в.
Грузинский романтизм, возникновение и становление которого органически связано с новыми условиями жизни грузинского народа, с новыми духовными потребностями эпохи, оставил неизгладимый след в развитии грузинской художественной культуры, обогатив ее произведениями мирового масштаба и значения.
*Глава третья*
АЗЕРБАЙДЖАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
В первой половине XIX в. азербайджанская литература вступает в новый этап своего развития. Этому благоприятствуют существенные исторические сдвиги, происшедшие в жизни Северного Азербайджана в результате его присоединения к России. Благодаря этому была ликвидирована феодальная раздробленность, положен конец вековым ханским междоусобицам и иноземным нашествиям, создавались условия, необходимые для социально-экономической и политической стабильности. Азербайджанская культура и литература, уходящие своими корнями в глубь веков, начинают испытывать благотворное воздействие прогрессивной русской и западноевропейской культуры и литературы.
В 30—40-х годах в ряде городов Азербайджана возникают очаги светского образования и воспитания, открываются уездные училища, новые библиотеки. Издаются учебные пособия и хрестоматии по литературе и языку. Совместная деятельность на научно-педагогическом поприще сближает русскую, азербайджанскую, грузинскую, армянскую интеллигенцию, расширяет круг духовных и научных интересов, укрепляет культурные и литературные связи между народами Закавказья и России. Азербайджанцы испытывают острую потребность в познании истории родной страны, стимулировавшуюся не в последнюю очередь влиянием трудов русских и европейских ученых о Кавказе. На основе первоисточников, живых свидетельств, памятников материальной культуры составляется история Азербайджана, отдельных его ханств. Такие сочинения писали А.-К. Бакиханов (1794—1846), Мирза Адигезалбек (ум. в 1848), Мирза Джамал (1773—1853), Керим-ага (ум. в 1858) и другие высокообразованные люди своего времени.
Большую роль в подготовке и росте азербайджанской интеллигенции сыграли Петербургский и Казанский университеты. В востоковедческих центрах России вырос и стяжал славу крупного ученого Мирза Джафар Топчибашев (1784—1869).
Более пятидесяти лет он преподавал персидский и турецкий языки в столичных учебных заведениях, писал стихи, занимался переводами. В оде «Победная песнь» воспел мужество и героизм, проявленные русским народом в Отечественной войне 1812 г.; перевел с русского на персидский язык «Крымские сонеты» Мицкевича и написал предисловие к московскому изданию этих сонетов в 1827 году. Это предисловие своим восточным духом и оригинальностью привлекло внимание Пушкина. Топчибашев активно сотрудничал в журнале «Телескоп». В статьях его затрагивались проблемы восточной литературы и истории, а также вопросы развития ориенталистики в России.
В 1835 году Топчибашев издал в Санкт-Петербурге книгу, где были собраны его стихотворения на азербайджанском и персидском языках с поэтическим переводом на русский язык. Белинский тепло отзывался об этих стихотворениях. Топчибашев был и одним из пионеров изучения восточной археологии и нумизматики в России; поддерживал дружеские связи со многими деятелями культуры и науки. Среди его учеников по Петербургскому университету был Грибоедов.
Большой вклад внес в науку азербайджанский ученый, «патриарх русского востоковедения» (И. Н. Березин) мирза А. К. Казем-бек (1802—1870). Творческая деятельность Казем-бека протекала в стенах Казанского (1826—1849) и Петербургского (1849—1870) университетов. Он был основоположником Казанской школы русской ориенталистики, являлся организатором и первым деканом восточного факультета Петербургского университета. Казем-бек работал в тесном сотрудничестве с Российской Академией наук, членом-корреспондентом которой являлся с 1835 года. Круг его научных интересов был необычайно широк: лингвистика, литературоведение, история, религия, культура, правоведение, этнография, этимология, география. Казем-бек впервые в истории русских университетов создал курс иранской филологии, он оставил ценные труды по арабской, турецкой и азербайджанской литературам, написал первую в России научную грамматику тюркских языков. Ученый подготовил сокращенный перевод на русский язык «Шах-наме» Фирдоуси, перевел поэму «Гулистан» и отдельные стихотворения Саади. Такие его научные труды, как «О появлении и успехах восточной словесности в Европе и упадке ее в Азии», «Иранский эпос», «Персидская литература», «Эпические сказания древних персов, чем начинается новоперсидская литература», «Мифология персов по Фирдоуси» и др., легли в основу отечественной иранистики. Казем-бек глубоко интересовался историей, культурой и языком русского народа, ратовал за признание и утверждение цивилизаторской роли передовой России по отношению к восточным народам, верил, что «...могучая Россия скоро может соперничать с просвещенными соседними ей державами». Казем-бек пропагандировал восточную литературу в России и одновременно призывал мусульманские народы тогдашней России, в том числе своих соотечественников-азербайджанцев, к приобщению к передовой русской культуре. Он хорошо знал Пушкина, Жуковского, Лобачевского, Толстого, Чернышевского и многих других видных представителей русской литературы, культуры и науки.
В начале 30-х годов завершает описание своих путешествий по Ближнему и Среднему Востоку, Индии, Аравии, Северной Африке выдающийся ученый-географ Зайн-ал-абидин Ширвани (1780—1838). Его сочинения «Рияз ас-Сияхат» («Цветник странствований») и «Бустан ас-Сияхат» («Сад странствований») выгодно отличались от полулегендарных описаний средневековых географов большой фактической точностью и меткостью наблюдений.
Крупным завоеванием новой историко-географической и космографической литературы Азербайджана явились произведения А.-К. Бакиханова «Кашф ал-Гараб» («Открытие диковин»), «Асрар ал-Малакут» («Тайны царства небесного»), «Всеобщая география», из которых первая посвящена истории открытия Америки, вторая — защите представлений о гелиоцентрической системе мира, объяснению строения и физической природы тел солнечной системы, третья — описанию физической, политической, экономической карты мира.
