Все дело в том, что, начнись общее восстание флота, и Матюшенко бы там ничего не светило. В «Централке» были ребята намного умнее и грамотнее его, да к тому же с хорошими родственными связями. Малограмотный, угрюмый, склонный к садизму и откровенно анархиствующий Матюшенко там был бы, что называется, «не ко двору». В «Централке» заправляли другие. К примеру, руководитель восстания на судне «Прут», один из лидеров «Централки» матрос Петров-Стопани, был племянником известного революционера Стопани («Карпа»). А поэтому организацию мятежа на «Потемкине» ранее намеченного «Централкой» срока следует считать полнейшей инициативой Матюшенко, организованной с единственной целью – самому стать лидером.
Уже 1 июля 1905 года газета «Санкт-Петербургские ведомости» сообщала, что в Констанце один из потемкинцев заявил иностранным журналистам, что по предварительному плану им следовало ожидать условного сигнала к восстанию всего Черноморского флота, а на «Потемкине» как на грех возник спор из-за качества пищи – этим весь план и был нарушен. Если тогда еще кто-то мог принять это за газетную «утку», то сегодня известен целый ряд достоверных подтверждений: план общефлотского восстания действительно существовал. И это многое объясняет. Выходит, что команду «Потемкина» уже заранее готовили к неповиновению, настраивали против корабельного начальства, побуждали к протестным действиям в течение долгого времени – речами агитаторов, прокламациями и воззваниями на тайных сходках и митингах. Такую целенаправленную «накачку», к технологиям которой мы еще вернемся, один из матросов «Потемкина», Иван Лычев, метко сравнил с нагнетанием пара в котлах – при первом же возбуждении эти клапаны и сорвало! Впоследствии, уже после ареста Матюшенко, заведующий политической частью имперского департамента полиции Рачковский известит начальство о признании, сделанном Афанасием Матюшенко: «У нас предполагался бунт на “Потемкине” на два дня позднее, но пища вызвала мятеж раньше, и этим нарушен был общий план».
О том, как заранее и тщательно готовила «стихийный» мятеж банда Матюшенко, проговорился в своих воспоминаниях весьма близкий к Матюшенко потемкинец Н. Рыжий: «После того, как Матюшенко призвал команду к оружию, восстание пошло, как по команде, быстро. Это значит, что подготовка, которая велась на корабле, была использована, и многие участники знали свое место и обязанности. Поэтому пошло все быстро. Вначале казалось странным: как это могло случиться, что как только заскочили первые ряды восставших в батарейную палубу, сразу уже начали стрелять. Но это объяснилось тем, что кто-то из матросов строевой части корабля позаботился об этом раньше. Он на всякий случай там же у батарейной палубы, за икону святого Николая-угодника спрятал обоймы патронов, которые и были использованы восставшими в первый момент… Революционеров, которые были готовы на любые революционные действия, было человек 70».
Относительно того, кто фактически должен был возглавить мятеж всего Черноморского флота, любопытны изыскания украинского историка Евгения Шафранского: «Содержание этого плана (плана восстания флота. – В. Ш.) изложил в своем предсмертном письме на борту плавучей тюрьмы Александр Петров: “Мы видели, как трудно сделать восстание всеобщим, необходимо, чтобы оно охватило широкий район. А где же такой широкий район, как не у нас, на Черном море? Кто, как не мы, матросы, начав революцию в Севастополе, способны перебросить ее сразу на Кавказ, с Кавказа в Одессу, в Николаев. О том, что войско возьмет участие, мы не сомневаемся. Ощутив за собой поддержку флота, оно бы отбросило все опасения. Потому мы готовились начать дело”». Так что фактическим лидером общефлотского мятежа являлся, по-видимому, именно Петров-Стопани. После предательства Матюшенко он предпринял отчаянную попытку спасти ситуацию: поднял бунт на транспорте «Прут», на котором служил, и помчался на перехват «Потемкина», чтобы забрать власть у Матюшенко и начать действовать в интересах «Централки». Но «Потемкин» он так и не настиг. Может, ему просто не повезло, может, Матюшенко сделал все от него зависящее, чтобы не встретиться с «Прутом». Вскоре «Прут» был перехвачен эсминцем «Стремительный». Петров-Стопани был арестован и после суда казнен.
Б. И. Гаврилов в своей книге «В борьбе за свободу» пишет: «События, происшедшие на броненосце “Потемкин”, приоткрывают одну историческую тайну, о которой впоследствии поведал активный троцкист Христиан Раковский: “Бунт на “Князе Потемкине” – это частичный, преждевременный срыв обширного, смело задуманного плана всеобщего восстания, которое должно было охватить огненным кольцом весь русский Черноморский флот. Это восстание должно было вспыхнуть в июле, во время больших морских маневров. По условному сигналу – две ракеты, выпущенные с палубы броненосца “Екатерина II”, – участвовавшие в заговоре матросы должны были убить своих офицеров и от “имени народа” овладеть всеми судами. Как известно, несчастный инцидент с тухлым мясом преждевременно вызвал бунт на “Князе Потемкине” и разрушил весь наш план».
Еще более конкретно об этом плане писал в своих воспоминаниях Фельдман: «Восстание должно было вспыхнуть на Тендре, пустынном острове, куда ежегодно выезжает на маневры эскадра. Ночью, в заранее условленный час, на всех кораблях участники заговора бросятся на спящих офицеров, свяжут их и объявят республику». Но, думается, мало кто из участников намечавшихся событий догадывался, что речь идет не об установлении республиканского строя во всей России, а о создании иудейской республики, отделенной от России. Похоже, об этом не знал даже Матюшенко, который за несколько дней до выхода к Тендре на стрельбы запрашивал Севастопольский комитет Бунда, не нанесет ли «Потемкин» вреда революции, если поднимет мятеж. Этот запрос вызвал переполох среди еврейских сепаратистов. «Состав команды “Потемкина”, – писал Фельдман, – не особенно благоприятствовал восстанию». На броненосце почти не велась агитация, матросы считались самыми отсталыми, им больше импонировал бунт, чем организованное восстание. Поэтому Севастопольский комитет, не желая разъединять действия матросов-заговорщиков, просил Матюшенко не предпринимать никаких действий до начала восстания на других кораблях.
И опять обратимся к книге Б. И. Гаврилова «В борьбе за свободу»: «“Централка” ускорила подготовку всеобщего восстания матросов Черноморского флота, намечая его на время маневров осенью 1905 г. Члены “Централки” полагали, что к этому времени революционное движение в России достигнет наивысшего подъема, а кроме того, они знали, что в связи с учениями корабли будут обеспечены боеприпасами. Поскольку далеко не все корабли были затронуты социал-демократической пропагандой, революционные матросы рассчитывали до конца маневров успеть провести на них соответствующую работу. Осенью же уходили в запас старослужащие матросы, слабо охваченные революционной пропагандой, а те, кого призвали вместе с первыми моряками социал-демократами Черноморского флота, оставались на службе. Революционные матросы считали, что их сверстники более восприимчивы к социал-демократической пропаганде и агитации и поддержат восставших товарищей. Надеялись они и на поддержку солдат севастопольской крепостной артиллерии. А береговым артиллеристам должны были помочь десантники команд учебного судна “Прут” и учебного крейсера “Днестр”. Начинать восстание должен был эскадренный броненосец “Екатерина II”, имевший самую крепкую организацию РСДРП.
В случае неблагоприятной ситуации для восстания на море оно должно было начаться во время парада у Владимирского собора. Самым надежным матросам поручалось уничтожить собравшееся в одну группу начальство и поднять на мачте штаба флота сигнал к общему выступлению матросов и солдат гарнизона. Об этом было написано в письме матросов-предателей, посланном ими адмиралу Г. П. Чухнину из Румынии уже после сдачи “Потемкина”. Другие источники не сообщают о таких деталях первого плана восстания. В том же письме было указано, что сведения получены “от одного матроса, состоявшего членом социал-демократического кружка и принимавшего деятельное участие в беспорядках на броненосце “Потемкин”. Учитывая это, а также реальность выполнения изложенного плана, можно почти не сомневаться, что он действительно существовал и мог бы обеспечить успех Восстания.
