– Похоже, ты совсем плохо обо мне думаешь…

– Да нет, скорее, наоборот, из всей молодежи, с которой мне приходится общаться, вы двое – ты и Татьяна – не пытаетесь быть достойными отпрысками своих предков. Яркое подтверждение тому то, что я, водитель-охранник, сижу с вами за одним столом.

– Ну, скажем, столом это можно назвать с натяжкой, – улыбнулась Татьяна.

– Называй это как хочешь, моя задача – наблюдать за тобой издалека, а я сижу рядом, да еще и умничаю.

– И все-таки, – продолжил Кирилл, – почему ты думаешь, что я должен стать клоном своего отца?

– Ну, во-первых, яблоко от яблони недалеко падает, без обид. А во-вторых, я думаю, что твой отец в детстве мечтал стать как минимум пожарником, а не чиновником…

– Ты хочешь сказать, что раньше он был другим человеком?

– Уверен.

– Это почему?

– Да успел я людей повидать.

– И много? – вмешалась в разговор Татьяна.

– Немало. И главное, разного народа было, разного.

– Стало быть, мне тоже уготована судьба дочери чиновника?

– Конечно, но с небольшой разницей: ты все-таки женщина, а посему твоей задачей будет обеспечение Иезуиту надежных деловых связей через твое замужество… – сказал Дмитрий, запнулся и чуть погодя добавил: – Извини – сказал, что думал.

– Да ничего, я давно понимаю, что ничего как человек для него не значу, но о замужестве как об удачной партии для папаши как-то не думала.

– Хорошо, вот ты говоришь, что многих повидал, а исключения из этих правил видел? – спросил Кирилл.

– Видел, но ты под них не подходишь.

– Это почему?

– Потому что ты не еврей.

– Вот те нате… А евреи-то чем тебе не угодили?

– Мне – ничем. Вот только евреи в молодости, когда все мечтают быть спортсменами или героями, благодаря влиянию предков мечтают занять как можно более высокое место в социальной иерархии.

– Ты что, антисемит? – поинтересовался Кирилл.

– Опять двадцать пять, ну почему, как только кто-то начинает говорить о евреях не в возвышенных эпитетах, так сразу к этому человеку приклеивают ярлык – «антисемит»? Ты когда-нибудь задумывался о том, что на самом деле это слово обозначает, за которое, между прочим, в уголовном кодексе предусмотрена ответственность в виде лишения свободы?

– Не-а.

– Так вот, если открыть любой толковый словарь, то определение антисемитизма трактуется как нелюбовь к евреям. И все. Кстати, я действительно не люблю некоторых евреев, а также абсолютно всех гомосексуалистов и лесбиянок, вот только за нелюбовь к евреям предусмотрена уголовная ответственность, а за нелюбовь к педикам и лесбиянкам – нет. Парадокс, не так ли?

– Ну, ты сравнил. Педиков и евреев.

– Согласен, это я сделал для большего контраста, но ты поставь вместо педиков узбеков, таджиков, татар, да, в общем, любую другую нацию – и нигде не найдешь ответственности за нелюбовь… Чтобы все прояснить, скажу, что евреев я упомянул только потому, что они, будучи в основной своей массе физически слабой нацией, находят свое место под солнцем в просторных чиновничьих кабинетах и у руля большого бизнеса.

– И все-таки, ты ставишь в один ряд евреев и другие народы. Но ведь они очень сильный духом и умный народ.

– Это мы их такими делаем.

– Поясни.

– Сильными их делает нелюбовь всех остальных наций, ибо чем больше какая-либо нация подвергается гонению, тем более она объединяется вокруг самой себя.

– Согласен, а что ты скажешь по поводу их способностей и успешности в бизнесе?

– Да то же, что и говорил. Это мы их делаем такими.

– Слушай, перестань говорить загадками, – возмутилась Татьяна. Вся компания внимательно следила за дискуссией Дмитрия и Кирилла.

– Поверь, евреев идеализируют сами евреи, им принадлежат практически все средства массовой информации, шоу-бизнес и финансы… Они такой же народ, как и все остальные. Средний IQ жителя Индии намного выше среднего IQ жителя Израиля. Заставь евреев в отдельно взятой стране работать по правилам, и ты увидишь, что они не лучше и не хуже всех остальных.

– Можешь поподробнее?

– Конечно. В чем сила наших еврейских финансовых воротил? В том, что они всегда играют не по правилам. Коррупция – главное орудие этого первенства. Заставь чиновников не брать взятки, и ты увидишь, как «непотопляемая» империя Поломойского прекратит свое существование. Если антимонопольный комитет начнет преследовать его за монополизацию рынка добычи нефтепродуктов, если налоговая откажется от его щедрых подачек и насчитает штрафные санкции, если прокуратура начнет честное расследование расстрела бизнесмена, попытавшегося откусить кусок его пирога, то очень скоро увидишь не всемогущего олигарха, проживающего с семьей в Швейцарии, а маленького бородатого еврея, у которого не все в порядке с законом. Вот потому я и говорю, что наши чиновники, берущие взятки финансовых воротил, и делают их такими могущественными, какими они есть.

– Ты хочешь сказать, что все зависит от нас?

– Абсолютно. Если мы как граждане страны хотим сделать ее богатой и процветающей, то изменения необходимо начинать с самих себя: не брать и не давать взяток, не проходить мимо, когда кто-то обижает нашего земляка, не писать, простите, в лифтах, не писать в газетах откровенную ложь, даже когда это грозит потерей работы. Быть патриотом не на словах, а на деле. В таком случае мы бы смогли измениться сами и изменить все остальные нации, проживающие с нами на одной территории.

– Звучит красиво.

– К сожалению, пока только звучит. Каждый чиновник, принимая достаточно трудное решение – брать или не брать, в первую очередь думает о своей семье и о своем благополучии, а уже потом об Отечестве.

– И в чем же заключается твой рецепт будущего государственного благополучия? – спросил Кирилл.

– Ну, во-первых, перестать во всех бедах винить евреев. Во-вторых, перестать давать им возможность зарабатывать на наших пороках, то есть от пороков надо избавиться. И, в-третьих, заставить всех без исключения жителей страны жить по принятым в обществе правилам (наказывать, коли провинился, и благодарить, коли заслужил)… У меня много друзей евреев, равно как и много евреев, с кем бы я никогда не сел за один стол, но то же самое я могу сказать и о нашей титульной нации – одних люблю, других – нет.

– А сам-то готов встать под знамена и взять власть в свои руки? – не унимался Кирилл.

– Сначала телеграф, телефон, а потом Смольный? – засмеялся Дмитрий. – Нет, это уже пробовали в семнадцатом, и ничего хорошего из этого не вышло. К сожалению, из меня не выйдет хороший рулевой, так как рулить хорошо я могу только автомобилем, плюс умею стрелять, посему мое место либо за рулем авто, либо за спиной охраняемого объекта, хотя, если честно, то по причине подорванного здоровья охранник из меня уже никакой.

– А здоровье-то где потерял? На фронтах, или пули бандитские? – пошутил Кирилл.

– И то, и другое, – в такт ему ответил Дмитрий и подмигнул Андрею.

Андрей, понимая, что Дмитрий не захочет продолжать тему о здоровье, решил увести разговор в другое русло.

– А кто-нибудь умеет запрягать оленей? – с серьезным выражением лица и глядя на пылающие угли, спросил Андрей.

Вопрос повис в воздухе. У Кирилла от удивления открылся рот, а у Татьяны вытянулось лицо. Дмитрий напряженно морщил лоб. Пауза затянулась на несколько секунд, и вот Андрей, не выдержав напряжения, улыбнулся и сказал:

– Да ладно, чего вы таращитесь – просто пытался разговор поддержать.

Компания громко рассмеялась. Однако, успокоившись, Кирилл продолжил:

– И все же, ты красиво говорил о любви к отечеству, но рулить страной отказываешься. Где логика?

– Просто я, не в обиду будет сказано моей маме, сын кухарки. А что бывает, когда страной рулят кухаркины дети, мы уже видели. Рулить страной в будущем будете вы и люди вашего сословия: у вас и образование, и уже начавшие формироваться фамильные состояния и традиции…

– А при чем здесь состояния? – поинтересовалась Татьяна.