Ковры были куплены.

Конечно, дом, как и все новые дома, оказался кое-где неудобным, а где-то неправильно спланированным, но Морган считал, что он вполне сгодится, особенно в сравнении с тесными конурками в каменном доме леди Анны на мысе в Порт-Ройяле.

И увы! Не успела еще молодая семья прочно обосноваться в поместье Данке — Лиззи назвала так свою усадьбу от немецкого слова «данке» — «спасибо», — как почтенная старая леди объявила о своем намерении нанести им продолжительный визит. Моргана это известие сильно обеспокоило, потому что вдова сэра Эдварда, освободившись от деспотизма своего мужа, теперь громко заявляла о своем мнении и отстаивала свои права.

— Боже Всевышний! — бурчал Гарри. — Похоже, мы даже недельку не сможем спокойно пожить в нашем доме!

Лиззи подбежала и крепко поцеловала его в лоб.

— Конечно, это немного не вовремя, и мне хотелось бы вначале тут как следует устроиться, но маме надо сменить обстановку. Кроме того, дорогой, вспомни, сколько мы жили у нее, пока этот дом строился?

В результате жарким осенним днем 1667 года Морган находился в на редкость отвратительном настроении. Его плохое настроение частью было обусловлено тем, что сэр Томас Модифорд не хотел, или ему недоставало храбрости, рискнуть выдать комиссию на военные действия против испанцев большому количеству пиратских судов. В результате капитаны по одному, а то и двое-трое сразу, поднимали якоря и ложились на курс к Кайоне, где проныра и хитрец Бертран д'Ожерон, нынешний губернатор Тортуги, с огромной радостью раздавал направо и налево каперские лицензии, амуницию и припасы.

Моргану было совершенно очевидно, что Модифорду еще придется иметь дело с береговым братством, и скоро. Ходили упорные и достоверные слухи, что большие силы испанцев концентрируются на Кубе и Эспаньоле. К этому добавлялся еще и тот несомненный факт, что адмиралу Мэнсфилду не удалось убедить большинство братьев, что британские лицензии предпочтительнее французских.

Но действительно огорчало Моргана то, что его собственная тщательно подобранная и обученная команда уже потратилась до последнего пенни и громко требовала новых действий; многие уже угрожали подписать договоры с другими капитанами. Чума возьми все это! Сегодня вечером после ужина он вынудит сэра Томаса пойти на серьезный разговор, ведь и его собственная заветная шкатулка тоже почти пуста.

Как трудно было отказаться от возможности купить по приемлемой цене великолепные земли с лесами и лугами. Только полный идиот не понял бы, что спустя пять лет такое приобретение удвоится, если не утроится в цене.

Мэри Элизабет быстро обнаружила его страсть к земле и играла на ней. Она постоянно и так осторожно намекала ему, что здесь или там продается кусочек пастбищной земли и стоит всего копейки.

Откуда она узнавала об этом? Жена скромно, невинно улыбалась.

— Разве мой брат Чарльз не служит доверенным секретарем его превосходительства? Конечно, если он намекает, что в продажу поступают какие-то королевские земли, то я не дурочка, чтобы не понять этого.

Итак, к концу первых четырех месяцев семейной жизни вице-адмирал Морган оказался владельцем прекрасного поместья размером почти пять сотен акров, двадцати двух негров-рабов, четырех семей наемных работников — квакеров из Англии — и пяти искателей приключений, которые только что прибыли из колонии его величества в Массачусетской бухте. Последние оказались сообразительными и трудолюбивыми, но слишком уж набожными; в трезвом виде они заботились только о загробной жизни и спасении своих душ.

«Может, сегодня мне удастся убедить сэра Томаса», — думал Морган. Он лениво зашел в дом, где его молодая жена расхаживала в одной хлопковой рубашке, которую на Ямайке носили большинство европейских женщин вместо корсета и многочисленных нижних юбок.

Она улыбнулась ему, словно прохладный ветерок.

— Я так рада, что ты пришел, Гарри. Сколько народу будет у нас к ужину?

— Боже Всевышний! — простонал он, стягивая насквозь промокшую рубашку. — Я что, должен помнить о таких пустяках?

— Сегодня утром ты ушел и ничего мне не сказал, — напомнила ему она. — Кого, кроме сэра Томаса и леди Модифорд, Чарльза и его жены, ты пригласил? Этого назойливого старого мерзавца Мэнсфилда? Гарри, если он еще раз плюнет на мой пол, я… я взорвусь как настоящая бомба!

— Мэнсфилд уехал, — коротко ответил Морган, — поэтому нечего кипятиться. Генри Кот…

— Не могу понять, что ты находишь в этой хитрой жабе. Я ему не доверяю…

— Никто тебя и не просит, Лиззи. Но он умен, полезен и долго был у меня на службе.

Лиззи подергала свои серьги.

— А ты… ты пригласил доктора? Я забыла, как его зовут.

— А, ты имеешь в виду Армитеджа, парня из Виргинии? Да, я его пригласил.

— А скажи, — спокойно расчесывая длинные, роскошные волосы, Лиззи продолжала расспрашивать, — что твои друзья-французы?

— Да, я позвал капитана Трибитора и Гасконца. Это веселый парень, он расскажет тебе много интересного о своих плаваниях.

— Гасконец? — Мэри Элизабет нахмурилась. — Разве он не сражался на стороне этого ужасного Жан-Давида Hay при Маракайбо?

— Оллонэ дррого бы дал за него, — заметил Морган и со вздохом облегчения скинул штаны, — Запомни, ты должна быть вежливой с этими французами, они пользуются авторитетом, и, ты понимаешь, мне нужна их поддержка. Они… э… придут с дамами.

Мэри Элизабет презрительно фыркнула.

— С дамами? Уверена, что самое подходящее название для них — это шлюхи.

— Черт побери, мадам! — Морган бросил на жену спокойный холодный взгляд, который она уже научилась распознавать — и бояться. — Я сказал: «дамы». Девять десятых женщин на этом острове не лучше их, но не всем так везет. Для осуществления моих планов, Лиззи, тебе придется встречаться со многими такими «дамами». Так что прими это к сведению.

Мэри Элизабет поспешно подошла к комоду и вытащила великолепно вышитую скатерть.

— Хорошо, Гарри, будет как скажешь. А кто еще? Я надеюсь, Энох Джекмен придет.

— Да. Я рад, что тебе нравится этот длинноногий мерзавец. В добрые старые дни мы были кровными братьями. Будут еще майор Баннистер с женой и полковник Бaллapд из гарнизона. Том хочет привести мистера Бекфорда, который имеет огромное влияние в Уайтхолле; мы должны быть гостеприимными.

Раздавшийся топот копыт заставил Мэри Элизабет мгновенно броситься к жалюзи.

— Ужас! Это сестра Анна, а я одета как нищая побирушка. Гарри, будь ангелом и позови Дэвиса.

— Я — ангелом? — Он расхохотался. — Знаешь, Лиззи, слишком нелепые ты подбираешь имена для своего бедного мужа. Да, и еще имей в виду, что кредиторы беспокоятся, так что не покупай больше негров.

На ее слегка загорелом лице появилось расстроенное выражение;

— О Гарри, какая жалость! Я слышала, что продаются два сильных раба, их хозяин умер. Пожалуйста, может, мы сможем купить этих двух? Они с Мандинго, очень дешевые, сильные и молодые.

Морган сухо спросил:

— Сколько?

— Восемьдесят дублонов — все равно что даром.

— Значит, с ними что-то не в порядке, — буркнул он. — скорее всего, они опасны или больны триппером.

— Нет-нет! Я ездила туда сегодня и сама осмотрела их; они очень крепкие. — Элизабет слегка надулась. — Разве ты забыл, Гарри? Завтра будет восемь месяцев нашей семейной жизни.

Но напоминание оказалось не совсем кстати.

— Восемь месяцев! — произнес Морган. — А ты думаешь только о покупке рабов. Когда, позволь спросить, ты подаришь мне наследника?

Мэри Элизабет покраснела до самых ушей.

— Имей терпение, Гарри. Такие… такие вещи не зависят только от желания жены. — Она неуверенно улыбнулась. — Поверь мне, я старалась.

При виде ее удрученного лица он смягчился, обнял Лиззи и поцеловал ее.

— Я верю, и, кроме того, ты хорошо старалась. А теперь займись делом.

Хотя уже прошел сезон дождей, и «доктор», прохладный ветер с моря, шевелил жалюзи, в длинной гостиной поместья Данке было так жарко, что все мужчины скинули с себя сюртуки и жилеты. Равнодушные к условностям, два французских капитана пошли еще дальше: сняли не слишком-то чистые рубашки и развалились на стульях; покрытые шрамами загорелые тела поблескивали в пламени свечей. Дамы уже давно удалились в соседнюю комнату, откуда смутно доносились их голоса и звонкий смех, но не слишком разборчиво, потому что двери красного дерева были плотно закрыты.