— То есть вам нужен коронованный козёл отпущения. И вы предлагаете сию почётную миссию мне?

— Ты не права дважды. Не козёл отпущения, а император. Подтирать ему сопли и подтягивать штаны мы не будем, если честно, лично у меня чуточку другие планы. И тебе эту миссию мы доверить не сможем при всем желании — престол женщиной не наследуется, этот закон в империи соблюдали неукоснительно. Конечно, крутые времена требуют крутых решений, но лучше пусть эти решения будут незаметны для окружающих.

— Тогда что?

— А будешь ты у нас пугалом.

Вот теперь девушка обалдела окончательно. После чего выразилась в том смысле, что за пугало можно и в лоб получить. Ковалёв улыбнулся — как только почувствовала себя равной среди равных (ох и опасная это иллюзия, если вдуматься), так сразу же начала характер показывать. Характер — это хорошо, конечно, но зачем же грубить старшим по званию? Именно это он и постарался донести до девушки, ни разу не сорвавшись на ругань, зато внушительно похлопывая по столу тяжёлой дланью. Дайяна прониклась или сделала вид, что прониклась, такие нюансы Ковалёва в общем-то не интересовали.

После восстановления статус-кво адмирал популярно объяснил девушке, что он имел в виду. На самом деле, всё было достаточно просто: сама Дайяна трон наследовать не могла, зато её сын — запросто, на сей счёт, в случае отсутствия законного наследника, никаких формальных препятствий не существовало. Конечно, наследника не было ещё даже в проекте, но это Ковалёва как раз и не волновало — ну, будет Дайяна называться не императрицей, а регентшей, ничего страшного. Но главное было даже не в этом. Просто само наличие девушки, с учётом развития ситуации с престолонаследованием, служило для остальных претендентов, если они найдутся, конечно, фактором устрашения. По принципу: если не договоримся, то идите на фиг, у нас жизнеспособный вариант и без вас есть. Конечно, вряд ли кому-то это особенно понравится, но во все времена как раз «кого-то» никто и не спрашивает. Сговорчивее быть в любом случае придётся, только и всего. Особенно если будут понимать, что при нужде убить — не убьют, но пальцы оттопчут.

В ответ на последнюю реплику Дайяна с интересом поинтересовалась: а почему не убьют-то? Из-за того, что в предках императоры были? Так ведь кровь-то у всех красная, и прецедент уже имеется.

— Да-а, политика — дело грязное, — прокомментировал Шерр, внимательно наблюдая за реакцией Ковалёва. На лице адмирала появилось на мгновение выражение лёгкой брезгливости, но тут же исчезло — мимикой супер владел неплохо. — Мы ведь, мадемуазель, не политики, мы — солдаты. Одно дело — убить человека в бою, другое — ткнуть ножом из-за угла. Своя этика, так, наверное, правильнее всего сказать.

— Но этих… которые подняли мятеж при вашем появлении и ударили нам в спину, их-то вы, будем называть вещи своими именами, именно так и убили.

— А это были и не люди, — спокойно ответил Ковалёв. — Либераст — не человек.

— Оригинально. Значит, вы делите своих противников на людей и не людей?

— Да, к не людям относятся такие вот предатели. Ну, ещё всевозможные маньяки, извращенцы…

— Ясно. В таком случае я согласна.

«Вот незадача, — подумал Ковалёв, — а ведь это она нас опять проверяла. Развела, как лохов. И кто, интересно, в результате командовать будет?» А вслух сказал:

— Кстати, о не людях. Что это за ящероподобные пакости вместе с твоим… э-э-э… братцем нам попались? Горят они неплохо, но и сами стреляют метко.

— Не знаю, — пожала плечами Дайяна. — Точнее, знаю, но немногое. Наше государство граничит… граничило не только с человеческими анклавами, но и с цивилизациями внешнего космоса. Но нам повезло, нам попались мирные соседи, хотя этих ящеров среди них не было. Они появились меньше года назад, сами вышли на контакт. Их корабли немногочисленны, но, по слухам, лучше наших.

Девушка замолчала на секунду, и Ковалёв тут же воспользовался моментом:

— Что их корабли по сравнению с вашими весьма неплохи, мы и сами уже убедились. Ты лучше скажи, какие силы они могут реально выставить.

— Я же говорю, не знаю. Брат сам вёл с ними все дела. Единственно знаю, что их планета где-то далеко, потому что даже наши соседи с ними ни разу не пересекались.

— Ясно. То есть никакой информации…

— Брат называл их адерами. Возможно, это их самоназвание.

— Ну хоть что-то. А те корабли, которые не так давно вошли в систему и которые мы расстреляли?

— Не знаю, меня никто не предупреждал.

— Всё страньше и страньше, как сказала Алиса…

— Кто?

— Не важно, потом объясню.

Ковалёв встал, прошёлся по комнате, разминая ноги. Так уж получилось, что лучше всего ему думалось именно тогда, когда он двигался. Привычка такая, что ли. Ситуация ему не нравилась совершенно. Одно дело — принимать участие во внутричеловеческих разборках, и совсем другое — схватиться с противником неясного пока потенциала. В том, что схватка будет, он ни капли не сомневался — слишком уж невероятным выглядел случайный заход в систему четырёх кораблей, один из которых был, несомненно, боевым, а другие три обладали огневой мощью, сравнимой с его линкором. Если эта троица — мирные суда, пришедшие с самыми добрыми намерениями, то можно заранее начинать вешаться.

Итак, что мы имеем? А имеем мы то, что имеют нас. В наличии куча противников известных, мелких и слабых — это осколки человеческой империи. С ними справиться не то чтобы легко, но и не сложно, скорее затратно по времени. Имеется куча цивилизаций нечеловеческих, однако они то ли не слишком агрессивны, то ли слишком слабы для активных действий. Ещё имеется один противник, о котором известно только название, а также то, что они могут строить корабли, по боевым возможностям сравнимые с имперскими эсминцами. Чуть потихоходнее, заметно менее дальнобойные орудия, но и только. Корабли-гиганты, вошедшие в эту систему, с большой долей вероятности тоже их. Вне зависимости от реальных боевых и технических возможностей этих кораблей сам факт, что чья-то цивилизация оказалась способной построить таких монстров, внушает уважение. И всё — ни местоположения их планеты, ни каких-либо данных об их флоте. Даже неизвестно, к какому классу сами создатели относят эти корабли и когда они были построены. Вполне возможно, что это сто лет как устаревшее барахло, летающие лоханки, а где-то там, в неведомых глубинах космоса, стоят и готовятся к атаке корабли, намного более мощные, чем имперские. А может, и нет. И что прикажете делать? Гадать на кофейной гуще или рвать волосы от безысходности?

Пару минут Ковалёв думал над этой дилеммой, потом вздохнул и спросил:

— Ребята, а не попить ли нам ещё кофе?

Имперская эскадра браво шуровала сквозь пространство. Как и положено командиру, впереди на лихом коне шёл Ковалёв. В роли коня выступал его флагман — линкор «Громовая звезда», и заменой четвероногому копытному он был более чем неплохой. Во всяком случае, заметно более быстрой.

Сзади, немного отстав, хищным полумесяцем скользили узкие стремительные тени трёх крейсеров, прекрасных в своём смертоносном совершенстве. Эти четыре корабля, ушедшие в дальний бросок, обладали одним несомненным достоинством — их скорость и радиус действия были практически одинаковы, а значит, в эскадре, которая всегда равняется по слабейшему, не было ярко выраженного слабого звена, и обузой друг другу никто не будет.

Вообще, движение на сверхсветовых скоростях имеет свою специфику. Если при манёврах на планетарных скоростях корабль разгоняется, а затем продолжает движение с постоянной скоростью неограниченно долго и потому двигатели нужны ему только для разгона, торможения и, если что, корректировки курса, то уже при субсветовом полёте кораблю приходится периодически запускать двигатели на разгон просто для поддержки скорости — космос отнюдь не так пустынен, как принято считать. Мельчайшие частицы, газовые облака например, несмотря на всю свою ничтожную плотность, способны подтормаживать несущийся на колоссальной скорости корабль, каждая молекула бьёт при этом по лобовой броне не хуже кувалды. Но самое интересное начинается, когда корабль преодолевает световой барьер. Физика при этом становится совсем иной, её законы никакими Эйнштейнами с Ландау не описаны, не доросла ещё земная наука до этого. С чисто утилитарной точки зрения главным здесь является то, что всевозможные магнитные, гравитационные и прочие силовые поля начинают играть для корабля ту же роль, что для корабля морского играет вода. Проще говоря, создают сопротивление внешней среды. Затраты энергии на преодоление этого сопротивления достаточно велики, и потому двигатели корабля при полёте на сверхсветовых скоростях вынуждены работать непрерывно. Чем выше скорость, тем серьёзнее сопротивление и тем большее количество энергии требуется на её преодоление. Вот и получается, что если для обычной ракеты запас топлива определяет скорость полёта, то для сверхсветовика от него зависит автономность, то есть расстояние, на которое корабль может удалиться от базы.