«Все это хорошо, — подумал он, — пока старик Уаттс остается в силе, но если французы одержат верх, что тогда?»

Джекмен потрепал его по плечу.

— Давай убираться отсюда. Мне не нравятся взгляды французов. Иуда Искариот! Ты слишком задел их своей речью. И когда ты научишься держать язык за зубами?

— Я всегда буду говорить правду, — отрезал Морган. — Но ты прав, Энох, нам лучше уйти, пока еще есть возможность.

В голове у Моргана все еще шумело от рома, который он выпил в попытке утолить уязвленную гордость — и заглушить свою вечную влюбчивость. Вместе с Джекменом он направился к тихой аллее. Но было уже поздно. Неожиданно перед ними возникли несколько фигур в ярких лохмотьях.

Впереди стоял Ив Тиболт, убийца Левассера, на руках которого была кровь еще многих других людей. Свирепые, изуродованные болезнью, черты лица пирата скривились в угрожающей гримасе.

— Мои поздравления, месье капитан, — протянул он. — Приятно видеть, что Гарри Морган гораздо смелее врет про своих товарищей, чем сражается с нашими врагами на Эспаньоле.

Джекмен увидел, как напряглись мускулы у его капитана, и громко и спокойно ответил Тиболту голосом, который хорошо было слышно на берегу:

— Конечно, прикончить друга ударом ножа в почки — гораздо более аристократичное занятие.

Распахнулись двери, и полураздетые шлюхи высыпали на улицу, а мужчины побросали свои дела и помчались к месту стычки. Высказанные таким тоном слова обычно служили прелюдией к более или менее кровавой драке.

— Ты врешь! — Черты расплывшегося лица Тиболта судорожно дернулись. — Да мне приятнее смотреть на червяка, который ест падаль, чем на тебя.

Все еще не берясь за саблю, Морган вышел из аллеи и постепенно продвигался к берегу — он хотел, чтобы как можно больше народу стали свидетелями того, что должно было произойти. Убьет ли он сам француза или падет в схватке, население Кайоны должно видеть и запомнить это. Он прищурил глаза, чтобы освоиться при ярком свете. Хорошо, что у Тиболта такая яркая красная рубашка.

— То, что ты умеешь лаять, наверное, радует ведьму, твою мамашу. — Морган сбросил ботинки — зачем давать Тиболту преимущество, если он босиком. — А теперь проверим, так ли хорошо ты кусаешься, как тявкаешь?

Отступив на несколько шагов назад, Джекмен закусил губы. Конечно, Гарри и сам знает, что Тиболт не хвастун, а опытный боец, владеющий дюжиной ударов и приемов, которые стоили жизни слишком многим обитателям Кайоны.

Тиболт был высоким, на голову выше Моргана, и очень опасным противником. Крепко сложенный, он обладал длинным боевым выпадом фехтовальщика и быстрыми, все подмечающими глазами. Наверное, когда-то он жил на побережье Москитного берега, судя по татуировке, типичной для этого побережья. Француз удовлетворенно откинул назад засаленные черные лохмы и вступил в круг, образованный толпой собравшихся пиратов.

Также выступив вперед, Морган резко бросил:

— Джекмен, приведи гичку. Черт тебя побери! Делай, что тебе говорят!

Поднялся шум; теперь на берегу собралось уже около сотни зрителей обоих полов и многих национальностей.

— Стойте! — Бартоломью Португалец, голландец по происхождению, с покрытым шрамами лицом, прокладывал себе дорогу сквозь толпу. — Отойдите. Ха! Опять ты, Морган? Снова неприятности? Черт побери! Ты этого заслуживаешь, но будь я проклят, если не помогу тебе. Отойдите, грязные ублюдки! И не вмешиваться в драку, -заявил он. — Готовы?

Специально для зрителей Ив Тиболт взмахнул несколько раз широким испанским мечом. Обоюдоострый меч был выкован в Толедо. Это было настоящее оружие, а не просто игрушка, хотя рукоятку его и украшали два топаза.

Морган размял ноги, пытаясь привыкнуть к предательски скользкому песку. В раскаленном до предела воздухе Португалец махнул шляпой с пером и крикнул:

— Начали!

Какую-то долю секунды Тиболт и Морган медлили, держа оружие наготове, а потом Морган сделал выпад, и короткое тяжелое лезвие его палаша рванулось в сторону красной рубашки с проворством змеи.

Тиболт захохотал и в свою очередь сделал яростный выпад, а потом нанес удар, направленный Моргану в голову. Меч просвистел на расстоянии волоска от носа уклонившегося валлийца.

Вот тут Морган понял, что если он собирается рассчитывать только на умение владеть мечом, то у него нет никаких шансов. Но он постарался собраться с силами и нанес такую серию сильных ударов, что Тиболту волей-неволей пришлось направить все силы на то, чтобы их парировать. Зрители приветствовали преимущество, которое было у валлийца благодаря силе и мощи его ударов. Снова и снова Морган чувствовал сотрясение в запястье, когда его палаш сталкивался с мечом Тиболта.

«Давай! — кричал ему предостерегающий внутренний голос. — Если ты расслабишься, ты покойник».

Теперь Морган уже дышал коротко и отрывисто, но он все равно не давал Тиболту, искусному фехтовальщику, ни малейшего шанса самому перейти к атаке.

Морган прекрасно понимал, что не сможет долго придерживаться такой тактики, просто не хватит сил. С губ у него капала слюна, и мускулы правой руки болели так, словно их пронзали раскаленной проволокой. Собравшись, он нырнул вперед, из последних сил стараясь пробить защиту Тиболта. Исключительно силой удара ему удалось отбить парирующий удар француза и на мгновение парализовать его запястье, что дало возможность палашу англичанина вонзиться прямо в грязную шею Тиболта, и оттуда хлынула струя яркой артериальной крови.

Тиболт на мгновение застыл на месте, а потом среди восторженных воплей зрителей отступил назад с округлившимися глазами.

— Вот тебе! — Морган чувствовал, что враг его уже умирает, но все равно вонзил конец палаша глубоко, прямо в шелковую красную рубашку.

Издавая странные булькающие звуки, убийца Левассера опрокинулся на испещренный пятнами крови песок, словно марионетка, у которой оборвали ниточки. Француз широко раскинулся на спине и от этого казался еще более огромным. Его дрожащие пальцы судорожными движениями хватали песок.

Тяжело дыша, Морган огляделся; в Кайоне никогда нельзя было предугадать, что последует за подобной стычкой — а потом он наступил поверженному врагу на грудь и, напрягая мускулы, высвободил свое оружие. Он дважды крутанул палашом над головой, чтобы очистить его от капель крови и напугать возможных врагов.

— К-кто нибудь еще с-сомневается в английской х-храбрости? — И присутствующие навсегда запомнили его взгляд, в котором светилась неприкрытая угроза.

Никто не произнес ни слова, но Бартоломью Португалец, сейчас еще больше смахивавший на гориллу, чем обычно, подошел и пожал Моргану руку.

— Черт побери, друг Гарри! Ты храбр, как тигр, и силен, как бык. Но, — тут он понизил голос, — лучше тебе отплыть, пока кто-нибудь из головорезов Дабронса не схватился за арбалет и не всадил тебе стальную стрелу между лопаток!

Как шкипер «Вольного дара» — громкий титул для человека, который прокладывает курс небольшого семитонного кеча [38], — Джекмен чаще всего устраивался рядом с рулевым, огромным иссиня-черным негром, у которого был дар Божий идти по морю так, чтобы в парусах всегда был ветер, а корабль следовал по намеченному курсу.

Странно, но даже спустя столько времени Генри Морган не мог совершенно освоиться с огромными, протяженными водными просторами, которые составляли Карибское море. Корабль мог плыть целую неделю и не встретить ни одного судна, и не наткнуться ни на один клочок земли. Земли здесь тоже были пустынными — они находили сколько угодно маленьких необитаемых островов, бухт и заливов. Может быть, именно это выводило Гарри из себя?

Облокотившись на поцарапанный и плохо покрашенный борт «Вольного дара», Джекмен громко плюнул на стайку дельфинов, резвящихся у борта судна. Он так и не догадался, что произошло на следующую ночь после их возвращения в Кайону. С тех пор в поведении Моргана появился какой-то цинизм и горечь, которых раньше не было. Он готов был дать голову на отсечение, что Сьюзан Уаттс имела к этому какое-то отношение. Гарри, конечно, увлекся второй дочкой Элиаса Уаттса, а он сам все больше привязывался к нежной и мягкой, похожей на котенка, Люси. Помощник капитана уставился на яркое голубое небо и огромные белые башни облаков, подсвеченные золотым, желтым и серебристым светом.