Существенную роль в новеллах Мериме играет художественное воплощение писателем его положительного идеала. С годами взор Мериме в поисках этого идеала все более настойчиво обращается к людям, стоящим за пределами господствующих кругов, к представителям народной среды. В их сознании Мериме открывает те дорогие его сердцу черты, которые, по его мнению, уже утрачены буржуазией. Тема народа как хранителя жизненной энергии нации, как носителя высоких этических идеалов играет значительную роль в творчестве Мериме 30—40-х годов.
Вместе с тем Мериме был далек от революционно-республиканского движения своего времени, враждебно относился к борьбе рабочего класса. Волновавшую его воображение романтику народной жизни Мариме (этот «гений безвременья», согласно крылатому выражению А. В. Луначарского) пытался искать в странах, еще не поглощенных буржуазной цивилизацией, на Корсике («Матео Фальконе», «Коломба») и в Испании («Кармен»). Однако, создавая овеянные суровой поэзией образы героев, людей из народа, Мериме отнюдь не стремился на руссоистский или романтический лад идеализировать патриархальную или первобытную сторону их жизненного уклада. С сочувствием изображая благородные, героические стороны их внутреннего облика, он не скрывал и отрицательных, порожденных, в свою очередь, окружающей их дикостью, отсталостью и нищетой.
Революция 1848 г. вызвала новый поворот и заметный спад в творческом развитии Мериме-новеллиста. На заключительном этапе своего творческого пути Мериме написал всего лишь несколько новелл. Конечно, и в них мы найдем проявление отточенного художественного мастерства. В «Локисе» (1869) мы ощущаем горячую и неизменную любовь Мериме к миру народных представлений, чувств и верований. И все же в последних новеллах Мериме нача́ло занимательное, склонность к мистификации стеновятся самоцелью. Эти новеллы уступают с точки зрения художественной ценности предшествующим достижениям писателя.
Своеобразные приметы художественной манеры писателя особенно выпукло проявились в новеллах конца 20—40-х годов.
В этой связи следует отметить прежде всего тяготение к подчеркнуто объективному, безличному тону повествования, прямо противоположному сугубо субъективной манере изложения, присущей романтикам. Автор предпочитает оставаться в тени, избегает лирических отступлений, не сливается с героями, а держится на расстоянии от них, пытается придать своему рассказу характер беспристрастного исследования жизненных явлений.
Мериме-новеллист значительно углубил в литературе изображение внутреннего мира человека. Психологический анализ в новеллах Мериме неотделим от раскрытия тех общественных причин, которыми порождены переживания героев. В отличие от романтиков, Мериме не любил вдаваться в пространные описания эмоций. Он предпочитал раскрывать переживания персонажей через их жесты и поступки. Его внимание в новеллах сосредоточено в первую очередь на развитии действия: он стремится максимально лаконично и выразительно мотивировать это развитие, передать его внутреннее направление.
Композиция новелл Мериме всегда тщательно продумана и взвешена. В своих новеллах писатель, как правило, не ограничивается изображением кульминационного момента в движении конфликта. Он охотно воспроизводит его предысторию, набрасывает сжатые, но насыщенные жизненным материалом биографические характеристики своих героев. Большое значение писатель придавал обрамлению и образу рассказчика, способам ввода его в ткань повествования. Произведения Мериме часто построены на контрасте между обыденностью и заурядностью той действительности, которая возникает в обрамляющем новеллу рассказе, и драматизмом, необычностью тех событий, о которых читатель узнаёт из самой новеллы.
Во многих новеллах Мериме, как и в его творчестве в целом, значительную роль играет сатирическое начало. Сатира Мериме в новеллах носит эмоционально более сдержанный характер, чем в его юношеских произведениях, скажем в «Театре Клары Гасуль». Его любимым оружием становится теперь не сарказм, не сатирическая гипербола, а ирония, скрытая, но, несмотря на свою завуалированность, весьма язвительная сатирическая усмешка.
Тяжелый и длительный кризис, который переживал после 1848 г. Мериме-художник, не означал, что его интеллектуальная активность ослабла. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с многообразнейшей перепиской, которую он особенно интенсивно вел в этот период. Переписка Мериме (она занимает в полном издании 17 томов) — выдающийся литературный памятник эпохи. Прогрессивные устремления не глохнут в сознании писателя. Если ему больше не удавалось выразить их в художественной форме, то он находил другие пути для их воплощения: как историк, литературный критик, переводчик. В этом отношении особенно значительную роль сыграло увлечение Мериме Россией, русской историей и литературой, достигшее своего апогея именно в 50—60-х годах.
Мериме находил в русской литературе те высокие эстетические ценности, которыми так дорожил и которые, по его мнению, частично начинала утрачивать современная ему литература Запада: непреодолимое стремление к правде, какой бы жестокой и неприглядной она ни была, а вместе с тем неугасимую веру в человека, жажду идеала, глубокую идейность и простоту. Мериме стал страстным пропагандистом лучших достижений русской литературы. Любимым писателем, своего рода недосягаемым мерилом прекрасного в литературе на протяжении всей жизни Мериме оставался Пушкин. Мериме посвятил ему большую развернутую статью (1868). В глазах Мериме Пушкин был не только величайшим русским писателем, но и наиболее значительным европейским поэтом. В конце 40-х годов французский писатель начал усиленно заниматься изучением русского языка. Эти занятия позволили Мериме взяться за перевод «Пиковой дамы» (опубл. 1848). Кроме того, он перевел в прозе «Цыган», «Гусара» и еще несколько стихотворений Пушкина. В 1856 г. Мериме опубликовал свой перевод «Выстрела».
Внимание Мериме привлекало и творчество Гоголя (статья 1851 г. и перевод «Ревизора»). В 1857 г. Мериме познакомился с Тургеневым. Постепенно между обоими писателями завязалась тесная дружба и литературное сотрудничество, сыгравшее очень важную роль в истории русско-французских культурных связей. Мериме посвятил Тургеневу две большие статьи («Литература и крепостное право в России», 1854, — о «Записках охотника» — и «Иван Тургенев», 1868). Кроме того, его перу принадлежат предисловия к французскому изданию «Отцов и детей» и «Дыма», им же самим и отредактированного. Важный историко-литературный памятник — переписка Мериме и Тургенева.
Широкую известность и признание, со своей стороны, Мериме завоевал в России. Еще Пушкин выделял Мериме на фоне современной литературной жизни Франции. Высокую оценку литературной деятельности Мериме дал и Гоголь. Заслуги Мериме как популяризатора русской культуры во Франции были, в свою очередь, по достоинству отмечены Тургеневым. В некрологе, посвященном памяти французского друга, Тургенев заявил: «Мы, русские, обязаны почтить в нем человека, который питал искреннюю и сердечную привязанность к нашему народу, к нашему языку, ко всему нашему быту...»
Обращение Мериме к передовой русской культуре, к осмыслению русской общественной жизни стало своеобразной отдушиной, позволившей ему в сложные для него годы удовлетворять дорогие его сердцу и уму духовные интересы. Факт этот отражает, прежде всего, возрастающее мировое значение общественных и духовных устремлений русского народа. В то же самое время пример Мериме показывает, как углублялись в XIX в. в Европе международные литературные связи и какое плодотворное воздействие этот процесс оказывал на умонастроения выдающихся писателей. Фигура Мериме, умевшего тонко постигать национальный характер других народов, в этом отношении весьма симптоматична.
Преемственно связанное с классическим наследием французской литературы прошлого творчество Мериме прокладывало путь и художественным завоеваниям будущего. Настойчивое стремление к сугубой объективности повествования предвосхищало поиски Флобера. Новеллы «Матео Фальконе», «Двойная ошибка» или «Арсена Гийо» подготавливали почву для будущих достижений Мопассана-новеллиста. Очень многое почерпнул в наследии Мериме и Анатоль Франс. Именно с создателем «Венеры Илльской» и «Душ чистилища» его непосредственно связывают и гуманистические устремления, и тонкое владение иронией, и размах культурно-исторических устремлений, и великолепное мастерство исторической стилизации, и подчеркнуто объективная манера повествования.
