Ослабление централизованной власти, сдерживавшей сепаратистские устремления индийских князей, послужило как бы сигналом ко вспыхнувшей с неожиданной силой и ожесточенностью междоусобной войне. Расстановка сил постоянно менялась, вчерашний сюзерен сегодня превращался в вассала, и наоборот. Индия XVIII столетия напоминала зоологический сад со снесенными решетками клеток и без сторожей, как отмечают индийские историки Н. К. Синх и А. И. Банерджи.
Однако распад Могольской державы имел и позитивные результаты. Вместо империи, разнородной по этническому, религиозному и лингвистическому составу населения, стали возникать новые государственные образования, более стойкие и жизнеспособные, складывавшиеся на базе одной народности. Таковы Бенгалия, Майсор и в особенности Махараштра и Пенджаб, игравшие в XVIII в., так же как и во второй половине XVII в., наиболее заметную роль в политической жизни страны. Уже в XVIII в. культура этих областей начинает восприниматься как культура национальная.
XVIII столетие в Индии, пожалуй, наиболее трагическое во всей ее истории. Междоусобные распри того времени превзошли своими кровавыми событиями времена Тимура, набеги соседей (Надир-шаха из Ирана и Ахмад-шаха Дурани из Афганистана) опустошали страну. Популярным в те годы было двустишье: «Ешь и пей все, что можешь, сразу, не сходя с места, остаток отберет Ахмад-шах». К. Маркс в «Хронологических выписках» отмечал: «1761. Дели опустел; управлять им было некому; все соседние правительства рушились...» (Маркс К. Хронологические выписки по истории Индии. М., 1947, с. 49). И в тот же богатый потрясениями век индийцы начали качественно новую войну — войну с европейскими колонизаторами.
В течение XVIII в. англичане настойчиво и непрерывно проникали в глубь Индии, постепенно подчиняя своему влиянию область за областью. Они начали всего лишь с торговли еще в предыдущем столетии: в 1615 г. сэр Томас Роу (первый посол Якова I, аккредитованный при могольском дворе) вел переговоры с падишахом о только что зарождавшейся Ост-Индской компании; в 1613 г. особым фирманом падишаха англичанам было разрешено открыть факторию в Сурате; в 1634 г. — основана первая фактория в Бенгалии; в 1639 — англичане получили разрешение вести торговлю в Мадрасе, а в 1761 г. они уже сами назначали правителей в Бенгалии, Бихаре и Ориссе, фактически став полноправными хозяевами ряда провинций. Ход истории Индии перестал определяться только ее внутренним развитием, страна превратилась в объект колониальных захватов со стороны буржуазных государств.
«Однажды, двести лет назад, пришел купец послушный, жалкий. И робкая его нога боялась сделать лишний шаг. Пока торговля не выросла в империю...» (Р. Киплинг. Перевод Л. Степанова). В XVIII в. политическая структура страны все еще оставалась прежней, но реальная власть уже не принадлежала индийцам. Страна подвергалась беззастенчивому грабежу, разорялись богатые и развитые провинции. Бенгалия, находившаяся в то время на подъеме, первой испытала на себе последствия пагубного хозяйствования англичан: в 1770 г. там разразился невиданный до той поры голод, превративший богатую провинцию в опустошенный и обезлюдевший край.
Всякое историческое событие имеет две стороны: как распад Могольской державы, так и вторжение европейцев принесло Индии не только бедствия. Английское вмешательство в экономическую, социальную и политическую жизнь индийского общества произвело, по словам К. Маркса, величайшую социальную революцию в Индии, разрушив ее экономический базис — сельскую общину и ручное производство (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 9, с. 135). Англия была тем «бессознательным орудием истории» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 9, с. 136), которое способствовало вступлению Индии на буржуазный путь развития.
Результаты этой важнейшей для Индии революции скажутся в следующем столетии. В XVIII же веке потеря политической независимости и те глубинные процессы, которые она вызвала в развитии индийского общества в целом, еще не получили отражения в культуре страны. Поворотный момент в политической истории Индии XVIII в. не совпал с поворотным моментом в истории ее культуры и литературы. Социальная и религиозная микроструктура индийского общества всегда была менее уязвимой и более прочной, чем его политическая организация. Устойчивость индийских традиций, их охранительная функция, консерватизм и герметичность индуизма (в условиях крушения старого мира) привели в XVIII в. к ярко выраженной конфронтации культуры средневековой Индии с культурой капиталистического Запада. Это сказалось не только в неприятии всего «заморского», но и в нежелании открыть свои «сокровенные знания» «иноверцам». «Предприятие узнать Восточной Индии Брамгенов (брахманов. — Н. В.) системы, священные обряды их и народные страны сея обычаи, есть сколь важно, столь и затруднительно [...] затруднительно же сие предприятие потому, что при всех в разные времена покушениях любопытных испытателей не токмо о брамгенских системах, но и о свойстве древнейшего их шомскритского (санскритского. — Н. В.) языка точного сведения по сие время Европа не имела; да и в самой Индии ни от кого сих предметов не можно занять, кроме Брамгенов, которые на пребывающих там европейцев не инако смотрят, как на бесчеловечных гонителей, или как на презрительнейших своих париев, которые употребляются у них для выносу и вывозу всякой нечистоты из домов и из дворов», — так писал Герасим Степанович Лебедев (1749—1818), музыкант из Ярославля, первый русский индолог, первый профессор восточных языков при Российской Академии наук, живший в Бенгалии во второй половине XVIII в.
Эта характернейшая черта индийской действительности XVIII в., осветившая фон, на котором столетие спустя развивалось индийское просветительство, отмечалась и англичанином У. Джонсом, основателем азиатского общества в Калькутте, в письме от 6 октября 1787 г. к Ч. Вилкинсу — первому англичанину, изучившему санскрит. Джонс писал: «Вы первый европеец, который когда-либо понимал санскрит и будете, возможно, последним».
Художественные достоинства индийской литературы Позднего Средневековья, особенно в сопоставлении с литературой Развитого Средневековья (XIV—XVI вв.) еще лет двадцать назад оценивались весьма невысоко. Причина того — ряд объективных обстоятельств, и прежде всего плохая сохранность текстов этого периода и малая их изученность. Лишь в последние два-три десятилетия в индийских научных кругах возник определенный интерес к индийской культуре XVIII столетия, неуклонно возрастающий за последние годы. Открытие новых памятников, систематизация и публикация текстов, семинары и конференции по проблемам культуры XVIII в. значительно расширяют наши представления об этом периоде истории индийской литературы, систематическое изучение которой по сути только начинается. Но и при нынешнем состоянии исследований общий взгляд на индийскую литературу XVIII в. дает отнюдь не бедную картину. Во всей бенгальской литературе за весь период ее существования индийская традиция выделяет трех великих поэтов, один из них — Бхаротчондро Рай — жил и творил в XVIII в.; один из трех великих малаяльских поэтов опять-таки за всю историю развития литературы на языке малаялам — Кунчан Намбияр — также принадлежит XVIII столетию; Шах Абдулла Латиф, классик литературы Синда, — последний великий бхакт Индии — ни до него, ни после литература на языке синдхи не знала более значительного имени — жил в XVIII в. Расцвет театральных форм катхакали и якшагана на юге Индии, успехи литературы урду и маратхи — все это показывает, что искусство и литература народов Индии даже в период очевидного политического застоя отнюдь не оскудели.
Литература XVIII в. по своему типу почти не отличается от литературы предыдущего столетия, составляя вместе с ней период так называемого Позднего Средневековья. Каноны средневековой литературной системы в XVIII в. почти не нарушаются, иерархия жанров и стилей сохраняется. Как и раньше, в основном развиваются поэтические жанры; проза все еще занимает незначительное место, не выходя, как правило, за рамки литературных комментариев, переводов, хроник и сочинений, близких к агиографическим. Каждая из новоиндийских литератур продолжает развивать традиционные сюжеты в традиционных формах, возникших еще в XII—XV вв., а иногда и раньше: расо (героическая поэма) на языках хинди, маратхи, пенджаби; монгол (эпическая поэма, восхваляющая деяния различных божеств на земле) на бенгали; аттакатха (литературное либретто музыкальной и танцевальной драмы) на телугу, каннада и малаялам и многие другие.
