Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– А ну-ка стоп! Вы не можете этого сделать, вы не умеете! И я тоже. А у директора этого сумасшедшего дома, похоже, еще остались некоторые моральные принципы, запрещающие…

– Мы этого не знаем. Это всего лишь предположение.

– Не совсем предположение. Кстати, у меня тоже могут быть некоторые моральные принципы. Возможно, мне было бы интересно торчать возле нее и наблюдать, как она растет… отчего, возможно, я свихнусь. Или свихнусь оттого, что попытаюсь вырастить из нее свое подобие – жуткая участь для бедной девочки! Или оттого, что попытаюсь уберечь ее от превращения в такого мерзавца, как я, хотя это будет заложено в ее природе… У меня нет права ни на то, ни на другое, ведь она – живой человек, а не моя игрушка. К тому же мне пришлось бы стать отцом-одиночкой. Я уже пытался в одиночку воспитать дочь – по отношению к девочке это несправедливо.

– Лазарус, вы изобретаете возражения. Уверяю вас, Иштар охотно согласится стать и суррогатной и приемной матерью. В особенности, если вы пообещаете ей сына. Спросить у нее?

– Вот что, сынок, прикрой-ка дверцу в свою мышеловку. Минерва, поставь там знак вопроса – не хочу торопиться с делом, касающимся другого человека, в особенности еще не рожденного. Айра, напомни, чтобы я рассказал тебе о близнецах, которые не были друг другу родственниками.

– Этого не может быть. И вы пытаетесь сменить тему разговора.

– Совершенно верно. Минерва, детка, что у тебя найдется еще?

– Лазарус, у меня есть еще одна программа – она не опасна и с вероятностью, близкой к единице, предоставит вам нечто новое и неиспытанное.

– Слушаю.

– Это анабиоз…

– И что же в нем нового? Его стали применять, когда я еще был совсем мальчишкой, мне было едва за двести. Им пользовались еще на «Новом фронтире». Но и тогда он привлекал меня не более, чем теперь.

– …в качестве средства путешествия во времени. Если предположить, что за х лет разовьется нечто новое – а в этом можно не сомневаться, если обратиться к истории человечества, – то вам остается лишь выбрать промежуток времени, за который, по вашему мнению, мир обретет подходящую вам новизну. За сотню, или за тысячу, или за десять тысяч… сколько угодно. Остальное – чисто технические детали.

– Ничего себе «детали» – я буду спать, не имея возможности защитить себя.

– Но, Лазарус, вы можете не ложиться в спячку, пока я не выберу техническое решение, которое вас устроит. Сотня лет, безусловно, проблем не составит. Тысяча лет новых проблем тоже не создаст. Для десяти тысячелетий я спроектирую искусственный планетоид, оснащенный отказоустойчивыми системами, которые гарантируют вам автоматическое пробуждение в случае чрезвычайной ситуации.

– Девочка моя, это же куча работы.

– Я уверена, что способна ее проделать, Лазарус, но вы имеете право раскритиковать и отвергнуть любую часть моего проекта. Но рано вести речь о вариантах проекта, пока вы не назвали мне определяющий параметр – а именно период времени, за который, по вашему мнению, в мире возникнет что-то для вас новое. Или вы хотите, чтобы я дала вам некоторые советы?

– Ух… придержи лошадей, дорогуша. Предположим, ты поместила меня в жидкий гелий, под защиту от ионизирующих излучений, в невесомость…

– Нет проблем, Лазарус.

– Так я и предполагал, дорогуша, я не пытаюсь недооценивать тебя. Но предположим, какой-нибудь твой безотказный переключатель выходит из строя и, вместо того чтобы проснуться, я продолжаю спать – века, тысячелетия, и так без конца. Не мертв и не жив.

– Я могу спроектировать конструкцию, в которой подобных проблем не будет. Но пусть даже случится то, что вы сказали. Чем это хуже для вас по сравнению с тем, что вы нажмете свою кнопку? Согласившись на такой вариант, вы ничего не потеряете.

– Ну, это же очевидно! Если за всей этой болтовней о бессмертии или о загробной жизни в каком-то виде что-нибудь стоит – я сейчас не буду обсуждать, правда это или нет, но если это правда, то, когда все будут восставать из гробов, меня не окажется на месте. Я буду спать – все еще живой – где-то в космосе. И опоздаю на последнюю лодку.

– Дедушка, – проговорил я, теряя терпение, – перестаньте выкручиваться. Если вам не нравится, достаточно сказать «нет». Но Минерва безусловно предложила вам способ достичь чего-нибудь нового. Если ваш аргумент действительно обоснован – а я в этом сомневаюсь, – значит вы попадете поистине в уникальное положение: вы окажетесь единственным из миллиардов людей, который в тот самый гипотетический и маловероятный Судный день окажется в стороне от этого сборища. Старый вы негодяй, вы же вряд ли упустите такую возможность смыться!

Лазарус проигнорировал мой выпад.

– Почему это он «маловероятный»?

– Потому. Не будем спорить об этом.

– Потому что ты не способен этого доказать, – возразил он. – Свидетельств ни за, ни против не существует, поэтому как ты можешь рассуждать о вероятности любого исхода? Я же сказал только, что, если случится нечто подобное, желательно играть по правилам. Минерва, ставь вопросительный знак. Идея действительно обладает всеми заявленными достоинствами, и я не сомневаюсь в ваших инженерных способностях. Но это как тестирование парашюта, билет в один конец: если прыгнул, передумывать поздно. Поэтому давайте рассмотрим остальные идеи, прежде чем остановиться на этой, даже если на перечисление их потребуются годы.

– Тогда я продолжу, Лазарус.

– Спасибо, Минерва.

Лазарус задумчиво поковырял в зубах ногтем большого пальца. Мы ели, но я не упоминал о перерывах для отдыха и еды и не буду делать этого впредь. Сколько их было и как они проходили, гадайте сами. Подобно речам Шахерезады, анекдоты Старейшего неоднократно прерывались по разным несущественным причинам.

– Лазарус…

– Да, сынок? Замечтался… о стране далекой, и девке, той, что умерла[31]. Извини.

– Вы могли бы помочь Минерве в ее поисках.

– Неужели? Едва ли. Она лучше меня умеет искать иголку в стоге сена. И впечатляет в этой роли.

– Да, но ей нужны данные. А в наших знаниях о вас огромные пробелы. Если бы мы – Минерва то есть – знали все пятьдесят с лишком ваших специальностей, можно было бы отменить несколько тысяч возможных. Например, случалось ли вам быть фермером?

– Несколько раз.

– Да? Теперь она это узнает и не предложит ничего связанного с сельским хозяйством. Хотя могут существовать виды сельского хозяйства, вам неизвестные, но степень новизны, конечно же, не будет отвечать вашим требованиям. Почему бы вам не составить перечень того, чем вы занимались?

– Сомневаюсь, что запомнил их все.

– Ну, этому ничем не поможешь. Но составление перечня может вызвать новые воспоминания.

– Ух… дай подумать. Всякий раз, оказавшись на населенной планете, я прежде всего принимался изучать местные законы. Не затем, чтобы практиковать… Впрочем, какое-то время я был очень даже деятельным адвокатом по уголовным делам – это было на Сан-Андреасе. Но обычно я делал это для того, чтобы усвоить ключевые правила. Нельзя же показать прибыль или – что то же самое – скрыть ее, если не знаешь правил, по которым ведется игра. Закон следует нарушать со знанием дела – это куда безопаснее, чем преступать его по неведению.

Но однажды это привело к противоположному результату, и меня сделали председателем Верховного суда планеты – как раз вовремя, чтобы спасти мою шкуру. И шею.

Так, посмотрим: фермер, адвокат, судья… как я упоминал, приходилось заниматься медициной. Шкипер – на самых разнообразных судах, чаще всего исследовательских, но иногда на грузовых или эмигрантских. А однажды я был капитаном на капере с командой из таких негодяев, которых к маменьке на чай не пригласишь. Учителем был – только меня выгнали, когда узнали, что я преподаю детям чистую правду, – это считается особо тяжким преступлением в любой части Галактики. Однажды участвовал и в работорговле, но как потерпевшая сторона – был рабом.

вернуться

31

Парафраз строки из трагедии Кристофера Марло «Мальтийский еврей». – Примеч. С. В. Голд.

34
{"b":"204181","o":1}