Мелани нетерпеливо махнула рукой.

– Но вы не на моем месте, мистер Босуэл. Меня вряд ли занесет снегом здесь, не так ли? Всего в ста ярдах от отеля!

Он пожал плечами.

– Как хотите, мисс Стюарт.

Мелани сделала движение по направлению к двери, и он вежливо отступил, чтобы пропустить ее. Она же заколебалась, близко ощутив массу его тела и волнующий взгляд светлых глаз.

– Скажите, – спросила она испытующе, – почему вы позволили Дженнифер в конце концов вернуться и разжечь плиту?

Он внимательно посмотрел на нее сверху вниз.

– А вы уверены, что я именно так поступил?

– Что вы имеете в виду? – У Мелани перехватило дыхание.

– То, что я сказал. Попросту говоря, Дженнифер не разжигала плиту.

Мелани нахмурилась.

– Хорошо, но если не она, то кто? – Ее глаза встретились с его взглядом, и она резко отвела их в сторону, потому что ее сердце начало биться чаще и это разозлило ее. Она провела языком по губам и сказала:

– Простите, мне следовало догадаться, конечно. Это вы развели огонь в плите.

– Я? – Он повел широкими плечами, – А зачем мне заниматься такими вещами? Особенно после того, как вы пренебрегли моими настоятельными пожеланиями и пришли сюда?

Мелани рассеянно заложила за ухо выбившуюся прядку волос.

– Вы просто дразните меня, – сказала она напряженно. – Прошу меня извинить! Сейчас время ленча, и мне пора в отель.

Босуэл прислонился к колонне рядом с дверью.

– А может быть, это старый Ангус развел для вас огонь? – криво усмехнулся он. – В деревне есть люди, готовые присягнуть, что видели дым, идущий из труб, после его смерти.

Мелани сердито посмотрела на него.

– О, мистер Босуэл, – сказала она, яростно сжимая кулачки. – Вы решили отвадить меня отсюда, не так ли? Я вам вот что скажу: я не боюсь сверхъестественных явлений и не верю, что плита зажглась сверхъестественным путем. Вы растопили плиту, мистер Босуэл, и что бы вы ни говорили, это не убедит меня в обратном!

Босуэл выпрямился.

– Я не разжигал плиту, мисс Стюарт. Даю вам слово.

Мелани с минуту смотрела на него, а затем, кусая губы, повернулась и быстро зашагала к воротам. Она решила, что ему не удастся запугать ее таким способом, и даже не обернулась, когда он выкрикнул вслед ее имя.

Она почти бегом направилась в отель, и только когда горничная положила на ее стол связку ключей с приветом от мистера Босуэла, она поняла, что забыла запереть двери Аконита.

Так или иначе, она не пошла в Аконит снова в тот день.

После ленча у нее началась ужасная мигрень, полученная, без сомнения, вследствие постоянного запрокидывания затылка во время утреннего мытья потолка, и она была вынуждена улечься в постель вместо того, чтобы возвратиться в старый дом. Она убеждала себя, что сожалеет о потерянном вечере, но в глубине души чувствовала, что это вовсе не так. У нее было достаточно хлопот на этот день.

У нее не было аппетита, она не спустилась на обед, и девушка из столовой постучала в ее дверь и спросила, не желает ли она чего-нибудь съесть. Однако Мелани согласилась взять только кофе, и после восьми снова была в постели.

На следующее утро ожидаемая метель разразилась. К тому времени, когда Мелани спустилась вниз завтракать, ветер уже завывал за стенами отеля, и невозможно было избежать сквозняков. Мелани немного поела, сомневаясь, должна ли она предпринимать попытку отправиться в Аконит, в самую пасть бури, и в конце концов решила от нее отказаться. Она провела утро в маленькой гостиной перед пылающим камином, играя в карты с Иеном Макдональдом и Алистером. Алистер, по всей видимости, утратил часть своей бесцеремонности в отношении ее или же, как и Иена, его разбирало любопытство по поводу ее связей с Аконитом.

Как бы то ни было, оба они донимали ее вопросами о ближайших планах, и Мелани испытывала некоторые трудности, пытаясь отвечать искренне. Возможно, ее ответы удовлетворили их, потому что беседа в конечном счете переключилась на личность предыдущего владельца Аконита и выяснилось, что Алистер многие годы знал Ангуса Кейрни, собственно, со Второй мировой войны. Он больше распространялся об уединенном образе жизни Ангуса и сообщил ей, что обычно играл со стариком в шахматы раз в неделю.

– Шон был для него единственной радостью, – по собственной инициативе добавил Иен, и Мелани задумалась о странных взаимоотношениях, которые были между ними.

Однако она не стала его об этом расспрашивать. Дела Шона Босуэла вовсе не касались ее, и она не хотела бы, чтобы он вообразил, что она своими расспросами вмешивается в его частную жизнь и тревожит память его отца.

После ленча пожилые ее собеседники отправились отдыхать, а Мелани подошла к окну столовой, задумчиво глядя на метель. Снег все еще шел, но уже не так густо, и вынужденная бездеятельность начинала нервировать ее сознанием того, как мало у нее времени для выполнения такой большой работы.

Она решила несмотря ни на что идти в Аконит. Поднявшись к себе, она тепло оделась и снова спустилась вниз. Выходя из отеля, она столкнулась с Джеффри Босуэлом, и тот нахмурился, поняв, куда она направляется.

– Вы конечно же не сядете за руль в такую погоду! – воскликнул он.

Мелани покачала головой.

– Нет. Я иду в Аконит. Туда я легко доберусь пешком.

– О да, в Аконит, – кивнул Джеффри. – Не нужен ли вам провожатый?

Мелани посмотрела на него внимательно, а потом склонила голову.

– Нет, пожалуй, нет, – ответила она. – Вашему... э... брату это не понравится. Он не одобряет то, что я там делаю, и вчера, когда он обнаружил, что Дженни помогает мне, он устроил ей нагоняй!

– А, это несколько иное дело, – заметил Джеффри, стряхивая снег со своей широкой парки.

– И в чем же разница? – прищурилась Мелани.

– Ну, разве Дженни не говорила вам, что она только недавно оправилась от тяжелого плеврита? У нее слабое здоровье, и, я думаю, Шон побоялся за нее.

Мелани открыла рот.

– Так почему он не сказал об этом? И почему не сказала она? – Ее плечи опустились. – Боже мой, я и не думала. – Она покачала головой. – Мне казалось, что это просто естественная бледность.

– Так оно и есть. Как я уже сказал, она и так не из самых здоровых людей, но сейчас ей особенно надо следить за собой. И я думаю, обнаружив ее в Аконите, Шон изрядно разозлился.

– Да, вы правы, – Мелани прикусила губу. – Очень неловко получилось.

– Ну, я полагаю, что вы были вправе воспринять это так, как вам показалось. Шон, по-моему, не был вполне объективен в этом деле с момента вашего появления. – Джеффри вздохнул. – Создалась довольно трудная ситуация.

– Я понимаю. – Мелани подоткнула прядь волос под свою меховую шапку. – Но она не зависела от моих действий.

– Однако вы не хотите продавать дом, как я понимаю?

– Это так, – кивнула Мелани, – у меня никогда раньше не было собственного дома.

– Понятно. – Джеффри потянул себя за мочку уха. – А как насчет моего предложения помочь? Вы его принимаете?

Мелани заколебалась.

– Нет, – задумчиво проговорила она. – Нет, не сегодня, Джеффри. Но все равно спасибо. И все же, я думаю, Шон этого не одобрил бы.

– Я не всегда делаю то, что одобряет Шон, – обиделся Джеффри, но Мелани только с сожалением улыбнулась ему и, помахав рукой, вышла со двора отеля.

Аконит лежал под снежным одеялом, его каменные стены были украшены пятнами смерзшегося снега, который продолжал швырять на них ледяной ветер. Дом выглядел печальным, одиноким и еще более изолированным, чем обычно, словно падающий снег создал непреодолимую завесу между ним и всем остальным миром. Она задумалась, почему она так отчаянно цепляется за этот дом. Ведь не из-за его очарования или красоты, это было ясно, но продать его, уехать и, вероятно, никогда больше не вернуться – смириться с этим становилось ей с течением времени все труднее. Лицо Шона Босуэла смутно вырисовывалось перед ее глазами, когда она медленно подходила к дверям. Если бы она продала Аконит ему, она заслужила бы его благодарность и признательность и испытала бы удовлетворение от того, что старый дом достался ему по справедливости. Но когда она представила себе, как он поселится здесь со своей женой, это показалось ей настолько неприемлемым, что она могла только притвориться перед самой собой, убеждая себя в том, что только его высокомерное отношение вызвало в ней желание расстроить его планы.