Старшины и баи привлекали акынов к разбирательству внутриродовых конфликтов, поручали им представительство при разборе тяжб с другими родами. В походах акыны были в первых рядах родового ополчения.

Личное начало у акынов выражено менее четко, чем у жырау, поскольку укрепление профессионального начала в творчестве акынов во многом происходит в русле народно-поэтической традиции. Будучи «певцами по ремеслу», выступая на тоях (праздниках) и поминках, на родовых и межродовых сборищах, они поют о «временах, давно прошедших», творят эпос и обращаются к современникам, присутствующим на их выступлениях, с арнау (импровизированными посвящениями). В айтысах (поэтических спорах) акыны, представительствуя от своих родов, оценивают их прошлое и настоящее.

Акынам XVIII в. принадлежат обширные спевы. Известный казахский ученый-этнограф Ч. Ч. Валиханов (1835—1865) свидетельствует, что Шал-акын составил поэтическую родословную рода Атыгай. В ней он воспел предков и современников, включая своего рано ушедшего из жизни отца, Кулеке, и его ближайших родичей — старшин Атыгая. Другой акын — Кусен — сложил эпос о своем современнике и соплеменнике Утегене, старшине и батыре рода Жаныс. Мотивы местных преданий сплетаются в эпосе акынов с темами, значимыми для всего народа.

Наследие прошлого и современность, жанры фольклора и жанры профессионального песнетворчества (айтыс, например) определяют своеобразие искусства акынов. Репертуар акынов перекликается с песнями жырау: у тех и других есть толгау — наставительные и обличительные песни.

Певец в XVIII в. сочетался с моралистом, наставником и обличителем и в акыне, и в жырау, но в разной мере и при различии положения и общественной роли. Предания связывают акынов с народом, часто изображают бедняками, а подчас вожаками поднявшихся против хана соплеменников. Так, Котеш-акын от имени рода требует от хана Аблая кун (плату за кровь), грозит ему возмездием Олжабая и других батыров племени Аргын.

Поэтика акынов ближе фольклору, чем поэтика жырау, и в айтысах, и в толгау, и в назиданиях акынов заметнее повествовательное начало, интерес к быту, описания его. Если поэтические нравоучения жырау отвлеченны или довольствуются одной-двумя подробностями, акыну нужна цепь их, он предпочитает конкретные описания.

Вот наставления жырау о выборе жены. Образ нерадивой женщины создан одной деталью: «Если эта женщина скроит тебе одежду — воротник вывернется, а полы обвиснут». («Черный аргамак» Бухара-жырау). У акына неумеха описана полнее, она ленива, грязна и сварлива: «Не стесняясь, ругается с мужем. Поварешкой ударив собаку, не помыв, опускает в котел» («О женщине» Шал-акына).

Жырау и акыны создавали свои произведения устно путем непосредственной импровизации, хотя некоторые из них читали по-арабски и неплохо знали мусульманско-книжную культуру. Как гласят биографические сведения и предания, в которых сообщается о жизни и песнях жырау и акынов, им были ведомы учение ислама, догмы Корана и правила шариата, а также различные житийные, исторические, летописные и художественные сочинения мусульманских авторов, как изданные, так и рукописные. Правда, большинство жырау и акынов знало их в устной передаче мулл и ходжей. Как пишут путешественники, посетившие Казахстан в XVIII в., среди казахского населения имели хождение старинные рукописные истории о Чингисе, Тимуре. Были также известны такие произведения, как «О мудрости великого и милосердного Аллаха», «Цветы мудрости», «Цвет правды», «Сказания о великом хане Темучине», «Жизнь Чингисхана и Аксак Темира». Все они использовались казахской знатью для поддерживания своего авторитета. А казахский народ, по единодушному мнению всех очевидцев, воспринимал ее изустно. Поэтому воздействие захожей книжности в XVIII столетии было еще невелико.

РАЗДЕЛ ВОСЬМОЙ

-=ЛИТЕРАТУРЫ ЗАКАВКАЗЬЯ=-

ВВЕДЕНИЕ

В XVIII в. трагедия народов Закавказья продолжалась. Не утихала междоусобная борьба. Не раз народы региона подвергались нашествию персидских и турецких полчищ. Многих судьба обрекала на изгнание. Одна из поэм Д. Гурамишвили выразительно озаглавлена: «Бедствия Грузии». В ней изображены трагические события первой половины века — десятилетия грабительских вторжений иноземцев и внутренних раздоров. Но и вторая половина века не принесла облегчения — в самом конце столетия персы вновь вторгаются на закавказские земли и подвергают их разграблению. Феодальные нравы были жестокими. Не щадили они и поэтов. Почти одновременно погибают армянский поэт Саят-Нова и азербайджанский — Молла Панах Вагиф: один от рук персидских захватчиков, другой от руки «своего» повелителя. Да и само существование грузинского и армянского государств было под угрозой. Последний этап своего самостоятельного существования переживали и азербайджанские ханства (Шекинское, Кубинское, Карабахское и др.).

Совместная, часто непосильная и безуспешная борьба народов Закавказья против персидских и турецких захватчиков и все более нарастающее стремление к сближению и союзу с северным соседом, Россией, властно требовали наиболее тесного сплочения сил и выработки общей для всех государственных образований Закавказья внешнеполитической линии.

В качестве везира Карабахского хана поэт Вагиф вел переговоры в Тбилиси с царем Ираклием о заключении военно-оборонительного союза против иранского шаха, готовившего очередной разбойничий поход в Закавказье.

В средневековых условиях феодальной раздробленности наиболее мудрые и дальновидные правители стремились к ограничению власти отдельных феодалов и созданию единого, сильного своей сплоченностью централизованного государства. Постоянная угроза новых нашествий со стороны Персии и Турции вынуждала к миру между закавказскими народами и ориентировала их на Россию. Россия же, в силу собственных интересов не могла безучастно относиться к судьбам Закавказья и к агрессивной политике его соседей, представляющих определенную угрозу и для ее безопасности с юга.

Это привело к заключению в 1783 г. известного Георгиевского трактата, по которому Восточная Грузия вступала под покровительство России на правах протектората. Известно также о существовании дипломатических связей между правителями Западной Грузии, Кубинского, Шекинского, Карабахского и других ханств Азербайджана и представителей царской администрации. В свою очередь армянские купцы и ремесленники также были частыми гостями в российских городах. Все это укрепляло политические и экономические взаимосвязи, отвечавшие интересам России и Закавказья.

История сохранила нам также целый ряд поэтических произведений — од и элегических стихов, посвященных азербайджанскими и армянскими поэтами и ашугами событиям, происходившим в тогдашней Грузии, трагической судьбе столицы Грузии, разграбленной в конце XVIII в. иранским шахом Ага-Мухаммедом. В частности этому событию посвящены песни армянского ашуга Шамчи Мелко и азербайджанского ашуга Шикесте Ширина. Все это свидетельствует о том, как близки были поэтам разных народов Закавказья события, происходившие на всей его территории, как сочувственно относились они к горю соседа. И все же, при всех трагических обстоятельствах исторической судьбы народов региона, XVIII век в его литературном развитии явился переломным: именно с этого времени в азербайджанской, армянской и грузинской литературах начинается процесс обновления, преобразования идейно-тематической основы. Этот процесс явился результатом сдвигов, происходивших в социально-политической жизни народов Закавказья, оказавшегося ареной ожесточенной борьбы между соседними государствами.

Естественно, перелом этот происходил по-разному в трех литературах края — азербайджанской, армянской и грузинской. В азербайджанской литературе увеличивался удельный вес поэтического искусства и дастанной прозы на родном языке, в грузинской и отчасти армянской начинался процесс формирования жанров нового времени.