Магия вырвалась на свободу. Уолдо это объяснение казалось ничем не хуже других. Причинно-следственные связи полетели к черту. Священные физические законы больше не имели силы. Магия. Выражаясь словами Грампса Шнайдера, все зависит от того, как посмотреть.
По всей видимости, Шнайдер знал, о чем говорит, несмотря на то что понятия не имел о физической теории, на основе которой построены приемники де Калба.
Минутку! Подождите. А что если ошибка кроется в самом начале? Вполне возможно, Уолдо подходил к проблеме с неверной позиции – позиции, которая вынуждала его относиться критически ко всем утверждениям старика и основывалась на уверенности в том, что ему о данном вопросе известно гораздо больше, чем Шнайдеру. Конечно, Уолдо сам приехал к Шнайдеру, но приехал-то с мыслью о нем, как о деревенском знахаре, который хоть и обладает некоторой полезной информацией, но тем не менее остается суеверным невеждой.
А не попробовать ли рассмотреть ситуацию с другой точки зрения? Давайте-ка предположим, что каждое слово Грампса Шнайдера заключает в себе конкретное знание, основанное скорее на фактах, нежели на невежественных предрассудках.
Он устроился поудобней и приготовился к длительному размышлению.
Во-первых, Шнайдер не переставал повторять слова «Иной Мир», Что они означают в буквальном смысле слова? Миром называется пространственно-временной континуум, но отличный от того, в котором находимся все мы. Теоретическая физика не нашла бы, что возразить против подобного утверждения. С давних пор известны классические рассуждения о возможности существования бесчисленного множества континуумов.
Допущение такого рода очень удобно для некоторого типа выкладок.
Действительно ли Грампс Шнайдер употреблял выражение «Иной Мир» в буквальном смысле? Поразмыслив, Уолдо пришел к убеждению, что тот имел в виду именно физический мир, хоть и не мог воспользоваться соответствующей научной фразеологией. «Иной Мир» кажется поэтической метафорой, но выражение «дополнительный континуум» подразумевает конкретное физическое значение. Термины сбили его с толку.
Шнайдер сказал, что Иной Мир находится вокруг нас – здесь, там – везде. Не имеем ли мы здесь пространства, находящегося во взаимно однозначном соответствии этому миру? Такое пространство может быть бесконечно близким, но тем не менее незаметным и недосягаемым для наших органов чувств, подобно тому, как две плоскости способны приближаться друг к другу на невообразимо малое расстояние и оставаться при этом отдельными, непересекающимися плоскостями.
Иной Мир не был полностью недосягаем. Шнайдер говорил о проникновении в него. Мысль сама по себе фантастическая, но необходимая для целей исследования. Старик подразумевал – нет, прямо утверждал, что суть вопроса зависит от того, куда направлено внимание ума.
Была ли эта мысль такой уж фантастичной? Если континуум находится на бесконечно малом, но не досягаемом никакими физическими средствами расстоянии, не уместно ли предположить, что легче проникнуть в него с помощью некоего искусного и, возможно, подсознательного умственного усилия? Вопрос о возможности подобной операции – довольно тонкий, но, Бог свидетель, никто не знает ничего определенного о том, как работает мозг. Буквально никто. Смешно пытаться объяснить процесс написания симфонии в терминах взаимодействия коллоидов. Нет, никто не знает, как работает мозг. Еще одна необъяснимая способность сознания вряд ли способна сильно затемнить общую ситуацию.
Если хорошенько подумать, то само представление о сознании и мышлении покажется фантастическим и невероятным.
Значит так: Мак-Леод вывел из строя свой самолет посредством дурных мыслей; Шнайдер исправил поломку тем, что придал своим мыслям правильное направление. Что дальше?
Предварительное заключение появилось почти мгновенно. Сбои в работе де Калбов должны быть отнесены на счет ошибок рабочих, которые обслуживают эти приборы. Усталые, переутомленные и обеспокоенные рабочие каким-то, пока неизвестным, способом поражали, или заражали, приемники своими тревогами. Попросту говоря, в приемниках случилось короткое замыкание в Ином Мире. Нелепая терминология, однако способная помочь нарисовать общую картину происшедшего.
Гипотеза Граймса! «Усталость, переутомление, беспокойство». Доказательства пока не было, но он уже чувствовал уверенность. Эпидемия аварий стала материальным выражением общей миастении, вызванной ультракоротковолновым излучением.
Если это правда…
Уолдо включил видеосвязь с Землей и заказал разговор со Стивенсом.
– Доктор Стивенс, – начал он сразу, – необходимо немедленно принять кое-какие предварительные меры предосторожности.
– Какие именно?
– Сперва ответьте мне: у вас было много отказов приемников де Калба на личном транспорте? Каков процент подобных аварий?
– Я не могу с ходу назвать точные цифры, – ответил несколько заинтригованный Стивенс, – но думаю, что процент очень небольшой. Поломки в основном происходят на коммерческих линиях.
– Как я и предполагал. Владелец личной машины не станет отправляться в путь, если почувствует, что не в состоянии лететь. А наемный пилот должен работать в любом состоянии. Организуйте специальный медицинский осмотр пилотов коммерческих кораблей, на которых стоят приемники де Калба. Отстраните от полетов всех, кто находится не в лучшей форме. Позвоните доктору Граймсу, он скажет, на что необходимо обратить внимание в первую очередь.
– Вы ставите перед нами слишком сложную задачу, мистер Джонс. Дело в том, что большинство таких пилотов – да практически все – не являются сотрудниками фирмы. Мы не имеем возможности контролировать их работу.
– Это ваши проблемы, – пожал плечами Уолдо. – Мое дело – объяснить, как снизить количество аварий до тех пор, пока я не найду окончательного решения.
– Но…
Уолдо не услышал продолжения фразы, поскольку выключил связь, посчитав, что разговор окончен. Он уже слышал вызов на специально арендованной линии, которая держала постоянную связь с его наземным административным отделом – «дрессированными тюленями». Те получили довольно странные инструкции – достать книги по магии. Старинные книги, редкие книги.
Прежде чем начать действовать, Стивенс решил посоветоваться с Глисоном. Тот пришел в замешательство.
– Он не объяснил, зачем это нужно?
– Ни одним словом. Велел только обратиться к доктору Граймсу за указанием, на что специально обратить внимание.
– Доктору Граймсу?
– Это врач, который познакомил меня с Уолдо. Наш общий друг.
– Да, припоминаю. М-м-м… Трудная задача – отстранить от полетов людей, которые работают на другие фирмы. Впрочем, думаю, что кое-кто из наших крупных клиентов согласится сотрудничать с ними в случае, если мы сможем представить разумное обоснование. Тебя что-то смущает?
Стивенс рассказал о последней, необъяснимой выходке Уолдо.
– Что если это задание повлияло на него точно так же, как и на доктора Рамбо?
– М-м-м. Вполне возможно. И в этом случае нам бы не стоило следовать его совету. Ты можешь предложить что-нибудь другое?
– Нет, не могу.
– Тогда нам не остается ничего иного, как выполнять его указания. Это наша последняя надежда. Пустая, может быть, но другой у нас нет.
Стивенс слегка оживился.
– Я могу поговорить с доком Граймсом. Он знает об Уолдо больше других.
– Тебе в любом случае придется с ним консультироваться, не так ли? Вот и не откладывай разговор.
Граймс выслушал рассказ о происшедшем, не проронив ни слова, а затем сказал:
– Похоже, Уолдо имеет в виду симптомы, которые я наблюдал в связи с коротковолновым облучением. Это просто. Все доказательства содержатся в подготовленной мною монографии. Сейчас я тебе расскажу.
Информация не убедила Стивенса. В нем еще более утвердилось подозрение, что Уолдо потерял контроль над собой. Однако вслух он ничего не сказал. Граймс продолжал: – Во всех других отношениях, Джим, я не смог заметить признаков умственного расстройства.
