«Настоящее можно узреть в глубокой древности», — так утверждает Уэда Акинари в предисловии к своему сборнику. И действительно, прошлое и настоящее, реальное и нереальное переплетаются в его произведениях с удивительной естественностью. Например, в новелле «Дом в камышах» мужчина после многолетней вынужденной разлуки встречает свою жену, а она оказывается умершей. Повествуя о супружеской верности в конфуцианском духе автор вместе с тем изобразил цельный, глубоко поэтичный женский характер. Героиня новеллы — это реальная женщина, тоскующая по мужу, так и не дождавшаяся его возвращения в смутную пору междоусобных войн.
Были и другие авторы ёмихон, в частности такие, произведения которых имели откровенно дидактический характер. Но большинство этих книг не оставило заметного следа в литературе.
ДРАМАТУРГИЯ. ТИКАМАЦУ МОНДЗАЭМОН
Сложившаяся в эпоху Гэнроку городская культура достигает нового подъема в японской драматургии XVIII в. Средоточием всей культурной жизни стали наиболее крупные города — Осака и Киото — центры торговли и ремесла. Выходцы из городской среды играли ведущую роль и в литературе. Так, Мотоори Норинага родился в семье торговца в процветающем купеческом городе Мацудзака, а в Киото он освоил профессию врача. Осакцем был прославленный прозаик XVII в. Ихара Сайкаку. Поэт Басё считался эдосцем, но фактически был странником, близким скорее осакско-киотоской литературной среде. С Осака связана деятельность знаменитого драматурга Тикамацу Мондзаэмона (1653—1724). Собственно «литература периода Гэнроку» не ограничивается династийной рамкой (1688—1704), а распространяется и на первые четыре десятилетия XVIII в. Именно в эти годы были изданы знаменитые своего рода «мещанские драмы» Тикамацу, продолжали выходить сочинения последователей Сайкаку.
В начале XVIII в. в творческой жизни Тикамацу Мондзаэмона произошли существенные изменения (о раннем периоде творчества Тикамацу см. т. IV наст. изд.). После двадцати лет совместной работы в театре кабуки со знаменитым актером Саката Тодзюро (1647—1709) Тикамацу в 1705 г. навсегда покинул Киото и связал свою судьбу с театром кукол (дзёрури) в Осака. Решение драматурга было не случайным. Работая в театре кабуки, стремящемся по преимуществу к совершенствованию актерското мастерства, Тикамацу составлял текст, который пришелся бы по вкусу ведущему актеру, придерживающемуся твердо установленных канонов в жестах, движениях, модуляциях голоса и т. д. Культ мастерства, как отметил Н. И. Конрад, «препятствовал театру кабуки быть подлинным театром японской современности». И это не удовлетворяло Тикамацу. Вот почему он вновь перешел в театр дзёрури, где успех спектакля зависел прежде всего от содержания драматургического материала. Именно здесь полностью раскрылся талант Тикамацу-драматурга, и его многочисленные пьесы, предназначенные для театра дзёрури, остались жить на протяжении веков не только сценической, но и литературной жизнью.
Благодаря Тикамацу театр дзёрури существенно изменился. До него спектакль строился обычно на драматургическом рассказе, отдельные сцены играли главным образом иллюстративную роль. Тикамацу же насытил свои пьесы действием, широко используя сценические возможности.
Тикамацу Мондзаэмон. 1739 г.
Портрет неизвестного художника XVIII в.
Пробуждение сословия горожан, стремящегося к свободе чувств и восстающего против косности феодальной морали, стало центральной темой «мещанских драм» Тикамацу. Вместе с тем драматург подметил внутреннюю неоднородность сословия горожан, разделенного имущественным неравенством. Судьба героев зависит не только от существующих моральных устоев, но и от власти золота. Конфликтные ситуации в пьесах Тикамацу явно обусловлены специфическими условиями уже Нового времени.
В 1703 г. Тикамацу закончил пьесу «Самоубийство влюбленных в Сонэдзаки» — первую из своих прославленных бытовых драм. Пьеса привлекла внимание новой трактовкой конфликтов и характеров. Герой ее — прилежный приказчик Токубэй, которого бездетный хозяин, торговец соей, решает женить на своей племяннице и сделать наследником. Казалось бы, фортуна улыбнулась бедному приказчику, однако Токубэй отказывается от лестного предложения: он любит другую — гетеру о-Хацу. Сохраняя верность своему чувству, Токубэй неизбежно сталкивается с существующими нормами морали. Семейное право токугавской Японии фактически сделало отцовскую власть неограниченной. Отношение между хоэяином и работником также было строго регламентировано: воля хозяина считалась законом. Однако это не останавливает героя, защищающего свое право любить, и его выгоняют не только из лавки, но и из города... Так начинается история «неразумного» молодого человека, отстаивающего свою самостоятельность и потому вступающего в конфликт с обществом.
Драматическая коллизия еще более усложняется тем, что к нормам старой морали добавляется власть денег. Любить бедного приказчика — значит заранее обрекать себя на несчастье, и все-таки о-Хацу не может поступать иначе. Токубэй должен выкупить ее, а деньги находятся в руках злодея Кухэйдзи. В конце концов героя без всяких оснований обвиняют в краже хозяйской казны, и он решает умереть вместе со своей возлюбленной. Побудительной причиной его самоубийства послужил не столько роковой конфликт чувства со старозаветной традицией, сколько желание восстановить свою поруганную честь. Сцена пути (митиюки) влюбленных к месту самоубийства, повествующая о горькой доле девушки, о печально оборвавшейся любви, отличается глубокой поэтичностью и подлинным трагизмом.
Несчастная любовь молодых людей становится центральной темой большинства драм Тикамацу. В пьесе «Гонец в преисподнюю» (1711) ее герой Тюбэй, как и в предыдущей драме, желая выкупить возлюбленную, растрачивает чужие деньги и обрекает себя на казнь. Во всех этих коллизиях достаточно явственно проступают черты, характерные для Нового времени.
В пьесе «Девушка из Хаката в пучине бедствий» (1718) возникает более сложная ситуация: молодой купец Сосити, отправившийся к любимой девушке Кодзёро, чтобы жениться на ней, попадает в руки контрабандистов. Их главарь предлагает ему либо вступить в шайку и тогда получить Кодзёро, либо погибнуть. «Остаться верным долгу и закону и умереть» или «соединиться с Кодзёро, отбросив и долг, и честь» — такова альтернатива. После мучительных раздумий Сосити подчиняется чувству, и за этим решением следует веселый пир контрабандистской вольницы. Пируют «разбойники и воры, одетые в заморские наряды: один — в накидке из голландской шерсти, другой — в испанском бархате». Эта сцена вызывала, по свидетельству современников, особый восторг зрителей, у которых еще были свежи в памяти те времена, когда смельчаки, снарядив торговые караваны, уплывали в заморские страны — на Филиппины, Яву или в Сиам, где у японцев были процветающие колонии. Это было до тех пор, пока в 1637 г. не вышел закон, запрещающий японским подданным уезжать за границу.
Правда, в столкновении Сосити с «законом и долгом» победа остается на стороне старого уклада. Оказавшись в безвыходном положении, герой кончает с собой. И все же в общем лирическом настрое пьесы мотив осуждения «безрассудных» поступков героя отступает на второй план. Хотя пьеса начинена нравоучительными изречениями в духе феодальной морали, нетрудно угадать, на чьей стороне авторские симпатии. Сцена странствий героев, оказавшихся вне закона, настолько насыщена лиризмом, что вызывала у зрителей скорее сострадание к «нарушившим устои», чем их осуждение.
В пьесе «Самоубийство влюбленных на острове Небесных сетей» (1720) отчаянные попытки героя жить согласно своему чувству также находят живой отклик в душе зрителя. В этом сказалась верность драматурга духу времени.
